«ЩЕ ЯК БУЛИ МИ КОЗАКАМИ …»

Так вот, почему бы сейчас, красивой солнечной осенью не отправиться в путешествие нам в те давние времена, « ще як були ми козаками », и где не « у шанцях і засідках стрілялися-рубалися » украинцы, а спокойно себе жили, поле пахали, трубки курили, мед-пиво попивали и чужеземцев удивляли.

Собственно, украинцев как народ, «казацкую нацию» европейцы заново начали открывать для себя в начале XVI в. Внимание иностранцев привлекали хозяйство, быт «казацкого народа» и его язык, который считали удивительно мелодичным. Автор «Истории войны казаков против Польши» француз Пьер Шевалье, познакомившись с украинцами, открыл в них много захватывающего и героического; он также писал: «Язык казаков очень нежен, полон уменьшений и необычайно ласковых выражений». А события Освободительной войны 1648—1654 годов П.Шевалье описывает более взвешенно, и не в таком тенденциозном ракурсе, как польские историки.

Иностранные путешественники начали составлять этнографические характеристики украинцев, указывали на их характерные национальные черты. На такие, как гостеприимность, склонность к порядку и чистоте, уважение к женщине, ее равенство с мужчинами, в частности и в экономической жизни. Сюда же прибавлю записанное в XVI веке доминиканцем С. Окольским: «Хотя среди казаков нет ни одного князя, сенатора, воеводы..., но это такие холопы, что, если бы не ограничивали права, установленные для плебеев, среди них нашлись бы достойные быть признанными равными по храбрости Фемистоклу и Квинктию Цинцинату, который от плуга был призван к диктатуре». Отметим такой важный факт. Приднепровье, в т.ч. Левобережье, в разные периоды ХV—ХVI вв. заселялось эмигрантами из западноукраинских земель — Галичины, Волыни, Подолья. Собственно так проходило развитие украинской народности, формировался общий для всех украинский язык. Невозможно представить себе какую-либо неприязнь или отчужденность между тогдашними «восточниками» и «западниками». Петр Конашевич из-под Самбора был одним из величайших украинских гетманов (он же Сагайдачный), известным в Киеве меценатом, благодетелем Киево-Могилянской коллегии. Много галичан, которые закончили в те времена это высшее учебное заведение, были его преподавателями, известными к тому времени учеными, церковными деятелями. Благодаря переселенцам из западноукраинских земель, например, в Киевском воеводстве за десятилетие 1630—1640 гг. количество дворов выросло с 38 990 до 70 235, то есть почти удвоилось. Исторические источники описывают: «Крестьяне собирались большой гурьбой и после долгих приготовлений отходили на новые земли с женщинами, детьми, скотом, стадом и всем хозяйством». Осваивая степные «пустыни», оседая в «слободах», они заявляли местным панам и власти: «Мы люди вольные, куда захотим, туда пойдем, если здесь нам кривду будут учинять»! Распространенного в крепостной Московии «Юрьева дня» украинские крестьяне не знали.

Известный нашим историкам сирийский путешественник Павел из Алеппо, который был в Украине в 1653—55 гг., оставил интересные воспоминания, отдельные фрагменты которых следует здесь воспроизвести. Проезжая летом 1653 г. через Брацлавщину, он по два-три часа кряду видел вдоль дороги поля собранного хлеба, «длинные и широкие, как море», в другом месте поля пшеницы, ржи, ячменя, овса, гречки, проса, а также льна и конопли. О селах и городках: «Каждый дом окружает сад, засаженный вишнями, сливами и другими деревьями, а посредине капуста, репа, петрушка, лук и тому подобное». Он удивлялся большому количеству коней, рогатого скота, овец, свиней и домашней птицы, в частности гусей и кур. Еще замечал много рыбных озер и прудов. «Возле любого городка или села есть пруд с дождевой или проточной водой», — записал путешественник. И везде, «в каждом городке и маленьком селе» есть мельницы. Под городком Буками Павел Алеппский видел на одной гати четыре мельницы «с хитрыми двигателями и устройствами для разных работ: помола зерна, толчения крупы и солода, прессования льна, валяния сукна». Пруды и мельницы были в собственности состоятельных крестьян или арендовались ими.

Дополнением к замеченному этим путешественником могут быть заметки шведского и венецианского послов Гильденбрандта и Вимины, которые приблизительно в те же времена ездили в Чигирин, гетманскую столицу. Швед вспоминает гостеприимных украинцев, среди которых не пропадет чужеземец, а весьма желательный он гость, если имеет чем заплатить. «Жители каждой местности (даже потерпевших от вражеских нападений пограничных) приносили нам кур, яйца, белый хлеб, водку, пиво, мед, овес и сено для коней». Вимина указывает на значительное распространение капусты, огурцов и других овощей, что свидетельствовало о характере питания местного населения. Крестьяне и мещане во многих местностях имели свои «бортничьи вотчины», которые давали по 15 пудов меда.

Неверно рассматривать тогдашнюю Украину как страну сплошь крестьянскую. Возможно, теперь для кое-кого будет «сюрпризом» то, что в 40-е годы XVI в., то есть перед Хмельнитчиной, в тогдашней Украине насчитывалось близко 1000 городов, а в частности в Киевском воеводстве вместе с Левобережьем, в городах и городках (без Киева) жило свыше 50% населения, а точнее: из 70235 дворов в городах было 38977. (Данные приведены из исторической работы Ивана Крипьякевича «Богдан Хмельницкий»). Города и городки благодаря ремеслам, промыслам и торговле давали в 5—10 раз больше дохода, чем села, на базе которых они возникли.

Интересна статистика этих городов: в г. Новые Млыны на 527 мещан было 150 купцов (49%) и 93 ремесленника (16%), в Батурине на 365 мещан — 90 купцов (24%) и 36 ремесленников (10%), в Переяславе на 274 мещанина — 73 купца (26%) и 109 ремесленников (39%). В городах и городках было самоуправление на основе Магдебургского права; основы самоуправления, с выборными старостами, ширились также во вновь созданных селах.

Во всех городах и городках развивались ремесла, промыслы и торговля, формировался местный рынок. Из этих локальных рынков при сохранении и развитии своей государственности еще в те времена безусловно сложился бы единый национальный.

Тогдашние украинские купцы были ориентированы преимущественно на торговлю с западом и югом Европы. Важными пунктами экспорта из Украины были Бреслау (Вроцлав), Гданьск, Кенигсберг, Липск (Лейпциг), но украинские купцы выходили также прямо на Голландию, Францию. Основными предметами экспорта были волы (в документах зафиксировано, когда из отдельных местностей гнали их на большие торги по 500- 1000 штук), хлеб, поташ, водка, табак, мед, воск, пряжа, кожи, соль...

В торговле, и не только на местном рынке, принимали участие также женщины. Известны случаи поездок украинских шинкарок в города за «московскую линию». В тогдашней, средневековой Украине Павел Алеппский записал: «Женщины продают в прекрасных лавках разные парчи, соболя и прочее; они хорошо одеты, заняты своей работой». А в другом месте: «В селах все умеют читать и знают порядок церковной службы и церковные пения; кроме того, священники учат сирот и не оставляют их волочиться по улицам невеждами... И женщины ходят в церковь с молитвенниками в руках».

Павел больше года пробыл в Москве, наблюдал быт тамошних верхов, царского двора, и записал, что там у него «будто замок висел на сердце, мысли были крайне подавленные, так как в московской земле никто не чувствует себя свободным и веселым», а когда приехал в Украину — «казацкий край», то сразу отметил, что «люди здесь были приязненные, ласковые и вели себя с нами как со своими земляками».

Такие увлечения тогдашней Украиной и сравнение не в пользу северного соседа из уст иностранных путешественников, возможно, сегодня кому-то и не нравятся, но, как говорят, «из песни слов не выбросишь». Поэтому процитирую также двух позднейших английских путешественников, о которых упоминает серьезный украинский историк Дмитрий Дорошенко, человек из знаменитого казацкого рода. Один из них, Джозеф Маршал, путешествовал по Черниговщине в 1768—70 гг. и, среди прочего, записал в дневнике, что, проезжая по селам, он чувствовал себя так безопасно, как «в любом английском графстве», а характер украинского населения казался ему «чрезвычайно кротким и приятным» и «много что здесь напоминает Англию». Второй джентльмен, Эдвард Д. Кларк, знакомясь в 1800 г. со Слобожанщиной, писал, что такую «опрятность и чистоту», как в украинском селе, он видел только в Голландии и Норвегии: «За столом у украинского крестьянина, — можно прочитать в его книжке, — больше опрятности, чем у кое-кого из московских князей».

Историк Д. Дорошенко отмечает: «Контраст в быте между Московией и Украиной поразил его (Э. Кларка) чрезвычайно, и он не находил слов, чтобы восхвалить «честность, приветливость, гостеприимство и хозяйственность украинцев». («Очерк истории Украины», том II, стр. 211).

...Так вот, я ничего своего не выдумывал, лишь пересказал сказанное другими. Когда и почему это все начало приходить в упадок и дошло до того, о чем с большой болью писал Т. Шевченко, — этот уже другой вопрос.