Трое в карете
В старинной церемониальной карете ехали три очень разные персоны. Один, в обветшалом балахоне или монашеской рясе, с лицом, скрытым за большим капюшоном, больше напоминал бесплотную тень, чем живое существо. Попутчики называли его «Первым». Рядом с ним сидел степенный пожилой господин, довольно причудливо разодетый в шитый золотом бархатный камзол и потертые джинсы, из-под которых выглядывали сапоги с пуговицами и шпорами. Туалет завершала пляжная красная кепка, повернутая козырьком назад. Третьим путешественником был живой, веселый, румяный ребенок, который оказался в карете в последний момент. Его экипировка пока состояла только из ярких кроссовок.
Мало помалу, как это всегда бывает, соседи по карете разговорились. Сначала заговорил Первый, голос которого скрипел, как дверь в подвалах старинной крепости. Повернувшись капюшоном в сторону Второго, Тень сказала: «Как тебе, бесспорно, известно, вместе со мной в вечный поток Времени вошел Иисус, который изменил мир и даже — человека. А что полезного привел за собою ты? Будешь хвалиться своими революциями — религиозными, буржуазными, пролетарскими, техническими, сексуальными, информационными? Или вспомнишь, как за руку вводил в мир то одного «мессию», то другого, один другого страшнее? Где только ты их выкапывал, этих завоевателей, реформаторов, диктаторов, вождей? Думаю, что кто-то из моих предшественников давал тебе напрокат этих призраков из древних восточных деспотий».
«Ты очень несправедлив, — обижено ответил Тени Второй, звеня шпорами, — ибо не хочешь или не можешь заглянуть за ограду своего давно минувшего царствования. Иначе знал бы, что я принес людям то, чего они до того не имели никогда — их собственные Права». Тень криво улыбнулась и нехотя проскрипела: «Ты, Старик, уже ступил на берег Леты, как говорили мои предшественники, и вот-вот исчезнешь. А мыслишь как тот младенец в углу. Скажи, зачем людям права? Всем им и во все времена нужно только одно — Спаситель. Спаситель, который спасал бы их от самих себя».
Наступила тишина; слышен был только свист звездного ветра за окнами кареты. Потом прозвучал звонкий детский смех — отозвался пассажир Третий. До сих пор он сидел молча, демонстрируя чуточку неискреннее уважение к своим предкам — к Временам прошедшим, проходящим. Но не выдержал: «Извините, извините, извините, глубокоуважаемые господа, но вижу в ваших словах определенное противоречие, граничащее с самоотречением. Разве Тот, кто спасает человека от всякого горя, не является Нами, не является Временем? Разве не мы терпеливо лечим самые тяжелые раны, а в случаях безнадежных милосердно перекрываем индивидуальный ручеек времени, отводим его к Нирване, к Нирване, к Нирване? Какой еще Спаситель им нужен? Надо только более умело регулировать скорость течения Времени: если события хорошие, Время для человека должно идти медленно, а в случае каких-либо трагедий — пусть мчится на суперскоростях. И все, и все, и все». Первый и Второй переглянулись, снисходительно покачали головами, дескать, что с него взять, он же только что родился. Потом Тень пробормотала под своим клобуком: «Ты хочешь, чтобы, например, мировая война продолжалась на земле всего один миг? И чтобы в этот миг земля превращалась в пустыню, усеянную трупами? Так это «счастье» люди уже без нас придумали».
Разговор вдруг оборвался, — где-то случилось что-то неизвестное. Карета, как неистовый конь на скаку, на одну- единственную микро-микросекунду остановилась. В странной тишине прозвучали, неслышно для человеческих ушей, три могучих удара вселенского колокола. Задрожали и посыпались звезды, налетел порыв солнечного ветра, заклубился туман из далеких галактик. Когда карета снова тронулась, в ней сидел только один путешественник — самый молодой, держа в руках большой клубок, который в этот момент начал сам по себе разматываться. В его бездонных глубинах мерцали, свивались-развивались, как змеи, невыразительные разноцветные тени, формы, образы. Время должно дать им воплощение. Или не дать. Что-то будет, кто-то придет?
Первый и Второй, вывалившись из кареты во время остановки, двигались в противоположном направлении — к Большой Свалке Вечности, где хранятся использованные, выпотрошенные Времена- тысячелетия. Тень указывала дорогу, старательно обходя черные дырки-пропасти и раздумывая над тем, как тяжело будет найти место для Второго — Свалка Вечности давно была переполнена. А Второй никак не мог отключиться от только что пройденного пути, от работы, которую оставил незаконченной. Угнетало его то, что Третьему он передал значительно больше сложных нерешенных проблем, чем получил их от Первого, когда заступал вахту. «Наверное из-за того, что людей на свете стало во много раз больше, чем было тогда — оправдывал он себя, — и люди попались мне какие-то совсем неуравновешенные, прямо скажем — малость не в себе. Каждый Божий день требовали от меня чего-то нового. А потом ругали за неуважение к традиции. Пусть теперь разбирается с ними Третий — настоящий, грядущий. Послушаем, что он расскажет мне через 1000 лет, когда пойду забирать его на эту гемонскую — Второй горько вздохнул — Свалку».
