На крутых поворотах судьбы

В судьбах всех народов были поворотные эпохи, значение которых, независимо от субъективных оценок, носит характер исторического «Рубикона». Для французов — это эпоха крушения Бастилии и наполеоновских войн (1789 — 1815 гг.), для испанцев — Реконкиста и великие географические открытия (XIV — XV вв.), для немцев — объединение Германии (1871 г.) и т.п. Что же сохранила историческая память для Украины? Ни одно событие, ни одно народное деяние, ни один национальный герой не оставил такого яркого следа в украинском сознании, как гетман Богдан Хмельницкий и его эпоха. Но каким был Б. Хмельницкий как человек, сохранила ли история живые черты его личности? Как и всякого великого деятеля, понять гетмана можно лишь в контексте его эпохи.

«ТРЕТИЙ ЛИШНИЙ»...

Как удачно выразилась современный историк Наталья Яковенко, на протяжении всей первой половины XVII в. украинские земли были словно третьим лишним в Речи Посполитой двух народов — польского и литовского (вернее литовско-руського). В политической орбите державы обращались лишь два спутника — Корона Польская и Великое княжество Литовское. Каждый из этих спутников имел своего суверенного правителя — короля польского и гетмана литовского, свой сейм (парламент), свою армию (посполитое рушение) и даже свою денежную единицу (злоты и гроши). В этнокультурном смысле, руськи земли составляли почти половину Речи Посполитой, но были формально разделены между Короной и Литвой, не образуя политического целого. Земли современной Украины в основном входили в состав Короны, хотя Левобережную Украину Речь Посполита делила с Московским царством, к которому административно относилась Слободская Украина (Харьковщина и Сумщина), колонизованная в XVII в. почти исключительно украинскими казаками.

На протяжении 1620 — 1630 гг. Приднепровье не раз вспыхивало казацкими восстаниями. Несмотря на жестокость подавления, вопрос порубежных земель всe более остро вставал для администрации Короны и всe меньше обнаруживал понимания в польском сейме. Очередная вспышка казацкой «непокоры» грозила перерасти в грандиозное восстание. Клубок социальных (крестьянско-шляхетских) и конфессиональных (православно-католических/русинско-польских) противоречий мог втянуть в этот конфликт «военных элит» самые широкие слои украинского населения. Чаша народного гнева окончательно переполнилась в 1648 г., разлившись в беспрецедентное по масштабам восстание, названное историками «казацкой революцией».

ДОЛГАЯ ДОРОГА НА СЕЧЬ

Душой казацкой революции и еe генеральным стратегом был гетман Войска Запорожского Богдан Зиновий Хмельницкий. Его извилистый жизненный путь увенчался вполне удачной для 50-летнего шляхтича карьерой Чигиринского старосты, что способно было утолить пыл самого завзятого «пенсионера» украинского рыцарства. Однако это оказалось лишь прелюдией всех тех подвигов, которым суждено было открыть новую страницу украинской истории.

Впрочем, далеко не старшинская карьера толкнула Богдана на тот отчаянный путь бунтаря и освободителя, а как раз личная судьба. Завзятый воин Хмель успел в жизни познать и лавры побед, и горечь поражений. Женат он был (по крайней мере официально) трижды. Его первой избранницей была Анна Сомковна — сестра будущего наказного гетмана Якима Сомка. Именно с нею Богдан прожил большую часть своих зрелых лет, вырастив троих сыновей (Тимош, Юрась и Остап) и четырех дочерей. После полутора — двух лет вдовства Б. Хмельницкий взял в жeны некую Матрону — воспитанницу своей первой супруги. Драматичный инцидент произошeл накануне венчания. Давний недруг Б. Хмельницкого Чигиринский подстароста Данило Чаплинский в отсутствие сотника устроил наезд на Суботов и выкрал красавицу Матрону (с которой сразу же обвенчался). Младший сын сотника Остап, вероятно, попытался помешать Чаплинскому, за что был жестоко избит канчуками. Вскоре от побоев юноша скончался. Опозоренный сотник и сокрушенный горем отец пытался апеллировать в судебные инстанции, даже жаловался королю, но всe безрезультатно. В конце концов, даже король дал ему тонкий намeк: мол, имеешь саблю на брюхе — суди! Должно быть, и сам Владислав IV не подозревал, что суд над обидчиком Чаплинским станет едва ли не началом «страшного суда» над поляками за многие кривды русинам — судом над златыми шляхетскими вольностями в Украине.

Отбив нареченную тем же методом, что и Чаплинский, Богдан вынужден был добиваться повторного брака (т.е. при живом муже). Такой исключительный шаг могло осуществить лишь верховное лицо церкви, и то в исключительных случаях. Такой случай дала Богдану очередная громкая победа над коронным войском под Пилявцами, следом за тем капитулировавший Львов и триумфальный въезд гетмана в Киев. Бракосочетание Богдана и Матроны совершил в начале 1649 г. сам патриарх Иерусалимский Паисий.

Впрочем, брак с Матроной оказался весьма скоротечным. Летом 1651 г. старший сын Тимош в порыве ярости (весьма свойственной Богдановым сыновьям) приказал повесить мачеху на воротах отцовского двора в Чигирине — якобы за супружескую измену. Траур гетмана длился недолго. Буквально через пару месяцев Хмельницкий женился в третий раз на сестре Нежинского полковника Ивана Золотаренко Анне. Известно, что Анна была вдовою одного из казацких военачальников и пользовалась большим уважением среди старшины. После смерти Богдана она постриглась в монахини в одном из киевских женских монастырей на Печерске, где и скончалась в 1667 г.

НЕУДЕРЖИМЫЙ ХМЕЛЬ

На описания собственно личности Б. Хмельницкого во многом повлияли факторы весьма субъективные: такие как отношение авторов к казацкому движению и украинцам вообще, а то и просто стереотипы описания людей, мало напоминавшие литературный портрет. Известно, что он курил люльку (трубку) и предпочитал кофе, в те времена ещe мало распространeнный в Европе (должно быть, эти пристрастия он приобрeл в турецком плену). Гетман безупречно стрелял из лука и, разумеется, никогда не расставался с саблей — главным атрибутом шляхетского достоинства. В хорошем «гуморе» мог поиграть на бандуре. В конце концов, как это было распространено среди шляхты, был не дурак выпить, предпочитая домашние напитки — мeд, горилку, пиво. В описании приeма в гетманских покоях Антиохийского патриарха Макария, записанном его спутником архидьяконом Павлом Алеппским, замечено, что на стол подавали горилку, которую разливали ещe горячей. Гетман сначала предлагал отведать высокому гостю, затем прикладывался сам. При этом тот же мемуарист обратил внимание на неожиданный аскетизм гетманской трапезы — на столе практически не было серебряных блюд и кубков, хотя у каждого представителя старшины имелись полные сундуки с трофейными золотыми и серебряными приборами. Венецианец Альберто Вимина в своeм дневнике аналогично описал покои гетмана в чигиринском замке, лишенные всяких модных украшений и обставленные самой простой мебелью: сундуки, лавы, диван, убранный кожаными подушками, обыкновенный дубовый стол.

Весьма яркое впечатление оставили современники о характере гетмана и его темпераменте. Зачастую его описывали как скептичного, склонного к холодным рассуждениям (даже раздумьям) человека. Но для политика и военачальника такого ранга как Б. Хмельницкий, в руках которого были судьбы целых армий и народов, свойственны были проявления и крайнего холерического возбуждения, которое он гасил, как правило, с помощью алкоголя. В моменты гнева под его горячую руку попадаться было, в прямом смысле, опасно для жизни. Однажды, когда старшина оспаривала целесообразность похода на Молдову (1653 г.), гетман в сердцах рубанул саблей по руке черкасского полковника Яська Пархоменко. К счастью, рана оказалась не столь серьезной, как могло бы быть в боевых условиях. Б. Хмельницкий тотчас же охладил свой пыл и трижды поклонился старшине, велев принести бочку мeда в счeт сатисфакции.

Частью хитросплетений гетманской дипломатии был и казацкий поход на Молдову. В результате удачной кампании 1651 г. Б. Хмельницкому удалось повенчать своего сына Тимоша на Розанде, дочери молдавского господаря Василия Лупула. Однако политические оппоненты Украины — Польша и Семиградье — выдвинули на молдавский престол своего претендента. В результате очередного переворота им удалось водворить в Молдове господаря Стефана Георгицу. Честолюбивый и до безрассудства храбрый Тимош Хмельниченко отправился на помощь тестю, но перестарался. Его войско захватило столицу Молдовы Сучаву и отправилось дальше, в Валахию, где попало в засаду. Отброшенные в Сучаву казаки выдержали двухмесячную осаду. В результате одного из обстрелов смертельную рану получил молодой гетманич. Спасательная экспедиция прибыла слишком поздно. Тимоша с гетманскими почестями похоронили в Чигирине 30 октября 1653 г.

Переяславские события января 1654 года, так называемое воссоединение, широко известны. Но далеко не все знают, что, сколь настойчиво Хмельницкий призывал Московского царя к открытию «второго фронта» против Речи Посполитой до 1653 г., столь же последовательно проводил и политику разрыва едва обозначившихся союзнических отношений после того, как в 1656 г. Москва резко сменила свою ориентацию с антипольской на антишведскую и заключила перемирие с Польским королем Яном-Казимиром — главного врага украинских казаков. Хмельницкий попытался вмешаться в передел сфер влияния, затребовав, чтобы границы между Речью Посполитой и Гетманщиной были непременно «как за давних князей русских», но на сепаратные переговоры в Вильно гетманских послов даже не допустили. По неофициальной информации, Москва готова была заключить союз с польским королeм против Швеции, передав Речи Посполитой Украину. Когда Б. Хмельницкому доложили об этом, тот, по свидетельству очевидца, неистово вскричал: «Уж не печальтесь о том, дети мои! Надо отступать от руки царского Величества, а пойдeм туда, куда повелит Верховный Владыка (т.е. Бог) — не то что под христианского государя, а хоть бы и под бусурманина...» Именно эти слова отражали главный принцип гетманской политики и были заложены в парадигму украинской политической ментальности Нового времени — быть с кем угодно, но быть свободными, оставаясь в руках Божьих.