Отец «психологических войн»

Начало третьего тысячелетия окончательно убедило военных интеллектуалов в том, что наиболее эффективным оружием в борьбе с противниками являются так называемые психологически-информационные войны. Однако, как говорится, «все новое — это хорошо забытое старое». Подобные войны между разными народами и странами велись издавна. На территории Центрально-Восточной Европы в новое время всемирной истории начало им положил не кто иной, как выдающийся государственный и военный деятель, славный гетман Богдан Хмельницкий.

Используя заложенные Северином Наливайко, Петром Конашевичем-Сагайдачным, Михаилом Дорошенко, Иваном Сулимой традиции казацкого военного искусства, Б. Хмельницкий, формируя свою армию, придавал первоочередное значение организации сильной разведывательной службы. Согласно исследованиям современных историков, уже в первые годы Национально- освободительной войны украинского народа, начавшейся в 1648 г., определилась организационная структура этого «ведомства», а также объекты, цели, направления, методы и приемы его деятельности, которые постоянно совершенствовались.

С помощью разведывательной и контрразведывательной службы гетман, путем распространения дезинформации, стремился посеять во вражеском войске неуверенность в собственных силах, панические настроения. В своих универсалах к населению и инструкциях разведчикам он настаивал на необходимости создания в стане противника чувства обреченности, напряженности и неуверенности. Впервые в практике отечественного военного искусства применялись принципы ведения так называемой психологической войны. Такие методы были использованы украинским гетманом в ходе решающих битв с врагом под Корсунем, Пилявцами, Зборовом и Берестечком.

Так, перед победной Корсунской битвой в конце мая 1648 года Б. Хмельницкий сумел блокировать информацию о реальном положении дел в своем лагере и распространил ложные сведения о численности казацкого войска. В результате этого командующий польской армией М. Потоцкий начал уклоняться от боя, утратил стратегическую инициативу и уже задолго до самой битвы потерпел психологическое поражение.

Психологический фактор был определяющим и во время победы под Пилявцами в сентябре того же года. Удачными маневровыми действиями Б. Хмельницкий создал неблагоприятные условия для расположения оборонительного лагеря польских войск. Это, в свою очередь, вызвало неуверенность коронного командования в своих действиях, распространившуюся и на личный состав. Участник тех событий с польской стороны записал в своем дневнике: «...В лагере никакой дисциплины, никакого авторитета вождей. Ночью после пароля стреляли, кричали, и никто за это не получал выговора, потому что одинаковый страх охватывал всех, так что не было абсолютно никакого порядка». Кроме того, на второй день битвы, 22 сентября, по приказу гетмана во вражеский лагерь попадает пленный казак, переодетый священником. Несмотря на пытки, он сообщает о приходе на помощь Хмельницкому нескольких десятков тысяч татар. На самом же деле союзнические войска насчитывали до пяти тысяч воинов. Гетман организовал им чрезвычайно громкую встречу: был дан салют из пушек и мушкетов. Этот факт наряду с предыдущей дезинформацией привел к тому, что среди поляков пополз страшный слух: к Хмельницкому пришла тридцатитысячная крымская орда!

Засылка к противнику «подставных» пленных происходила неоднократно и во время дальнейшего ведения боевых действий. Это стало важным элементом «психологической войны» Б. Хмельницкого. Ведь враг не надеялся, что казацкие «языки», мужественно выдерживая жестокие пытки, будут давать заранее запрограммированные и выгодные для украинцев сведения. Когда во время Збаражско-Зборовской кампании и борьбы с полками Данилы Нечая польский военачальник С. Лянцкоронский получил от захваченных «языков» сведения о подходе на помощь казацкому полковнику якобы основных казацких сил во главе с самим Хмельницким, он приказал отвести свои силы от Староконстантинова. Понятно, что это было простой дезинформацией, но благодаря ей Д. Нечай получил оперативный простор для дальнейших действий. Вот как описывает результаты психологического давления Б. Хмельницкого свидетель тех событий с польской стороны С. Освенцим: «На одних только языков (за которых ежедневно войско даром уставало) полагаясь, от которых никогда никакой правды не могли получить. И это действительно было немаловажной причиной для частых изменений [принятых] на советах решений. Ведь когда один язык рассказывал, что Хмельницкий идет к нам, то мы деревенели, вешали носы и подумывали тут защищаться от него; если день-другой его не было видно и [новый] язык рассказывал нечто противоположное первому...»

Источники свидетельствуют, что зимой 1651 года под общим контролем украинского гетмана и непосредственным руководством казацкого старшины Тарасенко (Стасенко) была проведена одна из наиболее грандиозных в тогдашней Европе разведывательных операций. В Корону Польскую было направлено около двух тысяч украинских шпионов, которые должны были собирать самую разнообразную информацию, проводить диверсионные акты и готовить восстание. Также они должны были распространять слухи о чрезвычайной боевой мощи армии Б. Хмельницкого и тем самым вызывать панические настроения среди местного населения. Большинство казацких разведчиков (кстати, среди них были и женщины) во время выполнения этого важного задания притворялись попрошайками, калеками, «пилигримами», странствующими циркачами, кобзарями, в отдельных случаях — священниками, паломниками или монахами.

Отец «психологических войн» сделал так, что перед началом битвы под Берестечком польское командование мало что знало об его планах. 21 июня 1651 г. шляхтич А. Мясковский указывал, что «о замыслах Хмельницкого ничего доподлинно неизвестно. Одни ожидают нападения на нас во время похода или на переправе, или внезапно когда- нибудь ночью. Другие говорят, что он на месте под Вишневцом будет с обычным своим коварством сопротивляться Е. В. (Его Величеству. — Т.Ч. ) Королю. А еще другие считают, что он пошлет несколько десятков тысяч [казаков] к Подгорью для соединения с Ракоци (трансильванский князь — Т.Ч. )».

Во время Национально-освободительной войны Хмельницкий создал трехступенчатую структуру руководства разведагентами — гетман, руководитель разведслужбы, резиденты на местах. Формировалась также низовая сеть агентов. Так, в одном из регионов Польши под руководством украинского резидента П. Гжибовского состояло 80 человек. Кроме того, гетману удалось создать агентурную сеть в Варшаве и столице Великого княжества Литовского Вильно, вовремя поставлявшую необходимую информацию как политического, так и военного характера. После 1654 г. разведывательная служба Украинского государства провела блестящую операцию, в результате которой казацкого разведчика Лукьяна Григоровича (Литвина), который был профессиональным врачом, взяли на работу в Посольский приказ в Москве.

В Чигирин поступали важные данные военно-политического характера и из других стран — Турции, Крыма, Венгрии, Валахии. Украинские разведчики успешно сотрудничали со шведскими и трансильванскими коллегами на территории Польши, Чехии, Моравии, Силезии и Австрии. Высокого уровня достигло дело вербовки агентов, среди которых были представители различных социальных слоев и групп, национальностей и вероисповедания. Имела место и перевербовка агентов других стран.

Непосредственная (тактическая) военная информация добывалась путем рассылки специальных разъездов или с помощью отдельных разведчиков, которым приходилось преодолевать до сотни километров. Они узнавали о замыслах командования противника, его численности и местопребывании, направлении и маршрутах продвижения армий. Довольно часто сведения необходимого характера выдавали захваченные «языки» — пленные из вражеского лагеря. Казацкое искусство взятия пленных, как подчеркивали современники, было одним из лучших.

Руководство украинского войска принимало необходимые меры в сфере защиты национальных интересов от посягательств польской и других разведок. В результате контрразведывательных действий казацкой верхушке удавалось сохранять в тайне военные планы важнейших кампаний, раскрывать заговоры вражеской агентуры против гетмана и других военачальников, противодействовать попыткам правительств Речи Посполитой и Московского государства спровоцировать междоусобную борьбу в украинском обществе. Именно таким образом обеспечивалась эффективность ведения гетманом настоящей «психологической войны» против своих врагов.

К сожалению, преемники Б. Хмельницкого на гетманской должности не сумели в полной мере воспользоваться опытом своего предшественника. В то же время многие выдающиеся полководцы Европы Нового и Новейшего времени во время ведения боевых операций применяли различные элементы ведения «психологической войны», начало которым положил великий гетман Богдан Хмельницкий. Надеемся, что и Вооруженные Силы возрожденного в конце XX века Украинского государства в случае необходимости также воспользуются историческим опытом выдающегося полководца.

Автор выражает благодарность В. Сидаку и В. Степанкову — авторам книги «Из истории украинской разведки и контрразведки» (К., 1994).