Командировка... на войну

Война касается каждого — кто-то воюет на передовой, кто-то занимается волонтерством, кто-то спасает жизнь  военным. «День» уже писал о медиках, которые берутся за самые сложные случаи и ставят на ноги раненных в зоне АТО бойцов в военных госпиталях по всей стране. Эти врачи практически творят чудеса, иногда работая по несколько суток подряд без отдыха. Медики работают сегодня и на востоке — в полевых госпиталях и на самой передовой, спасают военных просто под пулями, рискуя своей жизнью. Это — героические истории. Каждая из них.

По состоянию на 20 ноября 2014 года, с начала проведения АТО, в Донецкой и Луганской областях погибли 15 медицинских работников. Но, несмотря на это, многие медработники по всей стране готовы ехать в зону АТО и едут. Сегодня мы рассказываем истории двух таких героев — волынского фельдшера Ярослава Демедюка и медсестры батальона «Киев-12» Татьяны Пузийчук. О буднях под обстрелами, страшных вещах, которые им пришлось пережить, и о жизни и смерти, которая всегда рядом.  

К войне Ярослав начал готовиться еще с марта. Знал, что война будет, и хотел лучше всего к ней подготовиться. Он служит фельдшером в отделе пограничной службы в селе Ривно Любомльского района. На военную службу пришел, имея достаточно большой опыт работы сельским фельдшером: 18-летним юношей по окончании медицинского училища получил бесценный опыт работы в селе Ростань, что за два километра от границы с Беларусью. Это своеобразная волынская глубинка, потому что до районного центра — далеко за 30 километров.  Первой пациенткой стала бабушка, которую из больницы отправили домой умирать, потому что уже не могли помочь. Но сильные боли, от которых она страдала, никуда не делись. «Позвали меня к ней. Говорят: вот пойдешь на ту улицу, а в какой дом заходить — еще издали услышишь сам. И в самом деле: она так кричала, потому что уже волосы на себе от боли рвала», — вспоминает «крещение» на должности фельдшера Ярослав. Однако именно он поставил правильный диагноз и вылечил женщину, пользуясь своим знанием местных лекарственных трав.

К войне, ранам и смертям Ярослав Демедюк благодаря беспокойным будням сельского фельдшера психологически был готов. Хотел, чтобы такую же готовность имели бы и побратимы, с которыми служил. Поэтому организовал в отделе пограничной службы, где служит, своеобразные курсы первой медицинской помощи. Приглашал специалистов со станции «скорой помощи», чтобы на манекенах показали определенные приемы, читал лекции сам. Признает, что немало военных не относилось к такой учебе серьезно. Потому что кто же ее ожидал, эту непровозглашенную войну?! А эти знания потом кому-то жизни спасали.

ПЕРВОГО РАНЕНОГО ВЫНЕС С ПОЛЯ БОЯ НА РУКАХ

В командировку на войну Ярослав должен  был отправиться с фельдшерской сумкой, в которую положили десяток бинтов, анальгин, два (!) шприца, йод и бромгексин. Благодаря его настойчивости и помощи «Волиньфармпостачу» удалось сделать эту сумку и более тяжелой, и, так сказать, более действенной... Через неделю очутились аж в Мариновке Донецкой области, это международный пункт пропуска на границе с Ростовской областью РФ.

В первый же день их накрыли шквальным минометным огнем. Говорит, что сгорели их палатки, боеприпасы... Противник окружил с трех сторон, и в окружении находились 22 дня. Все это время их накрывали минометами и «Градами». Боец, который стал первым пациентом Ярослава на поле боя, восстанавливал уничтоженную «Градами» связь.

— Благодаря рации я услышал его крики, и, не раздумывая, побежал на помощь. Командир кричал, чтобы вернулся, потому что и сам мог там лечь... Но некогда было ждать, жизнь человека может через секунду оборваться. На расстоянии полтора метра от того солдата взорвалась мина, четыре перелома, раздробило ноги, полтора десятка таких ранений, с которыми один врач не управится. Его должны были оперировать несколько бригад.

От места ранения к месту, куда можно было подогнать машину, Ярослав нес парня на руках. На ходу в машине ставил ему капельницу, делал все, что мог — и сам плакал от бессилия и сожаления. На свой, как он говорит, страх и риск повез раненого к... россиянам. На пограничный пункт пропуска Куйбышево. У него просто не было другого выхода. Российские пограничники поступили по-человечески. Быстро приехала машина «скорой помощи», украинского военного повезли в больницу в Таганрог, где его прооперировали, после переправили в Киев, а впоследствии — аж в Израиль.

В Куйбышево пришлось завезти еще не одного украинского пограничника. Как говорит Ярослав, «страх есть, но нужно сделать работу, спасти человека».  Такие парадоксы этой войны... Был случай, когда Ярослав привез нашего солдатика с очень тяжелым ранением, а российские пограничники вынуждены были ожидать какой-то еще команды, чтобы пропустить машину с врачом и бойцом на свою территорию.

— Я так умолял офицера, потому что человек мог умереть!  — вспоминает Ярослав. — И врачиха российская просила. У нас не было времени ждать разрешения, она села в машину с раненым и повезла его в больницу, и никакого сопротивления не было. Я не знал, как этих людей и благодарить...

Но был и случай, когда на руках Ярослава умирал солдат, он уже был в коме, а приехала съемочная группа какого-то российского телеканала.

— Я руку обмотал бинтом и держу ему язык, потому что у него был рвотный рефлекс, помощь уже нужно оказывать, а они это все — снимают. Так отвратительно было, — припоминает Демедюк, потому что больше всего его в этой ситуации мучила невозможность самому спасти жизнь побратима.

ОЩУЩЕНИЕ БЛИЗКОЙ СМЕРТИ БЫЛО

Впервые со смертью с глазу на глаз он столкнулся на третий день в зоне АТО. На территории, занятой боевиками, остался подбитый ими украинский БТР, а в нем — тело погибшего бойца. Решено было попробовать его как-то забрать, и сделать это заявил о своем желании Ярослав. Это был незнакомый ему солдат, но у него  должна была бы быть могила, чтобы, как говорит Демедюк, «маме было бы куда придти поплакать». Пришлось добираться очень далеко, аж в Луганскую область, попасть под встречный обстрел боевиков («пули так и стегали по броне нашего БТРа!»), потом с сапером разыскать тот подбитый БТР. Останки бойца пролежали двое суток на сорокаградусной жаре... Ярослав надел перчатки и собрал то, что осталось от бойца, в спальный мешок. Жить, говорит, хотелось, так как могли и подстрелить, но «должен был сделать работу».

Вот это «должен был делать работу» стало его правилом на этой необъявленной войне. Три недели  в окружении, когда никаких боевых задач перед ними не ставили, а только приказывали «держаться еще сутки, и еще сутки, и еще сутки» вымучивали не только морально. Было, что обстрел продолжался 12 часов. Были и «двухсотые» (одного Ярослав шесть дней каждое утро поливал специальным раствором, чтобы долежал до вывоза), были и «трехсотые».

— Никогда не забуду, как я зашивал огромную рану на ноге одного солдатика, здоровый такой парень под 130 килограммов, — рассказывает Ярослав, которому, между прочим, в командировку для таких манипуляций никаких инструментов не дали, он сам себе на них «разжился», потому что знал, куда едет. — Зашивал без всякого обезболивания, просто в окопе. Ребята держали над нами какой-то плащ, чтобы земля не сыпалась, а вокруг — ад от минометов...

Ощущение близкой — собственной — смерти не преследовало, потому что старался быть оптимистом и других подбадривал, но оно таки присутствовало. По новостям, может, только одной строкой прошли сообщения, что: «Ночью террористы совершили обстрел и вооруженное нападение на пункт пропуска Мариновка», или «Грады» с территории Ростовской области обстреляли...» А там же были наши военные! И военный фельдшер Демедюк не мог отсидеться в окопе или блиндаже.

— Один из солдат пошел зарядить радиостанции, потому что начиналась ночь, а ночью больше всего обстреливали. Слышу, кричит: «Мне ногу оторвало!» Тогда впервые мне стало страшно, — признается Ярослав. — В блиндаже же не отсижусь, человек умереть может.

Собственно, к обстрелам, рассказывает он, привыкают очень быстро. Но когда бежишь к раненому, а вокруг «лупят»...

— А затем думаешь себе: ну и пусть! Понимаешь, что можешь здесь и погибнуть, но бежишь вперед. Добежал, Вовка, у которого нога в двух местах на коже держалась, к счастью, усвоил мои уроки, с помощью ремня пережал ногу, и этим себя спас. Как он на меня просто молился, как просил, чтобы я его не оставил, как плакал, что без ноги останется... И спасли, и с ногой остался. Самому выжить там нереально. Только — как брат за брата.

БЫСТРЕЕ ЗАБЫТЬ ВОЙНУ

Прапорщик Ярослав Демедюк из той необъявленной войны привез не только медаль «За военную службу Украине», которой его отметил Президент Украины, но и две контузии и три десятка осколков в теле. До десяти осколков еще вынули в госпитале в Киеве, залечили и рану, которую также получил в Мариновке. На войне пришлось быть и водителем, ремонтировать подбитую врагом боевую технику. А когда в вертолете, которым  вывозили раненых, Ярослав придумал, как из проволоки сделать подставку вместо штатива для капельницы (потому что это нужно было делать уже сейчас), то военный врач сфотографировал это «чудо фельдшерской изобретательности», чтобы показать коллегам в госпитале.

У самого же Демедюка нет снимков из командировки на войну. Не делал их преднамеренно, чтобы не было памяти о войне, чтобы ее забыть быстрее. Ну, есть, говорит, у сапера снимок, когда Ярослав пакует остатки тела бойца в спальный мешок... Но это не тот момент, который хотелось бы сохранить, как говорят, для вечности...

В настоящее время он подлечивает время от времени раненое тело, радуется деткам. И старается как можно позже заснуть,  чтобы быть усталым и не видеть сновидений. Не хочет, чтобы война, на которой спас жизнь не одному десятку боевых побратимов, приходила даже во снах.