Расплата за поражение

«Гриша! Ты что-то видишь?» — «Нет». — «И я ничего не вижу». Так обычно моя мать начинала рассказ о Голодоморе 1932 — 1933 годов. В начале голодовки ей было всего пять лет. Гриша — это ее брат, на несколько лет старше ее. Держась за руки и на ощупь, ориентируясь по стенам дома, они выходили, быстрее, выползали на крыльцо дома и садились под стеной рядышком, греясь в лучах утреннего солнца. Двери выходили как раз на юго-восток, и так, против солнца, они сидели до тех пор, пока отеки вокруг глаз немного спадали и появлялась возможность хоть что-то видеть. Дальше начинался обычный день, иногда посвященный детским забавам, а чаще — поискам хотя бы чего-то, что можно было бы съесть, из того, что росло на огороде или в садике. Родители еще на рассвете шли на работу, и с ними дети виделись лишь поздно вечером. Хлеба в доме не было никогда. Какого-либо зерна — тоже. Отец как человек, преданный пролетарской власти, первым сдал все зерно со словами: «Что будет людям, то будет и нам». Он, говоря эти слова, немного лукавил. Потому что людям не позволяли держать домашний скот, в частности коров, а у маминых родителей корова была.

Отец в те годы был председателем колхоза в селе Мошняги, а к таким людям власть относилась немного снисходительнее. Они должны были умереть последними. Молока корова давала совсем мало, и на то молоко было много голодных ртов. Рядом с домом, на том же земельном участке, жилы ее дед и бабка. У маминого отца было восемь сестер, правда, они выходили замуж преимущественно в другие села, но была и другая родня рядом. Люди ели то, что и животные, начиная с лебеды. Однако именно корова спасла жизнь почти всем членам семьи. От голода умер лишь дед. Он был здоровым и сильным мужчиной в расцвете лет. Воспитал девятерых детей, с достойным приданым и за достойных людей выдал замуж восмерых своих дочерей. Своему единственному и любимому сыну он отделил половину собственной земли и помог построить дом рядом со своим. По-видимому, надеялся, что именно сын станет его настоящей опорой в дальнейшем. Вышло не так. Он умер от голода в то время, когда его сын возглавлял колхоз. Такой была и судьба многих других сильных и здоровых людей. Они привыкли работать за троих, но и ели много. Режим скудного питания оказался для них абсолютно неприемлемым. Мамину бабку, а звали ее Варвара, я хорошо помню. Пережив все голодоморы со свойственной женщинам выносливостью, вырастив девятерых детей, она умерла в возрасте, кажется, восьмидесяти трех лет. «Не противься злу». Эти слова из Евангелия от Матфея являются не призывом к украинцам тех времен, а характерной чертой большинства из них. Очевидно, четыре класса церковноприходской школы — внушительное на селе тех времен образование — не минули для моего деда напрасно.

Родители моего отца, не полагаясь на Евангелия, пытались злу противиться. Но вышло еще хуже. Проживали они в том же селе, где и мамины родители, но на территории другого колхоза. В колхоз они не шли. Пытались работать единолично. Это было их совместное решение. Бабка была очень верующим человеком и открыто называла коммунистов антихристами. Дед также был настроен по отношению к коммунистам критически. В отличие от маминого отца, он был старше, поэтому участвовал в Первой мировой войне с самого начала, а затем — и в гражданской. Домой он вернулся в двадцатом году. Когда дед умер, я был во втором классе и уже имел определенные представления о гражданской войне. Как-то я спросил деда, за кого он воевал в этой войне — за плохих белых или за хороших красных. Его ответ тогда я просто не понял: «Я не воевал ни за белых, ни за красных». Очевидно, что у них не было шансов выжить. Для начала их зимой выгнали из дома, раздав все нехитрое имущество односельчанам, и готовили к выселению в Сибирь. Поскольку власть не очень торопилась с вывозом, дед с помощью тестя, который был главой сельсовета в соседнем селе, успел написать жалобу в Москву. Как это ни странно, но жалоба сработала. Поскольку дед никак не подпадал под категорию кулаков, высылку отменили, дом вернули. Но даже ложки и тарелки в нем уже не было. В таком состоянии их и застал Голодомор. Все дети, в том числе и мой отец, опухли от голода. Четверых детей потеряла семья за неполных два года. Еще некоторое время, обложенный немыслимыми налогами, мой дед пытался держаться вне колхоза, но в конце концов с остатками семьи вынужден был в колхоз вступить. Всего в семье было девятеро детей. До зрелого возраста дожили лишь трое. От той райской колхозной жизни мой отец в возрасте 15 лет в старой маминой обуви, потому что своей не было, с пятью рублями в кармане направился в поисках лучшей жизни в Одессу. Странно, что в Книге памяти жертв Голодомора, изданной Институтом национальной памяти, который был создан во времена президентства Виктора Ющенко (теперь такое было бы невозможным), отмечено, что в селе Мошняги от голода умерло лишь 10 особ.

«А у нас ежедневно было мясо», — вспоминает моя теща Голодомор 1932 — 1933 годов. — «Как так?» — удивляюсь я. — «А мой отец в колхозе работал на конюшне. Там всегда было много воробьев, и он научился их ловить. Ежедневно он приносил домой несколько воробьев». — «И что, только из-за этого в вашей семье никто не умер?» — спрашиваю я. —«Понятно, что нет. Отец смог скрыть немного пшеницы. Несколько раз приходили люди с «шипами», пытаясь ее найти, но так и не нашли. Поэтому у нас каждый день была горстка зерна. А еще у нас было молоко». — «Как это?» — еще больше удивляюсь я. — «Муж сестры отца работал в райцентре бухгалтером. Это по тем временам было большое начальство. Его дом боялись обыскивать, и в свинарнике они держали корову. Молоко делили на три семьи. Корову охраняли по очереди круглосуточно. Траву для нее косили только ночью, чтобы не вызывать подозрение у соседей». — «И что, в вашем роду так никто и не умер от голода?» — опять спрашиваю я. — «У отца было трое братьев. Двое из них умерли от голода. Третий погиб во время Второй мировой войны. На нашей улице опустели три дома, потери от голода были и в других домах». — «А сколько всего было домов на вашей улице?» — «Восемь», — ответила теща. На то время ей было лишь шесть лет. Не так много она смогла с тех времен запомнить. Разве что четко врезались в ее память события, связанные с раскулачиванием. Их семью также выселили из дома и планировали на отправку в Сибирь. Но то уже другой и долгий разговор. В Книге памяти значится, что в селе Новодобрянка умерло от голода более трехсот человек. Для небольшого села, где проживало менее ста семей, это выглядит вполне правдоподобно.

Так ли было везде в Стране Советов в те годы? Хорошо известно, что нет. Голодомор был и за пределами Украины, но лишь в местах компактного проживания тех же украинцев. Подходящее высказывание, что украинцы погибали не потому, что были крестьянами, а крестьяне погибали, потому что были украинцами.

Был ли бы возможным Голодомор 1932 — 1933 годов в Украине, если бы в 1917 — 1920 годах Украина получила независимость? Безусловно, нет. В этом случае от голода мы не потеряли бы ни одной жизни. Как я оцениваю Голодомор? Как наказание украинцев за то, что они не выиграли перед тем освободительную войну, не получили независимость. Это расплата за поражение. Это урок на будущее. Мы никогда больше не имеем права позволить себе потерять нашу независимость. Способны ли мы усвоить хоть какие-то уроки из нашей истории?

Чем был Голодомор с этнической точки зрения? Результатом конкуренции двух этносов, которая приобрела такие крайние формы из-за уничтожения в результате большевистского переворота в Российской империи всех моральных принципов, на которых зиждется здоровое общество.

Чем был Голодомор во всемирном измерении? Закономерным результатом ставки определенных финансовых структур Запада на всестороннюю поддержку новой коммунистической империи. Запад в те годы оказал мощную информационную поддержку Советскому Союзу. Западные газеты писали, что никакого голода, а тем более Голодомора в Советском Союзе в целом и в Украине в частности не было. Об этом говорили и выдающиеся государственные деятели. Индульгенцией Советскому Союзу за совершенное преступление геноцида против украинского народа стало дипломатическое признание Соединенными Штатами Советского Союза в 1933 году. Как это ни странно, но только немецкая и итальянская пресса тех лет писала правду о Голодоморе в Украине. Но мир не хотел этого слышать.

Теперь десятки ведущих стран мира признали и Голодомор, и факт геноцида против украинского народа. Началось это признание с соответствующей резолюции Конгресса Соединенных Штатов в конце восьмидесятых годов. Но лишь с избранием на должность президента Виктора Ющенко этот процесс признания приобрел настоящий размах. Это огромное и неопровержимое достижение и Виктора Ющенко, и оранжевой революции. К сожалению, процесс утверждения этого основополагающего принципа в развитии Украинского государства теперь прервался. Но то, что уже сделано, не может отменить ни одно изменение власти в Украине. Закономерным результатом активной деятельности нашего государства в вопросе Голодомора должна была бы стать резолюция Организации Объединенных Наций. Но принятие этой резолюции было заблокировано четырьмя влиятельными странами мира: Соединенными Штатами, Великобританией, Израилем и Россией.

Какой из этого вывод? Очень часто Запад и Восток, несмотря на, казалось бы, свою полярность, выступают совместно против украинских интересов. Чем больше Запад и Восток что-то делят между собой, тем больше Украина становится картой в этой игре. Ни одна односторонняя ориентация — то ли на Запад, то ли на Восток — не может оградить будущее Украины от трагедий, подобных Голодомору. Лишь собственные усилия, собственная консолидация, ориентация на самих себя способны надежно защитить наше государство, нашу нацию, наш народ, наше будущее.