Воздух Чернигова

Спектакль «Лолита» я увидел, будучи еще абитуриентом Театрального института, и написал более-менее приличного качества рецензию, украшенную нетипичными для критика метафорами. Главному режиссеру театра, Геннадию Касьянову, тот текст настолько понравился, что он пригласил меня в гости. Я, конечно, с радостью согласился, потому что люблю путешествовать, а Чернигов всего лишь в паре часов на автобусе от Киева.

Но я тогда был полон юношеского запала, противоречивых желаний и необязательности, которая выплывала из двух вышеупомянутых факторов. И не поехал.

...Проходит 23 года. Садимся в маршрутку вместе с киевским художником и сценографом Борисом Фирцаком. Едем на премьеру «Степного волка» по роману Германа Гессе.

Вижу Десну с лесистыми берегами, белые казацкие церкви, старинные пушки на знаменитом дитинце. Вижу этот невероятно уютный, небольшой театр, похожий на шкатулку с детскими драгоценностями. Мою рецензию там до сих пор помнят и хранят в архиве. Вижу «Степного волка», кстати превращенного в черную комедию. Понимаю, насколько здесь хорошо.

И еще понимаю, что нужно было приезжать 23 года назад.

Не жалею, впрочем.

Иду в кабинет к Г.КАСЬЯНОВУ, включаю диктофон, пьем кофе, говорим о Чернигове и о театре.

КЛУМБА, ЛИСИЧКИ И ВИНО

— Я здесь с 1982 года. Родился в Запорожье, закончил режиссерский факультет в Харькове по специальности «режиссер кукольного театра», и меня сюда пригласили поставить дипломный спектакль. Тогда еще не было поездов, поэтому пришлось ехать из Харькова в Киев, из Киева — в Нежин, а из Нежина — электричкой. Я приехал сюда в 5.00 и шел от вокзала пешком. Было тихо, раннее утро, солнце только всходило, никого нет. Я шел по улице, названия которой не знал. Там были пустые лавочки и цветник, и я подумал... До сих пор помню, как я, увидев ту клумбу — она до сих пор существует — почувствовал, что это не то что для меня, а что это хорошо. Просто хорошо. А еще здесь в магазинах продавались замечательные грибы лисички в литровых банках и очень классное белое вино. Этого в Харькове не было. К Чернигову я сразу почувствовал симпатию.

ТЕАТР

— Я не очень знаю город, хотя и живу в нем больше 30 лет. У меня же здесь нет ничего, нет семьи. Я вроде бы общительный, но и не общительный одновременно. Не люблю ходить куда-то, чтобы пойти, не люблю разговоров ради разговоров. Есть только квартира и театр. Большую часть времени провожу здесь.

Мы этот театр создавали сами. Сначала был только кукольный — маленькая контора без своего дома. На его основе мы основали свою труппу, а затем нам дали это здание, и мы создали Молодежный театр. Поэтому для меня Чернигов — это дорога в театр или из театра. С возрастом еще приходит такое отношение: неважно, кто что скажет о спектакле, дело вообще не в этом. Конечно, приятно одобрение зала, но я уже немолод, я же понимаю, что то, что сегодня нехорошо, завтра может быть хорошо, и наоборот. Это — наши попытки как-то существовать в этом мире. Не ради денег. Пока еще мы живем, несмотря на все беды вокруг, в счастливом состоянии возможности творить. Существование нашего театра столько лет — странный случай.

ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА

— Говорят, что мы воспитали своего зрителя, но это не совсем так. Просто есть определенная группа людей, которые любят ходить именно к нам. Я общаюсь с узким кругом людей, и они составляют нашу премьерную публику. Среди нашей аудитории есть врачи — целая группа. А особенно мы помним Галину Алексеевну, которая передала нам библиотеку. Она жила рядом. Когда мы играли «Вишневый сад», то брали у нее цветок — фиалку, которая стояла на столике в первом действии. Кстати, фамилия ее мужа была Трофимов. В ней что-то было такое. Она болела, помню, муж возил ее в инвалидной коляске на дитинец, и она там много часов сидела. А в день спектакля наши ребята, актеры, спускали ее на руках из квартиры, потом садили в коляску, привозили в театр, потом здесь поднимали в зал и садили в кресло. Вот из таких людей для меня складывается Чернигов.

СЛАВА ЗЕМНАЯ

— В начале 1990-х мы были очень популярны, к нам нельзя было попасть. Даже в самолетах объявляли, что вы должны обязательно посетить Молодежный театр. Я иду на работу в 8.30, а возле театра горит костер, и люди стоят, записываются в очередь — в 14.00 продажи билетов на следующий месяц. Вот прямо, как на «Таганку». А в 1997-м наступает 15 сентября, касса открывается — и никого нет, все без очереди. Вот такое время наступило.

Мы здесь живем. А уже кому наша жизнь нужна — другой разговор.

ПОДАРКИ

— Нам подарили не только библиотеку, но и шкафы для нее. Часто дарят костюмы, иногда совсем нереальные: например, форму английских летчиков. Платья невероятные, аутентичные украинские костюмы. Однажды я пришел в театр, а за углом стоит мейсеновская супница — настоящий знаменитый немецкий фарфор. Кто-то принес и оставил для нас. Или раритетный чайник 1930-х годов с надписью «передовику производства». Их всего несколько выпустили. Мы его почистили и играем с ним «Мой бедный Марат» Арбузова. В свое время мне подарили старинную дверную ручку, она работает в «Вишневом саде», вставляем ее в дверь, а так она лежит у меня в кабинете, чтобы не пропала. Все, что вы видите здесь, — это не моя мебель, не быт — это декорации, вот кресло, этот столик стоит тут, потому что мало места, а когда нужно, все это несут на сцену.

ВЗМАХИ РУК

— Мы ставим Чехова или Издрика, наши актеры произносят этот текст, и он остается, существует. У Арсения Тарковского есть стихотворение «И в воздухе морозном остались взмахи рук». Вот они остались, понимаете? Неважно, чьи это слова — Чехова, Издрика, Шевченко — они остаются в воздухе, сплетаются в определенную ауру, которую мне, и не только мне, но и нашим артистам, важно найти. Чернигов, наверное, из этого состоит. У нас же очень культурный город. У нас есть Академический театр Шевченко, филармонический центр, уже который год проходит Международный фестиваль «Сиверские музыкальные вечера», приезжают японские хоры, капелла «Думка», тут симфонический оркестр прекрасный, ансамбли разнообразные, кукольный театр, в Нежине еще театр, много музеев. Скажу честно, я никуда не хожу, но в маленьком Чернигове культурная жизнь кипит.

ЧЕЛОВЕК МЕСТА

— Для меня Чернигов — идеальное место, потому что я, наверное, человек места. Важно, когда место связано с какими-то чувствами — тогда оно становится родным. В Чернигове у меня таковых нет — есть в Киеве, в Харькове, в Москве. Я здесь живу иной жизнью. Прохожу по одному и тому же пути.

Конечно, здесь бывают моменты, как на картинке. Когда мы только начинали, нам позволяли играть спектакли на дитинце в здании старой ризницы — это называлось «Мини-театр на Валу», на 20 мест. Ты из того мини-театра выходишь вечером зимой и видишь — один собор, второй собор, ХІІ век, светятся эти окошки, снег лежит — просится туристическая фраза «Приезжайте в СССР». И весной красиво ходить. Но весной красиво везде. Как я не очень понимаю живопись, не могу у нее вглядеться, как ценители вглядываются, так и не всматриваюсь особо в пейзажи. Я воспринимаю близлежащее пространство несколько иначе.

ОЗЕРО

— Есть Десна и пешеходный мост. Перейдешь через мост, пройдешь где-то километр, и там озеро Магистратское. И луг. Летом — еще нескошенный. Невероятной красоты. С одиночными деревьями. Огромный. Луг и озеро. А если посмотреть в другом направлении — купола церквей. И звон. Я летом гулял на этом лугу. Выходил рано, когда еще людей не было. Птицы прекрасные вылетали из травы. Ты идешь, деревья расступаются — а там озеро и простор такой. И это хорошо.

АТМОСФЕРА

— Сделали красивые аллеи, бульвары, открыли новые фонтаны, поставили новые скамейки. Чернигов всегда был чистым городом. Здесь утром всегда приятно идти по улицам. И хороший воздух. Здесь же небо по-настоящему голубое, потому что заводов нет. А в том же Запорожье — сероватое. Счастье, когда можно жить в небольшом городе, когда все близко, все понятно, когда имеешь свой театр. И можешь делать все, что хочешь. Я все думаю: когда же это закончится?

СВЕТ

— Здесь бывает... как сказать... бывает воздух. Мы ставили «Вишневый сад», и там видно силуэты актеров в окнах во втором действии — я их снимал на камеру с улицы — окна запотели, а на улице дождик, а затем он закончился, и была такая тишина вокруг театра, и свет, и воздух вот такой, как оно бывает — бирюзовый? Слов не знаю. В любом случае Чернигов — это пространство. Даже если застройка плотная — все равно пространство. Между прочим, первая улица, на которой я здесь жил, называлась Просторная.

В Чернигове есть пространство. А в этом пространстве светится воздух. Он светлый, потому что этот свет имеет. И тихо как-то, потому что вообще тихо. Людей мало, воздух не беспокоят. И потому он здесь стоит. «И встает былое светлым раем, словно детство в солнечной пыли» (Саша Черный. — Д.Д.). Вот этот предвечерний свет.

Один герой спрашивает у другого в «Степном волке» — «А чего хотите вы?» — «Света». — «Свет в вас. Выйдете из своей тени, и будет свет».

Хоть это и другая история.