Шевченко и Хрущев

Первой остановкой во время поездки Тараса Шевченко в Украину в 1859 году было село Лихвин, поместье Дмитрия Хрущева.

В ЛИХВИН!

Отправляясь из Петербурга, Тарас Шевченко договорился с Дмитрием Александровичем Хрущевым, что встретятся они в Москве и дальше будут ехать вместе. Хрущев — молодой харьковский помещик, с которым поэт познакомился в Петербурге. Был он человеком прогрессивным, входил в состав Харьковского губернского комитета «по обустройству крестьянского сословия», принимал участие в подготовке и осуществлении земельной реформы.

Неподалеку от Лебедина, в селе Лихвин, у Дмитрия Александровича было красивое имение. По преданию, инициатива относительно приглашения Тараса Шевченко в Лихвин принадлежала Наталии Александровне Хрущевой — женщине весьма и весьма неординарной. Она была знакома с Иваном Тургеневым, Яковом Полонским, Александром Плещеевым. Аристократизм в ней органично сочетался с демократизмом. Иван Ерофеев, который еще в 1930 году исследовал историю пребывания Шевченко на Сумщине, писал, что Хрущева «очаровывала всех тех, кто ее знал, своей красотой, а еще более умом, культурностью, глубоким интересом к поэзии и политике» (Ерофеев И. К вопросу о пребывании Т. Шевченко на Харьковщине//Червоний шлях. — 1930. — №3. — С.162).

В распоряжении И. Ерофеева была фотография Н. Хрущевой, поэтому он имел возможность убедиться, что рассказы тех, кто ее помнил, полностью отвечали действительности: «она была очень красива, высока, стройна, чернявая, с характерными серо-зелеными глазами и тихим приятным голосом».

А шевченковеду Петру Журу удалось установить, что в 1863—1865 гг. (уже после смерти Т. Шевченко) Н.А. Хрущева проходила в деле «Процесс 32-х»: ее заподозрили в связях с политизгнанниками Александром Герценом и Николаем Огаревым и даже установили за ней секретный полицейский надзор. Н.А. Хрущева и в самом деле интересовалась изданиями «лондонских пропагандистов»; она увлекалась социалистически-утопическим экспериментом Роберта Оуэна; и сама готова была к самопожертвованию ради общего добра. Об этом красноречиво свидетельствует ее письмо к Петру Лялину от 11 сентября 1861 г., отысканное тем же П. Журом: «Как стыдно пользоваться полными выгодами жизни, когда мир изобилует голодными и угнетаемыми. Какие мы все преступники! В такие минуты, не колеблясь, с радостью предложила бы свою никчемную жизнь, если бы эта жизнь нужная была бы для искупления какой-то светлой идеи. Но, к сожалению, все это только мечты, которым не суждено было сбыться, хотя я сознательно чувствую в себе достаточно мужества и самоотверженности. Да, счастлив тот, кто всего себя жертвует для достижения высокой цели, не приходит в упадок духом, невзирая на препятствия, и, наконец, достигает или умирает за свои убеждения. Другой славы не нужно».

Не приходится сомневаться, что образ Шевченко в глазах человека с такими взглядами и настроениями рисовался в героическом ореоле.

ЛЕБЕДИНСКИЕ «ВАРЕНУШНИКИ»

5 июня в 1859 г. Шевченко и Хрущевы были в Сумах. Дальше — через Боромлю, Тростянец, Охтырку, Олешню — приехали в Лебедин.

У Хрущевых Шевченко провел несколько дней (6—9 июня). Проживал он у садовника Николая Денисенко, но больше пропадал в Лебедине, где у него появились новые знакомые. В числе первых стоит вспомнить братьев Алексея и Максима Залесских, которые жили в скромном особняке на улице Михайловской. Дом этот чудом сохранился. Местные краеведы считают, что в нем когда-то останавливался и Григорий Сковорода (у деда братьев Залесских — Федора).

Среди новых знакомых Тараса Шевченко был и Отто Цеге фон Мантейфель, офицер, который служил в Вознесенском принца Гессенском полку, что как раз тогда, в 1859 г., квартировал в Лебедине. Однако Мантейфель был еще и художником-любителем. В 1846 г. он в течение нескольких месяцев посещал рисовальные классы в Академии. Искусствоведы и краеведы вспоминают его две картины — «Пикник», «своеобразный групповой портрет Лебединских, знакомых Шевченко», а также «Помещичий дворик», на которой изображена усадьба братьев Залесских.

Залесские, как писали о них А. Конисский и И. Ерофеев, были «прославлены в своей округе как «мочеморды» и «варенушники». Словно повторялась история 1843 года, когда Шевченко гостевал у Закревских в Березовой Рудке. Поэт опять попал в круг гостеприимных «соблазнителей». Его пригласили «на кашу» — и Шевченко, судя по всему, был рад такому пиршеству на берегу Псла, на хуторе Хрущевых «Новь», что рядом с Лихвином. Он целых двенадцать лет не видел Украину!

Однако хозяева, очевидно, ожидали более доверительного, близкого общения с поэтом и художником. И. Ерофеев, который знал рассказы очевидцев пребывания Шевченко в гостях в Лихвине и Лебедине, имел основания считать, что «на Н. Хрущеву Шевченко произвел грустное впечатление. Его ожидали, с ним желали о многом говорить, уважали как страдника и талант, следовательно, Хрущева заметила, что Шевченко затруднительно было втянуть в разговор. Намекая на возможность у Шевченко на то время таких настроений, которые сближали его с «мочемордами», Хрущева тонко подметила у него какую-то раздвоенность: в то время, когда его удерживали в «гостиной», его тянуло в «людскую», к прислуге, лакеям. Писание в альбом стихотворений перебивалось тяготением к разговорам с простыми людьми, от разговоров о литературе он быстро переходил к другим темам, к общению с простым людом».

Относительно «писания в альбом стихотворений», то И. Ерофеев, конечно, имел в виду записанное Шевченко в альбом хозяйки стихотворение «Садок вишневий коло хати». Известно также, что в знак благодарности поэт подарил Н. Хрущевой и несколько своих живописных работ. И хоть Шевченко производил на Хрущевых впечатление «уединенного лица», все же муза не покидала его и в те июньские дни 1859 года.

МУЗА И ЛЕГЕНДЫ

Точно известно, что во время пребывания в гостях в Хрущевых Т.Шевченко выполнил два пейзажных рисунка «В Лихвине» и этюд «Дуб». Что же касается других живописных работ...

Краеведы называют еще много чего. В. Кравченко, например, утверждает, что у дочери М. Залесского К. Сучковой долгое время сохранялись «три этюда», подаренных Тарасом Шевченко ее отцу: «Одинокая фигура пастушки», «Наймичка, которая зашивает на себе подол сорочки» и «Кучка крестьян». Судьба их неизвестна. Тот же В. Кравченко свидетельствует, что «Шевченко написал... портрет Н.А. Хрущевой, который до 1930 года сохранялся в с/г коммуне «Новый мир». Но и это еще не все: в Лебедине (или Лихвине?) Шевченко вроде бы выполнил также «два автопортрета: портреты садовника М.И. Денисенко и крепостной Марии». А в селе М. Ворожбе «написал портрет неизвестного крестьянина» (см.: Кравченко В. Лебединские встречи Кобзаря. //Шевченко и Сумщина. Тезисы докладов и сообщений научно-практической конференции, посвященной 175-летию со дня рождения Т.Г. Шевченко. — Сумы, 1989).

Впрочем, не многовато ли как для трех дней, проведенных Тарасом Шевченко в гостях и заполненных далеко не только творчеством?! Очевидно, значительная часть из упомянутых В. Кравченко живописных работ имеет легендарное происхождение, умноженное на краеведческий «патриотизм».

Что ж, легенды — постоянные спутники жизни великих людей. Поэтому не удивительно, что местный лебединский люд пересказывал, как Шевченко преследовали жандармы, а он «выкопал подземный ход и убежал (!) из Лихвина». Шевченковеды предпочитают оперировать достоверными данными, потому пока еще лихвинский эпизод в творчестве Тараса Шевченко — это два рисунка: «В Лихвине», этюд «Дуб» да еще стихотворение «Ой, по горі роман цвіте», написанный 7 июня.

Стихотворение является стилизацией под народную песню. Интересно, что центральным в нем является мотив, связанный с поиском судьбы молодым казаком, — судьбы, которая спрятана в сундуке девушки-невесты, ему еще не известной. Мотив этот, в сущности, автобиографический: Тарас Шевченко ехал на Украину с надеждой жениться.

«Ой, по горі роман цвіте,
Долиною козак іде
Та у журби питається,
Де та доля пишається?
Чи то в шинках з багачами?
Чи то в степах
з чумаками?
Чи то в полі на роздоллі
З вітром віється по волі? —
Не там, не там,
друже-брате,
У дівчини в чужій хаті,
У рушничку та в хустині
Захована в новій скрині.»

Эта финальная «подсказка» казаку о том, что судьба его спрятана не в поле и не в шинке, а в девичьем сундуке, весьма характерна. Выходит, тоска поэта по домашнему уюту пробивалась и сквозь строки его народно-песенной лихвинской импровизации.

Есть версия, что в Лебедине Шевченко познакомился с Михаилом Петренко, поэтом-романтиком, автором известного стихотворения «Дивлюсь я на небо та й думку гадаю». По крайней мере, такие переводы сохранили потомки Петренко.

Ранней весной 2005 года мне посчастливилось побывать в Лебедине и Лихвине. В чрезвычайно интересном Лебединском художественном музее экспонируется портрет супругов Хрущевых работы неизвестного художника середины ХІХ ст. Здесь же есть и картина Отто Цеге фон Мантейфеля «Помещичий дворик». А в Сумах, говорят, можно увидеть его рисунок «Пикник». Есть там и фотография с изображением братьев Залесских. Что же касается имения Хрущевых в Лихвине, то оно сохранилось, однако картина, которая возникает перед глазами каждого, кто сюда попадет, вовсе не из веселых. Дворец пробовали ремонтировать, перекрыли крышу, но силы разрушения и упадка все же взяли верх.

9 июня 1859 года Тарас Шевченко покинул Хрущевых. Ему нужно было ехать в Кирилловку к родным, в Корсунь к Варфоломею Шевченко, в Киев. Он все еще надеялся, что судьба таки улыбнется ему, и он будет иметь на родной Черкасщине свой «садок вишневий коло хати»...