...Маленькие Нина, Коля, Миша, их молодая мама Василиса, прадедушка Федор

Наша — одна из миллионов семей, которые попали в тиски сталинской беспощадной машины смерти и репрессий. Память пережитой безграничной боли, которая вылилась в бесконечную скорбь, передается у нас из поколения в поколение. Ведь разве можно забыть о пятилетней Нине, семилетнем Коле, десятилетнем Мише и их молодой маме Василисе, которых голод безжалостно раньше времени положил в гроб? Наша обязанность молиться за них, невинно убиенных, веря, что их светлые души в Раю, и рассказывать об этой трагедии, надеясь: те, кто упорно не хочет признать Голодомор в Украине геноцидом, наконец опомнятся.

Среди семи детей Федора и Акулины Синепольских — моя бабушка Мария Федоровна Осадчук (Синепольская), мама папы, была самой молодой и ровесницей детей сына Максима, которые умерли от голода. Более шести лет назад бабушка отошла в мир иной, оставив свою боль на магнитофонной пленке, которая вырывается из души семилетней девочки из 1933-го. Тогда зажиточная семья Синепольских жила в Благовещенке Запорожской области. После «раскулачивания» Максима отправили этапом на Кольский полуостров в сталинский ГУЛАГ. Там ему удалось выжить, однако  Вторая мировая война таки забрала Максима молодым. Он погиб в бою за Рубановку Великолепетихского района Херсонской области 21 января 1941 года. Прадеда Федора отравили во время Голодомора, «угостив» лепешкой с мышьяком.

 Делая запись в семейном альбоме, снова слушала шокирующие эпизоды и в который раз расплакалась... «Есть нечего  было. Забрали в колхоз корову, бричку с лошадьми, все нажитое добро. Где какое зерно было, все вымели. Ничего не оставили, — рассказывала бабушка. — Уже была зима, когда невестка, жена Максима Василиса, оставив детей дома, пошла по соседним селам с надеждой найти им что-нибудь поесть. Проходила она два дня. Пришла домой, а окно выбито. Старший Миша уже не ходил, а ползал от голода и холода, а младшие Нина и Коля, обнявшись лежали на кровати мертвые. Миша говорит: «Мама, где ты долго ходила? Нина и Коля выглядывали тебя. Нина даже оконное стекло выбила...» Через сутки умер и Миша. Младших детей похоронили в каком-то ящике, а старшего — в гроб к соседскому деду положили, который тоже умер от голода».

Обессиленная от голода и горя Василиса покинула свой дом. Ее еще живую под забором подобрали на подводу, которой собирали мертвых. Прабабушка Акулина с младшими детьми отправилась в село Британы (теперь смт Днепряны Новокаховского района Херсонской области), откуда была родом. Думала, примут сестры, но те сами пропадали от голода. Остановились у чужой женщины, которая давала убежище голодающим. Мою бабушку прабабушка Акулина решила отдать в детский дом в Каховку, потому что там кормили. «Мама говорит: «Ты здесь на скамейке сиди, а какая-то тетя выйдет и тебя заберет». Потому что тогда собирали детей беспризорных. «Не говори, что тебя мама оставила. Там тебе есть будут давать, а что я тебе дам?» А мама уже опухшая ходила от голода. Она только отойдет, а я кричу: «Мама!!! Не оставляй меня!!!» И за ней бегу. Она возвращается и опять мне объясняет: «Выживу — тебя заберу. А если умру, то, если будешь со мной, и ты умрешь». Но так и не смогла меня оставить», — вспоминала бабушка Мария.

Вернувшись из ссылки, брат Максим женился во второй раз и у него родились девочка Нюся и мальчик, которого он назвал, как и сына, которого потерял в Голодомор, Мишей. С тетей Нюсей — Анной Максимовной Минаковой (Синепольской), которая проживает в поселке городского типа Днепряны Новокаховского района Херсонской области, по телефону мы нередко разговариваем о тех страшных временах: Голодомор, репрессии. Еще одной трагической страницей в нашем семейном альбоме является ссылка в Казахстанский ГУЛАГ родного брата прабабушки Акулины православного священника из Благовещенки, иерея Николая Бычкова. Его забрали в сталинский застенок как врага народа за то, что не отрекся от веры в Бога.

Во время Второй мировой бабушка Мария пятнадцатилетней попала в гитлеровское рабство. Более трех лет в неволе работала на предприятии в городе Шпайере. Тогда ей пришлось пережить еще один голод, а в дальнейшем и послевоенный. Бабушка рассказывала, что после освобождения союзниками, ей с подругами и моему дедушке Василию Александровичу Осадчуку, который тоже принудительно был вывезен на работу, предлагали остаться в Германии либо же перебраться за океан в США. Но молодые люди спешили домой. На границе услышали: «Идите-идите! Вам Сталин даст». Тогда они не знали, что это не пустые слова, что на малолетних остарбайтеров нацепят ярлык «врагов народа» и они будут вынуждены молчать, чтобы не подвергаться преследованиям. Обо всех своих скитаниях говорили с осторожностью и то лишь в семейном кругу даже во времена Горбачевской оттепели. Тогда бабушка с дедушкой уже жили в Тернополе, куда перебрались из Херсонщины в конце 1940-х строить газовое хозяйство. Здесь впоследствии пошел в первый класс и мой папа Юрий. Дядя Александр родился уже в Тернополе.

В субботу 23 ноября я пойду на митинг-реквием, чтобы зажечь свечу скорби в знак памяти о миллионах жертв Голодоморов в Украине, среди которых и мои родные — маленькие Нина, Коля, Миша, их молодая мама Василиса, прадедушка Федор... Может быть, для них эта память тоже важна, как и для нас?