Наш человек в ХII веке

В чем заключается для нас завет Владимира Мономаха, удивительного правителя-интеллектуала (случай, не такой уж уникальный для времен Древней Украины-Руси, вспомним хотя бы деда Мономаха — Ярослава Мудрого, да и отца нашего героя, князя Всеволода, который знал пять или шесть языков и все свое свободное время отдал книгам — однако редкий в наше люмпенизированное время!), в то же время и полководца, и государственного деятеля (причем достаточно искусного и опытного), и выдающегося мыслителя, писателя? Что важного для нас, живущих во втором десятилетии ХХІ-го века, могут нести его жизнь, его произведения, мысли, поступки, сомнения, внутренняя борьба с собой? Почему, в конечном итоге, именно его можно назвать (в духовном, мировоззренческом, да и политическом смысле) «нашим человеком» в ХІІ веке? Давайте поразмышляем вместе, читатель, задумаемся над теми деталями, подробностями, нюансами, которые, собственно, только и делают исторический процесс конкретным, живым, хоть и далекой субстанцией, а не сухой заидеологизированной схемой? К этому нас обязывает не только то, что наступил уже 2013 год, объявленный «Днем» Годом Мономаха. Сделав такой экскурс в эпоху Мономаха, мы увидим, как внутренне моральный человек, неминуемо ограниченный устоявшимися нормами, предрассудками, суевериями, преступлениями своей эпохи, все же, несмотря ни на что, стремится противостоять, в силу своих возможностей (а у Мономаха, когда он достиг наивысшей власти, этих возможностей стало больше), жестокостям, проискам, изменам, убийствам, грабежу, господствовавшим кругом...

Вот по этому вопросу: что сделал Мономах, когда, наконец, в возрасте 60-ти лет, достиг цели, о которой мечтал — стал Великим Князем Киевским весной 1113 года, возглавив огромную и тогда еще единое (хотя процессы дезинтеграции уже проявлялись) Древнеукраинское государство, и, как, собственно, он это сделал — мы начнем нашу беседу. Тем более, что именно 900-летие приглашения Мономаха на Киевский стол является формальным поводом для акции «Дня».

Бесспорно, материалы, посвященные великому властелину, будут появляться на страницах «Дня» на протяжении всего года (надеется принять в этом участие и автор этих строк). Действительно, бурную жизнь Мономаха (1053 — 1125), князя Ростово-Суздальского (1066 — 1067; в те земли, которые впоследствии стали колыбелью будущего Московского государства и великорусской нации, а тогда «тянули» к Переяславу, где, собственно говоря, и родился Владимир, князья посылали своих самых молодых детей-подростков, что очень четко указывает на статус этих земель; так и Мономах, уже на склоне лет, отправит в Ростов и Суздаль, чтобы учился руководить государством, своего самого младшего сына, 15-летнего Юрия, прозванного позже Долгоруким!), князя Смоленского (1070 — 1072, 1077 — 1078), князя Владимира-Волынского (1072 — 1076), князя Черниговского (1076 — 1077, 1078 — 1094), князя Переяславского (1094 — 1113), и, наконец, Великого Князя Киевского (1113 — 1125) — достойно десятков повестей и романов, а не только статей. Ему пришлось смолоду понять, как власть кружить человеку голову, как князья, захмелев от власти, представляют себя всемогущими, чуть ли не бессмертными, как они, проливая братскую кровь, зовут на помощь войска половцев, поляков, угров, чехов, византийцев, отдавая при этом на разорение, огонь и грабеж собственные земли (молодому Мономаху пришлось принимать участие в двух таких междоусобных братоубийственных войнах, в частности в 1067 и в 1077 годах, когда был сожжен Минск, и впечатления эти он не забыл до смерти). Он рано понял, что есть в мире зло, противостоять которому можно только мечом, силой (но всегда верил, что нельзя губить ни одну людскую душу — ни правую, ни даже виноватую, и был искренним, когда писал об этом в «Поучении» — однако как политик должен был подчиняться суровой необходимости и проливать кровь!). Он привык с детских лет делать все сам, насколько это вообще возможно, и в управлении государством, и в хозяйственных делах, «леность — всем грехам причина: что человек умеет, то забудет, а чего не умеет, тому не научится» (это из «Поучения, 900 лет назад!). А главное, что узнал на протяжении долгой жизни Великий Князь и чему учил детей: «Более всего — гордыни не имейте ни в сердце, ни в уме, но скажем: «Смертные мы, сегодня живой, а завтра — в гробу; это все, что ты нам дал, Боже, не наше, а твое, порученное нам тобой на мало дней. И (в земле) не прячьте сокровищ своих, то нам великий грех». Сопоставим эти слова 65-летнего Мономаха (из «Поучения»), уже главы государства, киевского Великого Князя, с показным «христианством» наших сегодняшних власть предержащих, которое скрывает их неограниченную жадность...

Причем это писал человек, который изведал в жизни все, все видел: и десятки битв, где Мономах брал меч и копье, дрался сам (с половцами, чехами, поляками, в молодые годы — с другими князьями Руси). Князь был рьяным охотником: «А вот что я в Чернигове делал: коней диких своими руками в пущах вязал, по десять и двадцать живых коней, кроме того, по долинам ездя, ловил своими руками тех же диких коней. Два тура поднимали меня на рогах вместе с конем, олень меня бил и два лося, один ногами топтал, а второй рогами бил, вепрь мне на бедре меч отнял, медведь мне около колена потник укусил, лютый зверь прыгнул мне на бедра и коня вместе со мной свалил. И Бог невредимым меня сохранил. И с коня много падал, голову себе дважды разбивал, и руки и ноги себе вередил, в юности своей вередил, не жалел жизни своей, не щадил головы своей» («Поучение»). И это писал тонкий (если нужно — очень хитрый!) политик, который имел свойство, неоценимое для государственного деятеля, — колоссальное терпение!

* * *

«Звездное время» для Мономаха наступило, как уже упоминалось, весной 1113 года, на 61 году его жизни. Внезапно умер его двоюродный брат, Великий Князь Киевский Святополк Изяславич, правитель слабый и лукавый, всегда нестойкий, уклончивый, когда шла речь о помощи другим князьям или о соблюдении клятвы, однако жесткий, неуступчивый в тех вещах, которые касались его личных интересов. Причем Мономах пришел к власти (точнее, был персонально приглашен к власти) в Киеве в особенных, «экстремальных» условиях — нужно было спасать сословное, феодальное государство и имущество зажиточных людей. Потому что сразу после смерти Святополка началось Великое Восстание 1113 года. Расскажем об этом подробнее.

Дело в том, что при попустительстве предыдущего Великого Князя в Киеве чрезвычайно укрепилась система ростовщичества, спекуляции и обираловки, когда за деньги, одолженные в долг, брали огромные, неподъемные для людей «ризы» (проценты), что, в сущности, порабощало, экономически закабаляло небогатых киевлян, особенно ремесленников. Покровителями этой системы были сами Святополк Изяславич и приближенный к нему тысяцкий Путята Вишатич, другие зажиточные бояре, купцы, родственники Святополка, высшие дружинники. И вот, когда 16 апреля 1113 года, через десять дней после праздника Пасхи, было объявлено о внезапной смерти Великого Князя, киевская толпа «вышла из берегов». Во-первых, неясно было, кто должен был унаследовать великокняжеский киевский стол. Бесспорно, наиболее популярным и уважаемым среди всех князей был Владимир Мономах. Но согласно «листвицей Ярославовой» (то есть с завещанным Ярославом Мудрым легитимным порядком передачи власти) Мономах был не аж таким очевидным наследником — претендовали на Киевский стол еще и сын Святополка, Ярослав, и внуки Ярослава Мудрого, Олег и Давид Святославович.

Однако события развивались очень быстро и в известной степени спутали политическим «игрокам» (очень модное среди современных журналистов слово — только вот политика — не карты!) их планы. С утра 17 апреля шло совещание в особняке Путяты, «кипел» и старый киевский дворец Всеволода, покойного отца Мономаха, где собирались его сторонники. И в то же время, утром 17 апреля, грозно зашумел Подол. Там запущен был слух, что Путята тайно сносится с сыном Святополка, чтоб передать ему власть, что он крепко защищает интересы ростовщиков и богатых евреев, что именно по его указу был сожжен Подол два года назад. Толпа взорвалась — и то взорвалась страшно. Сотни, тысячи людей с топорами, косами, вилами, камнями, палками в руках с возгласами «Идем на Путятин двор!», «Сжечь дворы ростовщиков!», «Вон все кабалы!», «В Пещеры, Пещеры идем!» пошли с Подола наверх, к княжескому дворцу. Разъяренная толпа заполонила все улицы на Старокиевской горе, ворвалась в старый «город Ярослава», начала громить дворы зажиточных людей. Двор Путяты был взят с боем одним из первых. Богатые купцы и ростовщики бежали врассыпную, евреи спрятались в синагоге и закрылись там, приготовившись к продолжительной осаде и молясь своему Богу, их дворы были ограблены, все имущество разделено. В «Летописи Руськой» за 17 апреля 1113 года есть такая запись: «Киевляне совершили раду и послали послов к Владимиру Всеволодовичу (Мономаху, И.С.) в Переяславль, говоря: «Пойди, княже, на стол отчий и дедовской». Это услышав, Владимир весьма скорбел, но не пошел, горюя за братом (выжидал? Имел ли он план, как спасти ситуацию?. — И.С.). Киевляне между тем разграбили двор Путяты Вишатича, тисяцкого, и пошли на жидов, и разграбили их. И послали опять киевляне послов к Владимиру, говоря: «Пойди, будут не Путятин двор, ни соцких, но и жидов грабить, а дальше и пойдут на ятровку твою (то есть на вдову Святополка. — И.С.), и на бояр, и на монастыре. И будешь ты ответ иметь, княже, если вот монастыри разграбят». Поэтому, это услышав, Владимир пошел в Киев».

Следовательно, 20 апреля 1113 года Мономах подъехал с дружиной к Киеву. Тогда это был один единственный человек в Украине-Руси, который мог «успокоить» восстание (именно успокоить, а не потопить в крови, не подавить — новый Великий Князь Киевский прекрасно понимал, что насилие не является выходом). Как блестящий, выдающийся политик он осознавал, что лучший (может быть, единственный) выход — это «расколоть» ремесленную голь «расщепить» мятежную киевскую чернь, пойдя на определенные уступки тогдашней «оппозиции» (в ХІХ и ХХ веках эту политическую технологию искусно демонстрировали Бисмарк, Рузвельт, де Голль, частично Муссолини и Ленин). Что, собственно, совершил Мономах? Сразу после торжественного вступления в Киев (а его сопровождал немаленький отряд воинов — это тоже был четкий знак всем неспокойным) по городу же уже ходили слухи, что Великий Князь будет благодетелем, а не карателем, — эти слухи распространял сам новый властелин, потому что прекрасно понимал, что не один день, не один год хочет руководить Русью из дворца на Старокиевской Горе, и потому начинать стоит не с репрессий, не с войны, а с мира и согласия; так же понимал он, что именно трудом смердов, холопов, ремесленников полнится казна, потому именно из прагматичных соображений готов был ослабить процентное («ризовое») ярмо, хоть как сын своего сословия и своей эпохи «бунт черни» отбрасывал — как покушение на «Богом заведенный» порядок.

Конкретно Мономах, закрывшись на несколько дней в загородном дворце в Берестове вместе с ближними боярами, тисяцкими, старшими дружинниками, учеными монахами, разработал новый «Устав Владимира Всеволодовича», где устанавливалось, что если человек, который взял деньги в долг, дважды оплатил свои проценты («ризы»), то был обязан вернуть и всю сумму долга, но если он оплатил три «ризы», то есть уже вернул в полтора раза больше, чем взял, то долг его по новому княжескому закону отменялся. А в дальнейшем большие «ризы», шкурничество существенно ограничивались (точнее нормировались). Ростовщик имел право брать ризы третями (Мономах позаботился, чтобы этот порядок был практически осуществлен). Если он брал проценты дважды (две трети одолженной суммы), то имел право еще и на возвращение одолженной суммы. Если же ростовщик брал проценты трижды (то есть сто процентов одолженной суммы), то терял право на возвращение одолженной суммы. По крайней мере, это следует из текста «Устава».

* * *

Мономах 12 лет занимал киевский великокняжеский стол. Что интересно отметить? На протяжении этих лет сохранялось государственное единство Древней Руси (князья смоленские, новгородские, черниговские, ростово-суздальские и другие, подавляющее большинство из которых было прямыми потомками или подчиненными родственниками Великого Князя Киевского, по первому его приказу отправляли свое войско туда, куда указывал Мономах). Мятежные города (например, Владимир-Волынский или Полоцк) Великий Князь не «брал на щит», не уничтожал, не штурмовал — он осаждал их со всех сторон, перерезал пути снабжения и требовал, чтобы непокорные князья уделов вышли (без оружия) навстречу его войску, покаялись бы и дали клятву в дальнейшем быть покорными ему как Великому Князю (так и делали!). Мономах подготовил ряд указов, направленных на облегчение положения и городских, и сельских «низов» (потому что именно на соответствующем компромиссе держался государственный порядок). Да, и «закупы», и «рядовичи» (самые бедные категории крестьян), если они дважды оплатили «ризы» своему властелину за взятый долг, не должны были в третий раз отрабатывали на его земле то, что ему задолжали. Это было не «смердолюбство» — просто трезвый расчет.

Большой ценитель книг и книжной культуры, Великий Князь создал (около 1117 года) свое бессмертное поучение, взяв за образец западноевропейские и греческие рукописи «Родительское поучение» и «Слово какого-то отца к сыну своему» из богатейшей библиотеки своей жены Гиты. Вот этими словами из «Поучения» мы и завершим рассказ об исторической фигуре, который вполне можно считать «нашим человеком» в ХІІ веке: «На посадников, ни на биричей не оглядывался, сам делал, что было нужно, весь наряд (порядок. — И.С.), и в доме своем делал так же... А еще и бедного смерда, и убогую вдовицу не давал сильным обижать, и церковный порядок и службу сам следил. Поэтому не осуждайте меня, дети мои или кто другой, когда прочитает это: потому что не хвалю себя, ни отваги своей, а хвалю Бога и прославляю милость его, что меня, грешного и мизерного, столько лет оберегал от того смертного часа, и не ленивым создал меня, бедного, а на все дела человеческие нужным».