Актуальная тема

Жара. Раскаленный горизонт причудливо колеблется — очевидно, где-то там земля уже перестала быть твердью и начинает испаряться. Термометр обезумел, его столбик заползает все выше и выше, подобно неосмотрительному скалолазу; самую легкую одежду чувствуешь как орудие пыток, а жажда не утоляется даже в момент, когда ты пьешь холодную воду. Не приносят облегчения душ или купание- плавание — можно ли освежиться в том теплом супе, который сейчас разлит в реки и озера, не говоря уже о трубах?

Через неделю-две разогрева начинает деформироваться сетчатка глаза — она теряет чувствительность к красоте мира — после +30 градусов по Цельсию становится невозможно любоваться природой. Небо кажется выгоревшим, как тряпка, вода в реках — серой и мутной; зелень дубов чернеет, все полевые цветы превращаются в искусственные и сухие. А животворное, ласковое ко всем и ко всему солнце превращается в неистового Ярилу, безжалостно и грозно наказывающего землю за ее несметные грехи. Остается только думать — окончательна эта расправа или все-таки еще раз помилуют нас, недостойных? Впрочем, при такой жаре даже этот вопрос кажется неважным.

Под почти физическим давлением высокой температуры в голове начинаются неконтролируемые квазиумственные процессы, возникают мысли, при нормальных обстоятельствах невозможные. В частности, начинаешь сомневаться в том, что наш организм действительно отвечает условиям существования на Земле. Что уж здесь виновато — первый акт творения или та эволюция, которая вслед за ним работала над Homo sapiens — сложно сказать, особенно при +35 градусах. Но факт остается фактом — человек функционирует нормально только на небольшом отрезке полного диапазона земной температуры. За пределами +25 о С и -25 о С мы ощущаем себя чужими на этой планете, теряем все эмоциональные контакты с природой, и с ужасом замечаем ее почти персональную враждебность к нам. Так, может, мы все-таки иммигранты на Земле, как это утверждают фантасты? Приемыши, а не дети планеты? Ведь в своем доме так не страдают от нормальных природных явлений, наподобие жары.

После +30 о С становятся более заметными, словно проявляются от нагрева на пленке, сюрреалистические свойства среды, в котором мы существуем. Во всяком случае, четвертое измерение вещей появляется на глаза чаще и не является такой уж неожиданностью. (Вообще, неожиданности, соль жизни и журналистики, случаются не часто при высокой температуре. Ведь все зависит от того, как воспринимать). То увидишь кончик хвоста из-под новомодного купальника или в глубинах кристально чистого газетного материала; то ангельский характер какой-то очень важной персоны будет обернется острой, как бритва, гранью — жара снимает покровы не хуже, чем ночь. А бывает и так, что целый до сих пор невидимый тобой слой жизни появится, как сон, перед глазами, — только для того, чтобы немедленно исчезнуть. И ломаешь себе потом голову — было или привиделось?

Так что же нам с собой делать в таких экстремальных условиях существования? Один ответ общеизвестен — устроить перманентную сиесту и полностью отдаться страданиям. К сожалению, жара одинаково допекает и трудолюбивых и ленивых. Последних даже больше, потому что у них есть время сосредоточиться на предмете. Что касается меня, то я пытаюсь действовать методом самовнушения наподобие чего-то такого: «А ну — вспомни гололедицу, холодную грязищу под ногами, пронзительный ветер! Вспомни, как «плачут голые деревья», как «холодные серые туманы... спускают на землю длинные косы»! Уже забыла о полумгле во втором часу дня и о бесконечных неделях без единого солнечного лучика?» Но нет! Глупый перегретый организм хочет полежать на обледеневших тротуарах, требует дождя со снегом и неба без солнца.

Есть еще один способ отгородиться от Ярила — пойти в хороший музей. Не думайте, что только ради кондиционеров, хотя они, безусловно, привлекают. Но главным образом — чтобы встретиться с людьми, которые там постоянно находятся и которым никогда не жарко.

На протяжении тысячелетий художники всех народов — живых и мертвых — в непрерывном акте творения населили землю (музеи, дворцы, храмы, театры, парки, города, села, дома, бани, стадионы) совершенными людьми, которые образуют многочисленное, параллельное нам человечество. Кто может точно подсчитать количество людей, которых гениальные художники нарисовали, слепили, отлили, вытесали из камня или дерева или вышили? И вдохнули в них бессмертную жизнь. Думаю, их миллионы. (Было бы намного больше, если бы мы, живые, не уничтожали созданное. Всегда и везде). То идеальное человечество весьма отличается от нас — оно состоит преимущественно из смелых, умных, красивых мужчин и женщин — личностей. Какое наслаждение общаться с ними — всматриваться в утонченные лица, в глаза, ловить чуть заметную улыбку, угадывать скрытое настроение, характер, судьбу, наконец — признаки времени, в которое они появились на свет. И постепенно примиряться с этим миром, даже с жарой.

Вы хотите напомнить, что те герои на полотне и на постаментах не живые? Ну и что? Гоголевский Собакевич говорил о своих мертвых душах: «Да, конечно мертвые... Впрочем, и то сказать: что из этих людей, которые числятся теперь живущими?»

P.S. Прошу меня не обвинять — за все, написанное выше, отвечает неумолимый Ярило.