Как создавалось украинское войско

4—6 июля 1917 г. (по старому стилю) в Киеве произошли события, сопровождавшиеся силовым захватом учреждений власти. В настоящее время они известны как вооруженное выступление самочинного украинского полка им. гетмана Павла Полуботка. Объективно эта акция направлялась против компромисса Украинской Центральной Рады и Временного правительства, который накануне был зафиксирован в ІІ Универсале УЦР. Поэтому она должна была способствовать ее радикализации от идеи автономии и федерации к самостоятельности. За всем тем вырисовывались фигуры тогда еще немногочисленных украинских самостийников, в частности Николая Михновского. Впрочем, их непосредственная организационно-идейная причастность осталась недоказанной, но и неопровергнутой. По утверждению одного из современников, черниговца Романа Бжеского, акции, подобные киевской, планировались и в Житомире, и в Чернигове. Но о черниговской предыстории выступления до сих пор разве что упоминалось. Не в последнюю очередь из-за определенного недоверия к утверждениям упомянутого источника информации — в 1917 г. двадцатилетнего человека, вчерашнего гимназиста, по собственному утверждению — члена глубоко законспирированного Братства самостийников.

Впоследствии, находясь в эмиграции, Роман Бжеский утверждал, что лидером организации в Чернигове был его земляк и почти одногодок — Василий Элланский. А вся черниговская история с основанием украинского полка — не что иное как дело самостийников. Учитывая будущую судьбу Василия Эллана-Блакитного, такое утверждение выглядит бездоказательно. Но некоторые опосредствованные факты могут свидетельствовать о противоположном.

Оба деятеля впервые как публичные фигуры упомянуты одновременно: «Черниговская земская газета» сообщила, что 18 марта 1917 г. Роман и Василий выступили на украинском собрании в Чернигове (проходило под председательством признанного лидера местной украинской общины Ильи Шрага). Кроме украинизации школ, создания украинских секций в земствах и некоторых других направлений, многолюдное собрание пунктом вторым немного неожиданно рассмотрело очень раздражительный для русской власти вопрос — основание отдельных украинских полков.

Правда, судя по газетному сообщению, ничего о независимости Украины в марте юноши не говорили. Зато 30 апреля Василий заявил о необходимости объединения всех украинцев под одним лозунгом — автономии и федерации. Да и Роман, выступая в начале июня 1917 г. на первом и единственном украинском губернском съезде, публично высказывался некатегорично: «В настоящий момент мы не можем иметь самостоятельности, но когда нас будут вынуждать отобрать автономию и вернуть Украину в прошлое состояние, то мы не должны бояться самостоятельности».

Приоткрыть завесу времени поможет фигура Василия Элланского. Как утверждала его мать, в предреволюционный период свой дом в Чернигове вчерашний семинарист, а затем студент превратил в штаб-квартиру местной украинской молодежи. В государственных архивах сохранились образцы нелегальной литературы, которой увлекался Василий. Среди прочего — самостийницкого сорта журнал, содержащий призывы к созданию украинской ученической организации. Вместе с тем Роман Бжеский вспоминает об основании «братчиками» во второй половине 1916 г. Юношеского союза и лидерство в нем Василия. Тогда в городе существовало несколько ученических кружков. Через них прошли будущие местные лидеры революционных времен разного сорта. Собственно, все такого рода объединения возникли на основе одной молодежной среды — семинаристов, гимназистов, учеников реального училища, студентов. Вероятно, то же касается приведенного свидетельства.

Так или иначе, но фактом является то, что дело организации украинского войска в Чернигове пошло, по-видимому, оживленнее, чем где-либо (кроме Киева). 4 апреля «Черниговская земская газета» напечатала постановление Украинского военного совета, где речь шла о необходимости создания украинских военных частей. А на будущей неделе эта же газета вмещает «Воззвание к жителям г. Чернигова и его окрестностей» за подписью «военный сотник национального войска Украины Василий Павленко». Авторы документа призывали «независимо от существующей регулярной Армии заложить из свободных людей украинскую сотню в г. Чернигове». В дальнейшем сотник Василий Павленко становится ключевой публичной фигурой полка. Сценарий очень напоминает образование украинского полка им. Богдана Хмельницкого в Киеве — там по инициативе Военного клуба им. Павла Полуботка самочинно собрались солдаты-украинцы и провозгласили себя боевой единицей. В конечном итоге, в Киеве власть легализовала полк. Того же таки добивались и инициаторы создания второго полка в Чернигове, среди которых — и Роман Бжеский.

Как известно, в первые недели Украинской революции лидеры Центральной Рады во главе с Михаилом Грушевским крайне осторожно относились к украинизации войска, но впоследствии пытались возглавить это движение. Председатель Центральной Рады приводит в своих воспоминаниях показательный инцидент, который случился во время открытия (в начале мая) І украинского военного съезда между ним и лидером самостийников: «...Я решил его [соревнование за лидерство на собрании. — Авт.] тем, что просто слегка отпихнул Михновского физическим движением и открыл собрание». Попробуем представить, какой эпизод мог бы стать достижением истории, чтобы визави Михаила Сергеевича совершил так же. Поэтому формирование второго украинского полка вне Киева выглядит понятным.

По показаниям Романа Бжеского, в Чернигове солдаты концентрировались на территории спортивного общества «Сокол». Условий для квартирования войск там не было, ведь речь шла о преимущественно открытой площадке с небольшим домиком. И это в апреле. Ситуация ухудшалась тем, что с правовой точки зрения такое собрание было незаконным, следовательно никакого содержания военнослужащие от государства не имели. Более того, официально их считали дезертирами.

В конечном итоге, 24 апреля первая черниговская украинская сотня отправилась в Киев, а отсюда — на позиции. Роман Бжеский объяснил действия украинских военных соглашением с русским военным командованием: оставшиеся солдаты легализировались как один из куреней Богдановского полка, они должны были получить оружие и одежду.

Но проблемы взаимоотношений сампровозглашенной военной части с местными жителями и властью продолжались и в дальнейшем. Собственно, что значит для 40-тысячного города несколько сотен (потом — тысяч) голодного, холодного, без денег, с немногочисленной старшиной войска — по-видимому, комментировать не надо. Отсюда и слухи о вероятных погромах и грабежах, которые поползли по Чернигову. Пытаясь как-то успокоить черниговцев, командование полка 23 мая обнародовало воззвание, в котором призывало не верить провокационным слухам о намерении совершить беспорядки и заверяло, что его патрули будут задерживать дебоширов, а сам полк вскоре отправится на позиции.

О неурядицах в городе вспоминал Михаил Грушевский: «...На Черниговщине украинские запасники и урлепники пробовали самочинно организоваться в украинский полк. К нам доходили только неуверенные и невыразительные сведения, что администрация трактует их как дезертиров, что они окопались в городе и их берут едва ли не осадой». И дальше: «...Одни брали это дело легче, раздумывая, в нем было больше дезертирства, чем национального самоопределения, другие не знали, что делать — ведь действительно ничего нельзя было сделать». На основе такого рода информации впоследствии в Киеве принимались решения.

Сложности и споры вокруг создания полка обстоятельно описывает и Роман Бжеский. В частности он вспоминает о выступлении на митинге в Чернигове посланца Центральной Рады хорунжего Ф. Селицкого, который говорил о создании полка как дезорганизации армии, добивался немедленной отправки солдат на фронт. А еще о попытке выступления с речью Юрия Коцюбинского — в то время неформального лидера местных большевиков, одного из немногих, кто свободно владел украинским языком. Впрочем, по воспоминаниям его товарища по партии, солдаты «крайне были огорчены тем, что украинец говорит об интернациональной революции, а не об украинской революции». Безуспешно выступили и местные меньшевики.

В конце мая довольно тихий Чернигов всколыхнули до сих пор невиданные события. 28 мая в город прибыли представители украинских военных, которые должны были отправить «остальных казаков на пополнение одного из украинских корпусов на фронте», оставив в запасе только одну сотню. Вместе с тем в три часа солдаты Воронежской дружины из числа россиян и евреев (по мнению современников — «примитивные большевики»), «настроенные определенными лицами, осуществили вооруженное нападение на безоружных казаков», но их прогнали штыками.

Во время выступления на украинском губернском съезде сотник Василий Павленко попробовал так объяснить возникновение конфликта: «Несколько дней солдаты были без еды и спали под небом. Потом нам дали помещение и пищу. Но провокация и вражда к нам не исчезли. Кто что ни делал плохого, то все возлагали на украинцев».

30 мая украинское подразделение таки ушло из города. Часть дорошенковцев, направлявшаяся в Киев, составила основу для полка им. гетмана Павла Полуботка. Именно он в начале июля попробовал захватить правительственные учреждения в Киеве. В то же время какие-то подразделения полка остались в Чернигове. В дальнейшем появляется термин «украинский батальон». По наблюдениям Дмитрия Дорошенко (губернский комиссар Черниговщины с августа по декабрь 1917 г.), формировался он «почти конспиративно от комиссара». Вместе с тем, по его утверждению, «украинский батальон выглядел очень дисциплинированной частью и вел себя выше всяких похвал, но к нему была неприязнь со стороны Рады и вообще русской революционной демократии». Что и не удивительно, учитывая предыдущие события.

Вооруженное столкновение в Чернигове непосредственно повлияло на содержание работы вышеупомянутого украинского губернского съезда, который проходил с 8 по10 июня 1917 г. Во время обсуждения военного вопроса среди делегатов сложились две выразительных точки зрения. Одну из них олицетворял Василий Элланский. Он предложил принять постановление, чтобы «просить Генеральный военный комитет Украины расследовать дело с Воронежской дружиной, если она виновата, то просить Генеральный комитет забрать ее из Чернигова, оставив украинскую часть». Таким образом, Василий решительнее встал на защиту близких Роману Бжескому дорошенковцев. Но большинство делегатов случай с воронежцами решили не вспоминать.

Ситуация окончательно выяснилась 19 июня, когда воронежцы в присутствии делегатов полка им. гетмана Петра Дорошенко постановили: «Просить у военного генералитета о преобразовании в полк украинский и соединении с полком, который здесь уже есть. Постановляем почти единогласно всей дружиной добиваться автономии Украины, а инцидент в Чернигове 28 мая — забыть». В дальнейшем события разворачивались уже в Киеве. Они стали словно продолжением черниговских и оказались незаурядным испытанием для Центральной Рады.

Существование в Чернигове в канун Февральской революции 1917 г. молодежного внепартийного объединения самостийницкого направления достаточно вероятно. По крайней мере оно отвечает контексту своего периода. Другой вопрос, насколько существенным могло быть влияние такого союза, были ли намерения участников серьезными, а не своего рода увлекательной молодежной игрой. По-видимому, существование упомянутой ячейки способствовало тому, что именно в Чернигове была предпринята вторая после Киева попытка сформировать украинский полк — как под воздействием только что созданного Украинского военного клуба, так и при активном участии местных, преимущественно молодежных деятелей. На родство событий указывает и фактически одинаковая схема создания самочинных военных частей в Киеве и Чернигове. Доминирующие настроения дорошенковцев не оставляют сомнений в сознательной и искренней поддержке украинской идеи, но были ли они сторонниками автономии или независимости Украины, точно говорить сложно. Скорее всего, солдаты не слишком их различали. Отношение власти и ведущих политических сил к дорошенковцам в Чернигове оказалось таким же, как и к полуботковцам в Киеве — для подавляющей части политиков это была дополнительная проблема, от которой они хотели избавиться. В обоих случаях военнослужащим пришлось силой добиваться элементарного тылового обеспечения, доказывать свою преданность украинской идее и требовать права на существование.