Сердце «железного поэта»

Наталью с Евгением связывали невидимые для посторонних глаз духовные нити. Они оба оставили в жизни друг друга неизгладимый след: он мучился ее отказом, а она — тем, что причинила ему такую боль...

ПОЭТ ОТВЕРГАЛ НЕНУЖНУЮ ЛИРИКУ, А НАСТОЯЩУЮ КРАСОТУ ВИДЕЛ В СИЛЕ

Восемнадцатилетней девушкой покинула Наталья родную землю осенью того же 1920 года, который стал роковым и для Евгения Маланюка. Любовь к Украине они оба пронесли через десятилетия, страдая за ее судьбу. Но этих двух незаурядных людей связывал не только патриотизм. Между ними вспыхнуло и уже не угасало на протяжении всей их жизни слишком сильное чувство, которое сложно назвать любовью. Скорее всего, это была страсть со стороны Маланюка и ностальгия со стороны Левицкой.

Он всегда нравился женщинам. Красивый, мужественный, атлетически сложенный, более 180 сантиметров роста, Евгений Маланюк постоянно влюблялся и умел очаровывать представительниц прекрасного пола. В далеком 1918 году в Киеве поэт непродолжительное время был влюблен в дочь царского генерала. В юности отец поэта похитил у того генерала невесту, мать будущего Евгения. А Маланюк-младший повторил отцовский «подвиг» и влюбился в «недосягаемую» девушку. Прошел он и через многочисленные фронтовые романы, когда пылкая любовь, страсть, жизнь и смерть крепко сплетались в неразрывное целое.

Царский поручик, начальник пулеметной команды на Западном фронте, Евгений Маланюк отличился небывалым личным мужеством. В Гражданскую войну служил сотником украинской армии, затем адъютантом командующего вооруженными силами УНР Василия Тютюнника. После победы Красной армии несколько месяцев провел в лагере для интернированных на территории Польши. Там он и написал свои первые стихотворения.

И враги, и друзья называли Маланюка «ощетинившимся волком с опаленной шерстью, воющим на черную степь». Он и в самом деле был волком. И на него охотились, как на смертельно опасного хищника. После Второй мировой войны генеральный прокурор СССР Вышинский требовал у союзников выдать «опасного военного преступника Маланюка», хотя после Гражданской войны поэт не брал в руки оружия.

«Железный» поэт отвергал ненужную лирику. И в отношениях мужчины и женщины, и в творчестве, и в политике. Маланюк видел красоту в силе. Он мечтал о железной Украинской империи — наподобие империи Римской. Но мечтал прагматично: «Украина должна сделаться необходимой, как штаны, только тогда она возникнет. Пока она будет только «кумедією», орнаментом, песней — до того ее не будет». Эти слова многие украинцы-патриоты не простили поэту до сих пор.

В ЭМИГРАЦИИ ЕМУ СНИЛИСЬ РУКИ ЛЮБИМОЙ

Но настоящее чувство — глубокое, волнующее и драматичное — камнепадом обрушилось на поэта в 1924 году. Случилось так, что Евгений в чешском городке Подебрады, где он учился на инженерном факультете Украинской хозяйственной академии, встретил юную поэтессу Наталью Левицкую... и влюбился в нее. Высокий, стройный и красивый молодой человек сразу привлек внимание экзальтированной девушки.

Она родилась и выросла на хуторе близ села Гельмязов нынешнего Золотоношского района Черкасской области. Отец Натальи был министром правительства УНР, и после разгрома украинской армии семья Левицких вначале эмигрировала в Варшаву, а затем переехала в Прагу. Началась тяжелая эмигрантская жизнь.

В Подебрадах у Натальи было много друзей, которых она часто навещала. С Маланюком девушка познакомилась довольно романтично. Как-то Левицкая приехала развлечься на какую-то вечеринку, где украинцы-эмигранты охотно общались, читали стихи, пели песни и танцевали. Ведь молодость брала свое даже при тяжелой жизни на чужбине.

Наталья непринужденно беседовала с подругой Лесей Крат, как вдруг к ним подошел Маланюк и шепнул что-то Лесе на ушко. Сама Левицкая потом так вспоминала о первой встрече с известным в эмиграции поэтом. «Вдруг Леся мне: «Натуся, дайте мне ваш цветок». Я не раздумывая вынула из волос цветок и подала ей. Вдруг с удивлением увидела, что тот цветок отправился к ее собеседнику... Он заложил его в петлицу своего пиджака и, низко поклонившись, поблагодарил меня».

Левицкая не могла устоять перед поэтическим даром и мужским шармом Евгения Маланюка. Между ними завязались теплые отношения. Он стал самым внимательным слушателем и придирчивым критиком ее первых стихотворений. Водил за собой по разным литературным собраниям и творческим вечерам, причем часто представлял ее друзьям и знакомым так: «Наша Анна Ахматова». Это смущало девушку, которая тогда зачитывалась Ахматовой, но ей было очень приятно.

Сначала их считали просто друзьями. Но дружба Маланюка и Левицкой сразу достигла невиданных высот любви. Вот только их чувства пошли противоположными дорогами: если Евгений с головой погрузился в водоворот страсти, то Наталья почему-то испугалась этого неистовства и ограничилась легким флиртом и дружеским общением.

В первом письме своей избраннице Маланюк признается, что он, словно влюбленный юноша, ждет необыкновенной и волшебной любовной сказки: «Вы же знаете, какую весну вы создали во мне — черешни цветут в сердце...» Ему снятся руки любимой, пустота покинула его — «и апрель зашумел». Тогда же поэт пишет стихотворение-признание, в котором свою единственную и лучшую в целом мире женщину сравнивает с первым лепестком весны. Евгений писал ей просто, но невероятно проникновенно: «Ви маленька дитино моя, з половецьким розрізом очей!»

ВМЕСТО «СУМАСБРОДНОГО» МАЛАНЮКА ЛЕВИЦКАЯ ВЫБРАЛА «СПОКОЙНОГО» ХОЛОДНОГО

Однако шквал любовных писем буквально напугал юную Наталью. Поэт мечтает об интимной встрече и ждет нежного свидания с душевным трепетом. Но девушка не спешит давать утвердительный ответ и избегает контакта. Поэтому сердце Маланюка все чаще сжимается от боли и одиночества. Он боится ее потерять.

В конце концов, Наталья решается сказать Евгению горькую для него правду. Ей интересно с ним как с близким другом и талантливым поэтом, но у девушки нет к Маланюку настоящего чувства. Она откровенно написала ему об этом в одном из писем. И для Маланюка такая откровенность Левицкой превратилась в страшную трагедию.

Итак, страстная любовь не принесла ни счастья, ни радости им обоим — он страдал из-за равнодушия своей любимой Наталочки, а ей было неописуемо тяжело говорить Евгению «нет», ведь в то время девушку уже охватило серьезное и ровное чувство к талантливому художнику Петру Холодному-младшему, своему будущему мужу. С ним поэтесса пройдет вместе по жизни более 65 лет и переживет мужа на целых 15 лет, завершив свой земной путь в 2005 году в Канаде.

Маланюк едва не покончил жизнь самоубийством, и только аристократическая гордость поэта и воина не позволили ему так бессмысленно уйти из жизни. Чтобы как-то забыться и, возможно, утешиться в женских объятиях, Евгений в следующем году в Праге женился на студентке-медике Зое Равич родом с Полтавщины. Она любила Маланюка до умопомрачения, но семейного счастья они так и не познали.

Поэтесса Олена Телига, хорошо знавшая все коллизии драматичного романа Маланюка и Левицкой, так как была близкой подругой Наталии, однажды обмолвилась, что Зоя Равич не подходила «сумасбродному Маланюку». Такие мужчины, как он, сказала Елена Наталье, «боятся умной женщины, которая их может пошатнуть на их пьедестале», потому и выбирают в жены «серых мышек». Однако некоторые исследователи считают, что известная поэтесса сказала так из ревности, поскольку сама тогда увлекалась и самим Евгением, и его пульсирующей поэзией.

Через пять лет первый брак Маланюка распался. Впоследствии Зоя вышла замуж за более спокойного мужчину и была с ним счастлива. А поэт снова отправился странствовать по миру в поисках своей счастливой судьбы.

Следующей его женой стала чешка Богумила Савицкая, с которой он познакомился в Варшаве, где она работала в чешском посольстве. Они поженились в 1933-м, а в следующем году родился сын Богдан. Семья переехала на родину жены. С Богумилой Евгений прожил вместе до весны 1945-го, когда советские войска оккупировали Чехословакию. От них он убегал спешно, боясь ареста. Потом жил в Западной Германии, а Богумила с сыном — в Праге. Долгих 17 лет не видел Маланюк свою семью.

Несколько раз Богумила пыталась нелегально пересечь границу с ФРГ, но ее задерживали пограничники. Уже под старость, в 1963 году, они встретились в Варшаве. Свидание было коротким, ведь они панически боялись советского КГБ. Сына на встречу не взяли из осторожности. Его поэт увидел лишь два года спустя, после смерти жены.

ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА НА ПОРОГЕ СМЕРТИ

И все же пламенная любовь «железного поэта» никак не хотела умирать. Даже тогда, когда Левицкая стала Холодной, а Маланюк женился на Зое Равич, он продолжал писать письма, в которых свою Наталочку продолжал называть «люба, кохана».

Светлую и чистую, но трагическую свою любовь Евгений Маланюк пронес через всю жизнь. В 1971 году, оглядываясь на прошлое, Наталья Левицкая-Холодная признается читателям:
«То була пора неповторна
Як поезія Маланюка
А була вона недоговорена.
Наче вірші без одного рядка...»

Последняя встреча Евгения и Натальи произошла в конце 1967 года в Нью-Йорке, за несколько месяцев до смерти поэта. Двое уже немолодых людей со славным прошлым, в котором догорало давнее сладкое чувство, но без будущего, встретились, чтобы почтить печальную дату — 25-летие со дня гибели Олены Телиги.

Поэт был сдержанным и совсем немногословным. Возможно, пылкая любовь далекой молодости осталась в прошлом. А может быть, Маланюка терзала давняя обида на Левицкую, с которой он мог быть счастлив. Одинокий седой мужчина просто молчал. И все. Как будто уже не принадлежал к сонму живых.

Среди украинских эмигрантов США поэт пользовался необычайной популярностью. Друзья знали, что Евгений любит яблоки и яичницу с салом, а также есть мед ложками. Однако, как настоящий аристократ, он уважал коньяк «Курвуазье» и курил трубку. 16 февраля 1968 года вечером он собирался идти в театр. Но днем Маланюка нашли мертвым в его холостяцкой квартире. На похоронах соратники по перу плакали и читали его стихи.

Узнав о его смерти, Наталья Левицкая-Холодная, наверное, впервые сказала правду об их запутанных отношениях с Маланюком в стихотворении «По кому дзвонять»:
«Хтось помер. Хтось чужий:
ні брат, ні коханець.
І було між нами скільки завіс!»

Возможно, если бы муза поэта в свое время решила иначе, они были бы счастливы. Как знать...