Неизвестный Малевич К 125-летию со дня рождения

Если подойти к любому простому украинцу на улице и спросить, какие ассоциации вызывает у него фамилия Казимир Малевич и словосочетание «Черный квадрат», не уверена, что подавляющее большинство опрашиваемых радостно улыбнется и даст исчерпывающий ответ: «Казимир Северинович Малевич — художник с мировым именем, киевлянин, а «Черный квадрат» — его всемирно известное произведение». Предположим, что ответ будет приблизительно таким, и накануне 125-летия со дня его рождения воспользуемся возможностью добавить несколько штрихов к портрету, который нам описал воображаемый простой украинец.

Начать приятно с сенсации... Дело в том, что в прошлом 2003 году весь культурный мир уже отметил 125-летие Малевича. В нынешнем году это должно произойти во второй раз, поскольку в ЦГИАУ (Центральном государственном историческом архиве Украины), в «Метрической книге римско-католической приходской церкви о родившихся за 1879 г.» (то есть на год позже, чем считалось до сих пор!) есть запись о том, что «у дворян Волынской губернии Житомирского уезда Северина и Людвики Малевичей 11 (23) февраля 1879 г. родился сын, который был окрещен именем Казимир в Киевском римско-католическом приходском костеле. Восприемниками были Болеслав Малевич с Марией Оржеховской». Кстати, именно в доме Марии Оржеховской, своей тети и крестной матери, по ул. Боженко, 13 (бывшая Костельная) родился и провел первые годы жизни будущий мировой лидер авангардного искусства и основатель супрематизма. Сам дом не сохранился. Сейчас на этом месте корпус Института электросварки им. Е. Патона.

Итак, вернемся к биографии самого художника. Казимир был первым ребенком (всего детей было семеро) в семье Северина и Людвики Малевичей, дворян польского происхождения. В метрической книге Киевского римско-католического костела есть запись 1878 года, сделанная по поводу венчания в этом костеле его родителей. А в Житомирском областном архиве хранятся вообще уникальные документы — «Родословная книга» дворянского рода Малевичей, с гербом и большим количеством документов, связанных с историей этого довольно старинного рода. Первая запись в книге свидетельствует о привилегиях, предоставленных за верные услуги 1604 г. польским королем Сигизмундом III предку Казимира Малевича. В архивных документах нет ни одного упоминания о художниках из рода Малевичей — подавляющее большинство мужчин, по обычаю мелкой шляхты, шло по военной или духовной линии. В начале XVIII века его прадед Иван служил капитаном артиллерии, а его двоюродные братья Иван — приходским ксендзом, Василий — кафедральным каноником. В начале XIX века в перечне профессий представителей рода Малевичей встречаются унтерофицер, иподьякон, десятник, коллежский регистратор, фельдшер Севастопольского военного госпиталя и титулярный советник. По сравнению с таким разнообразием служебных званий своих родственников отец Малевича — Северин — занимал довольно скромную должность служащего на сахарных заводах. В своей «Автобиографии» Казимир Малевич позже вспоминал: «Обстоятельства, в которых протекала моя жизнь детства, были таковы: отец мой работал на свеклосахарных заводах, которые по обыкновению строятся в глубокой глуши, в отдалении от больших и малых городов. Свеклосахарные плантации были большие. Для обработки этих плантаций требовалось много рабочих сил, преимущественно крестьян. На плантациях работали крестьяне, от мала до велика, почти все лето и осень, а я, будущий художник, любовался полями и «цветными» работниками, которые пололи или прорывали свеклу.

Взводы девушек в цветных одеждах двигались рядами по всему полю. Это была война. Войска в цветных платьях боролись с сорной травой, освобождая свеклу от зарастания ненужными растениями. Я любил смотреть на эти поля по утрам, когда солнце еще не высоко, а жаворонки поднимаются песнями ввысь... Свекловые плантации тянулись бесконечно, то сливаясь в далеком горизонте, то опускаясь на небольшие нивы или поднимаясь на холмы, включая деревни и села в свои зеленые поля»... Цветные воспоминания детства Казимир Малевич назовет своеобразными «негативами», которые оставались в памяти, чтобы со временем обрести воплощение в глубоких и сочных красках его живописи.

Желание рисовать, как вспоминает художник, впервые осознано возникло во время путешествия с отцом в Киев: «Отец взял меня в Киев. Я первым делом пошел смотреть высокие места на Днепр. Потом начал разглядывать магазины и в окнах увидел холст, на котором было очень вкусно намазано изображение девушки, сидящей на лавке за чисткой картошки. Картошка и шелуха были поразительно живые, на меня это так же оставило неизгладимое в памяти явление, как и от самой природы... Итак, чтобы оставаться в Киеве, где, как я после узнал, что есть такие «великие» художники, как Пимоненко (будущий учитель Малевича) и Мурашко, я уехал в не более великий город, как Конотоп Черниговской губернии, в котором стал усиленно и старательно писать пейзажи с аистом и коровами вдали. Только тогда увидело все семейство, что в семье не без урода». С тех пор судьба будущего лидера мирового авангарда была решена.

Творческий путь Малевича в течение жизни был связан с Киевом и Украиной. Во время учебы в Киевской рисовальной школе его учителем, как предполагают, был Н. Пимоненко, автор картин на сельскую тематику (1896). Тема села и крестьянского труда останется одной из ведущих и в творчестве К. Малевича. После учебы в Москве (1904 — 1905), периодов «сецессии», символизма, кубизма и динамичного футуризма, Малевич, наконец, «вводит в оборот» искусства супрематизм («живописную модель космоса, построенного на слаженном движении геометрически четких тел»), — основанное им творческое направление, оказавшее большое влияние на развитие мирового искусства ХХ столетия. Беспредметные композиции художника были использованы и в украинском народном декоративно-прикладном искусстве: мастера артели с. Вербовка на Киевщине под руководством художницы Н. Давыдовой по супрематическим эскизам К. Малевича делали вышивки на шарфах и подушках.

В течение своей жизни в России Малевич несколько раз намеревался перебраться в Киев. Впервые это было в начале 20-х годов, когда художник работал в художественных учебных заведениях Москвы, Витебска и Петербурга. Именно на то время приходится создание им в Витебске знаменитой творческой группировки «УНОВИС» (утвердители нового искусства), которую он и возглавил. С 1926 г. в России его начинают травить как «мистика и формалиста». Даже на короткое время сажают в тюрьму, требуя признания в шпионаже в пользу Германии, где состоялась персональная выставка художника. Казимир Малевич спасается от преследований в Киеве: здесь отношение никают трагические фигуры крестьян, наполненные предчувствием близких исторических катаклизмов.

Однако правды ради нужно добавить, что отношения Казимира Малевича с родным Киевом и коллегами по институту складывались не без досадных курьезов. Из писем К. Малевича художнику Льву Крамаренко известно, что в 1930 году Киевская картинная галерея (которую возглавлял Ф. Кумпан) предложила Малевичу сделать выставку своих работ, в результате чего художник не мог в течение нескольких лет ни вернуть свои работы, ни получить за них деньги. С острой иронией и юмором он пишет шутовским суржиком: «Дорогой Лев Юрьевич! Больше не хочу быть украинцем. Шо это за нация пітерявшая всю совесть тактичность и т.д. и т.п. Що Вы всі с Купоном (то есть с Ф. Кумпаном. — Е. П. ) зробыли з моею выставкой. Заледві через три рокі, через профсоюз виручив свої малюнкі, но цього мало. Оцей Купон оставив три малюнкі, котрі я не можу добытыся, щоб оцея Купоніада мені їх вислала. Він залишив для придбання і буде їх придбувати до кінця світу». В следующем письме сокрушительная характерик авангардным художникам было более либеральным. В 1928— 1930 гг. он работает профессором в Киевском художественном институте, рядом с киевскими художниками А. Богомазовым и В. Пальмовым. Публикует в журналах «Новая Генерация» (Харьков) и «Альманах-авангард» (Киев) ряд теоретических статей, посвященных вопросам теории авангарда. Однако вскоре, когда репрессии добрались и до Киева, Малевича уволили из института. Начинались ужасные для Украины 30-е годы... В так называемом «втором крестьянском цикле» на полотнах мастера под влиянием событий коллективизации и голодомора возстика адресована товарищу Тарану, профессору КХИ (Киевского художественного института), приятелю Малевича и Крамаренко: «...а Таран настоящий украинский джентельмен а ля «Савоська», даже ничего не ответил на мое письмо».

Выдающееся имя — вполне весомый повод гордиться культурными достижениями своей страны. Сегодня Украина постепенно собирает свое культурное наследие и приучает мир определять принадлежащие ей достижения словом «UKRAINE». Одним из шагов на этом пути должно стать возвращение имени Казимира Малевича.