Активная оборона

Еще накануне визита Петра Порошенко в США появился ряд заявлений о возможности отмены АТО и введении на законодательном уровне нового формата сопротивления российской агрессии. Эти заявления совпали со словами Госсекретаря США Рекса Тиллерсона о том, что Минский формат не является единственно возможным алгоритмом прекращения войны. Тиллерсон заявил, что Украина и РФ могут найти пути урегулирования ситуации вокруг Донбасса с помощью заключения новой договоренности, которая может отличаться от Минских соглашений. Секретарь СНБО Александр Турчинов ранее заявлял, что нынче «антитеррористическая операция себя исчерпала, и наступило время, когда ее стоит завершить». Турчинов считает, что сейчас необходимо установить «новый формат», что позволит защитить украинскую территорию от так называемой гибридной войны.

«День» уже писал в статье «Новый формат» вместо АТО — Что это?» (№100 за 13 июня 2017 г.) о том, какой могла бы быть государственная стратегия относительно не просто прекращения войны, а именно деоккупации всех территорий Украины. Очевидно, что дело это не может быть решено «блицкригом». Председатель Верховной Рады Украины Андрей Парубий сообщил о том, что секретарь СНБО Александр Турчинов во время заседания фракции «Народного фронта» обнародовал концепцию законопроекта о деоккупации отдельных районов Донетчины и Луганщины. Эта концепция должна внедрить альтернативу АТО. Парубий отметил, что речь идет только о концепции будущего законопроекта. Сам текст документа пока отсутствует. Известно только название — «Об особенностях государственной политики по восстановлению государственного суверенитета Украины над временно оккупированной территорией Донецкой и Луганской областей Украины».

«Вопрос смены формата обороны чрезвычайно важен, и судя по тому, что он поднимается на наивысшем уровне, крайне неотложный, — комментирует «Дню» содиректор программ внешней политики и международной безопасности Центра Разумкова Алексей МЕЛЬНИК. — Этот вопрос поднял также стратегическую тему коммуникации между властью и обществом. Появление части информации без детального объяснения, что именно собирается делать власть, только запутывает общество и провоцирует появление разного рода толкований, которые далеки от реалий. Эти дискуссии продолжаются вокруг законопроекта, который мало кто видел. На мой взгляд, вряд ли в этом документе появится ответ на то, как именно добиться деоккупации Донбасса и Крыма и, в конце концов, прекращения войны. Но есть два аспекта. Первое — это необходимость на законодательном уровне закрепить факт того, что РФ является агрессором против Украины, и территории части Донбасса и Крыма оккупированы. Это важный шаг к приведению юридического определения к нормам украинского и европейского законодательства».

«Второй момент, который вызывает обеспокоенность, — это то, что Президенту должны быть предоставлены полномочия относительно применения силы, — продолжает эксперт. — По моему глубокому убеждению, у Президента достаточно определенных полномочий относительно руководства ВСУ и объявления военного положения. Нет смысла выдумывать какие-то юридические альтернативы, ведь в законодательстве и без того все четко определено. Конституция требует от Президента соответствующих действий не только во время факта агрессии, но и в случае угрозы агрессии. Мы же имеем очевидный факт агрессии. Поэтому вопрос военного положения и ряда других мер стоял уже в 2014 году. В статье 6 Конституции четко прописан алгоритм действий. Если есть угроза агрессии или ее факт, то Президент должен созвать СНБО и подать проект указа в Верховную Раду, а парламент соответственно принимает решение во внеочередном порядке. Существует еще один миф относительно того, что мы не можем якобы объявить войну против РФ. В действительности речь идет не об объявлении войны РФ, а о декларации состояния войны».

Отсутствие конкретики из уст представителей власти и периодические вбрасывания информации по поводу деоккупации Донбасса или реинтеграции оккупированных территорий, что сочетается с правовой дезориентацией наличия войны или просто локальной борьбы с террористами, стимулируют появление разного рода толкований. Этот факт только подчеркивает отсутствие ясной стратегии относительно обороны государства и восстановления контроля границ со стороны власти.

«С самого начала нужно было выбирать совсем другой формат отношений с врагом, — говорит «Дню» юрист-международник Владимир ВАСИЛЕНКО. — Де-факто Украина вела и ведет войну в порядке самозащиты от агрессии, опираясь на положение статьи 51-й Устава ООН. Эта статья предусматривает право любого государства на индивидуальную и коллективную самооборону от вторжения. Война РФ против Украины уже в феврале 2014 года подпадала под все признаки агрессии в соответствии с резолюцией Генассамблеи ООН 1974 года «Об определении агрессии». Но 14 апреля 2014 года исполняющий обязанности Президента Украины Александр Турчинов издал указ о введении так называемой АТО на основе Закона Украины «О борьбе с терроризмом». В этом указе отмечалось, что АТО будет выполняться с применением ВСУ. Это было довольно странной формулировкой. В действительности уже тогда имела место вооруженная агрессия РФ против Украины, а не какие-то отдельные террористические акты. Поэтому нужно было ссылаться не на Закон «О борьбе с терроризмом», а на Закон «Об обороне» от 1992 года. Статьи этого закона полностью воспроизводили определение нападения в соответствии с упомянутой резолюцией Генассамблеи ООН. Все действия РФ подпадали под нее. Согласно законодательству Украины, ситуация 2014 года не просто давала право, а обязывала власть ввести военное положение. Это, в частности, предусматривала статья 4 Закона «Об обороне».

«К сожалению, военное положение не было введено, — продолжает эксперт. — Вследствие этого сложилась ситуация, когда одна часть нации отдавала жизни лучших своих представителей на фронте, а другая смотрела на войну как на спектакль по телевидению. При этом военное положение на востоке Украины было введено де-факто. Думаю, формально оно не было введено потому, что Президент решил изменять Конституцию, что нельзя делать в условиях положения войны. Вместе с тем, руководство государства приняло серьезные меры по восстановлению обороноспособности страны. Хотя первоначально огромную роль в отражении вооруженной агрессии РФ против Украины сыграли добровольческие формирования украинцев.  Однако невведение военного положения помешало мобилизации всех ресурсов государства и общества для отпора вооруженной агрессии РФ. Не были приняты надлежащие меры для подавления российской агентуры и деятельности «пятой колонны» РФ в Украине. Кроме того, не был создан межведомственный орган, который бы подготовил консолидированную претензию Украины как государства, подвергшегося агрессии, к РФ как государству, совершившему такую агрессию против Украины».

«Такой документ поставил бы точку в отношении спекуляций, это внутренний конфликт или внешняя агрессия, и положил бы начало процессу реализации международно-правовой ответственности РФ за агрессию против Украины, — добавляет Владимир Василенко. — Нужно четко определять, что РФ совершает против Украины вооруженную агрессию, а Украина осуществляет самозащиту. В этих условиях Украина имеет право, а власть  должна ввести военное положение и применить вместе с международным содружеством системные и масштабные международно-правовые санкции против РФ. Следует, однако, обратить внимание на тот факт, что введение военного положения юридически сделает невозможным проведение в Украине выборов».

Заместитель министра по вопросам временно оккупированных территорий и внутренне перемещенных лиц Георгий ТУКА в комментарии «Дню» выразил следующую позицию: «Ввести военное положение на четвертом году войны — вполне реально. Применение Вооруженных Сил не предусмотрено Законом «О борьбе с терроризмом». Это является юридической несогласованностью. В законе о введении военного положения вообще речи нет. Для этого существует отдельный закон. Почему сейчас поднялась такая истерика вокруг этого вопроса, мне не понятно, ведь военное положение можно было ввести и раньше. Для чего тогда принимать какой-то отдельный закон? Главным мотивом не введения военного положения было то, что согласно действующему законодательству введение военного положения предусматривает невозможность проведения выборов. В новом законе, который, возможно, будет принят, есть идея внедрения некоторых фрагментов закона о военном положении. В частности, речь идет о создании объединенного оперативного штаба, которому будут подчиняться, в том числе, военно-гражданские администрации. Но при этом остается соблюдение всех гражданских прав, в том числе и проведение выборов. Лично я сейчас не считаю уместным введение военного положения. Считаю, что необходимо усовершенствовать законодательство относительно военно-гражданских администраций, и этого хватит».

Что касается заявления Георгия Туки в начале года о возможности деокупации Донбасса уже в этом году, последний ответил, что ситуация изменилась не в нашу пользу. Изменилась она, в том числе, из-за введения так называемой блокады, в результате которой Украина фактически отказалась от десятков собственных предприятий на оккупированной территории. Тука считает, что власть в этом вопросе продемонстрировала свою беззубость.

Позиция СНБО относительно «блокады» является не инициативой, а запоздалой реакцией уже после того, как Украина потеряла контроль над частью территории, потом рядом предприятий, наличием в обращении на оккупированной территории рубля и тому подобное. К сожалению, чувствуется отсутствие ясной стратегии поведения власти в отношении оккупированных территорий и противодействия агрессору, который стимулирует появление в обществе противоречивых инициатив. Более конкретные перспективы политики власти в отношении оккупированных территорий мы, возможно, услышим после встречи Петра Порошенко с Дональдом Трампом. Украинцы желают почувствовать соответствие слов и — пусть даже непопулярных — дейстий и шагов власти. Тем более в условиях войны.