Украинский Радищев

Язык до Киева доведет,

а перо до Шлиссельбурга

Случайно натолкнувшись на журнал «Былое», журнал из истории революционного движения в России, я заинтересовалась статьей о Семене Олейничуке.

Для информации. Журнал «Былое» основан в 1900 г. Л. Бурцевым; издавался в Лондоне и Париже. С января 1906 г. стал выходить в Петербурге, освещал историю общественного движения с XVIII в. до революционных событий 1905—1907 гг.

Нас интересует «Былое» за апрель 1906 г. А именно — материал о неизвестном и таинственном Семене Олейничуке.

Мы мало знаем об этом человеке. Семен Олейничук — убежденный просветитель, пламенный борец за свободу своего народа, «украинский Радищев», как называли его современники. Перед нами на страницах журнала предстает оригинальная, интересная, романтическая и трагическая фигура Семена Никитича Олейничука. Статья написана на основе дела, которое хранилось в архиве третьего отделения.

...Осенью 1849 года неизвестный путешественник привлек к себе внимание полиции необычным способом жизни. Жил он за Днепром в Никольской Слободке Остерского уезда Черниговской губернии (как известно в то время левый берег Киева принадлежал к Черниговской губернии). Во время обыска у незнакомца нашли незаконченную рукопись и книги. Рукописное произведение на 158 страницах имело название «Исторический рассказ природных жителей Малороссии Заднепровской, т. е. губерний Киевской, Каменец-Подольской и Житомир-Волынской про свое житье-бытье». Задержанный был отправлен вместе с вещественными доказательствами к Киевскому, Подольскому и Волынскому военному генерал- губернатору Бибикову.

Генерал-губернатор приказал чиновнику по особым поручениям В. Савицкому «рассмотреть бумаги и книги, обысканные при вольноотпущенном Семене Олейничуке и раскрыть как действительную сущность и цель сочиненных бумаг, так равно вообще образа его жизни и поступков...»

Получив вывод следователя 10 ноября 1849 года, Бибиков донес о Семене Олейничуке шефу жандармов Орлову следующее: «Долгом поставлено доказать в сем к сведению Вашего Сиятельства и, представляя на благоусмотрение список с подробного донесения ко мне по этому предмету, а также выписку из означенного сочинения Олейничука с подлинным показанием его, — имею честь присовокупить, что поскольку человек этот обнаруживает много мыслей, противных настоящему порядку вещей, могущих при его отношениях с простым народом, вредно действовать на умы, особенно при устройстве ныне в помещичьих имениях здешнего края... — выслать его навсегда в одну из отдаленных губерний и подвергнуть такому содержанию, чтобы он вовсе не имел никакого отношения к крестьянам...»

Но граф Орлов, ознакомившись с донесением, был другого мнения о задержанном. Кроме бунтарских мыслей автора, у него вызвало опасение пребывание Олейничука в католических монастырях с возможной целью религиозной пропаганды. Был заготовлен всеподданейший доклад императору.

Заканчивался он так: «...по моему мнению необходимо заключить Олейничука в Соловецкий монастырь, потому что он со своим образом мыслей и с понятиями, взаимствованными в латинских монастырях, может быть везде вреден, преимущественно для низшего класса людей, с которыми он неминуемо должен быть в сношениях».

Оставалась последняя инстанция — высшая воля. И она была проявлена 25 ноября 1849 года.

«Высочайше повелел посадить Олейничука в Шлиссельбургскую крепость».

Арестованный исчез с территории Киевской губернии.

Мы иногда вспоминаем легенды и рассказы о людях, которые внезапно исчезали, словно в воду канули. А сколько было заключенных неизвестных званий, которые годами сидели в крепостях, тюрьмах и умирали неизвестными. И память о них исчезала, словно не было этих людей. Словно и не было никакого Олейничука.

В Шлиссельбургской крепости он содержался очень сурово, и фамилия его была известна только коменданту крепости Троцкому. 17 декабря комендант рапортовал, что Олейничук в доверенную ему крепость доставлен и заключен в секретном замке под № 11.

Так кто же этот человек, который внезапно в 1849 году был схвачен и исчез навсегда?

Семен Никитич Олейничук родился в 1798 году в крестьянской семье, которая принадлежала помещику Собещанскому, в Винницком уезде Подольской губернии.

И вдруг неожиданная прихоть судьбы. В 1818 году без ведома помещика отец отдал 20-летнего юношу в Винницкую гимназию. Факт невероятный! Можно только представить, каким умом и смелостью был наделен отец Семена. Юноша воспитывался в гимназии до 1824 года и получил образование, крепостному вовсе не положенное. Он изучал даже языки: французский, латынь, польский. Образование открыло ему глаза на сущность крепостничества. И любознательный юноша задумался, как самому выбиться из крепостного звания, и как избавить от него своих единоплеменников — украинцев.

В 1824 году Олейничук, уже, наверное, закончив курс гимназии, был доставлен в имение своего помещика. Реакция помещика Собещанского была традиционной: за такую дерзость — в рекруты. Как не вспомнить судьбу нашего гениального Тараса!

Но Семен, познав свободу, убегает. Он сумел получить у шляхтича Сорочинского документы на дворянство и отправился искать правду.

Получив нужные документы и приняв католичество, Олейничук получил должность приходского учителя при латинском костеле, потом перешел в Почаевский монастырь, а отсюда в монастырь ордена кармелитов в Волынской губернии. Из этого монастыря переведен в другой монастырь Могилевской губернии. Однако попытка укрыться от крепостного звания и православия католической верой и личиной шляхтича не принесла успокоения. В 1833 году Олейничук возвращается в лоно православия и зачисляется на должность приходского учителя в Белорусском учебном округе Оршанского уезда. Здесь он остается учителем до 1839 года.

После долгих колебаний (возможно, дала о себе знать любовь к Родине), Семен возвращается в Винницкий уезд и отдается в руки помещика. Он был арестован и привлечен к суду. Здесь есть некоторая тайна, потому что помещик Собещанский, Олейничук и суд как-то нашли взаимопонимание. Помещик не настаивал на осуждении своего крепостного, а Подольский совестный суд освободил Олейничука по решению от 5 апреля 1843 года, признав подсудимого склонным к слабоумию. В 1849 году Олейничук заявил, что слабоумием или безумием никогда не страдал и свидетельства по этому случаю были фальшивыми.

Освобожденный судом в 1845 году, Олейничук получил, наконец, от своего помещика формальную отпускную. Однако давно желанное освобождение от крепостного плена не принесло ему радости, ведь крепостное право на его родной земле осталось. Надо было протестовать, убеждать, бороться. И неугомонный украинец отправляется странствовать по различным городам, селам, монастырям. Кроме Подольской, Волынской и Киевской губерний, он посещает Нежин, Глухов, Чернигов, Орел, Тулу, Новгород, Москву и даже С.— Петербург.

«Насмотревшись, странствуя по России и Малороссии, а также хорошо зная историю Малороссии и Польши — я решил заняться описанием оных», — пишет Олейничук. (Как это перекликается с Радищевым.) «Я взглянул вокруг себя — душа моя страданиями человечества уязвлена стала».

Творчеством Олейничук начал заниматься тайно в Винницком уезде: «Но как начали там за мной присматривать и подозревать, что я по ночам занимаюсь чем-либо непозволительным, то я, боясь ответственности, забрал книги свои и разные черновые заметки и оставив место жительства, пустился опять странствовать. Пройдя из Подольской в Киевскую губернию, равно побывав в Киеве и опасаясь расположиться здесь со своими сочинениями, я высмотрел за Днепром, в Никольской Слободке, удобное место, укрытое от глаз любопытных и полиции, и там преднамеревал решительно заняться сочинением, окончить оное, и потом хотел посоветоваться с более грамотными, чем я, людьми и пустить свое сочинение в ход...» Здесь он и был схвачен.

Так в чем же состояла вина этого «страшного государственного преступника»? Да ни в чем. В его рукописях были найдены вредные мысли, и только. Вины не было, но она могла быть в будущем. Олейничука наказывали не за то, что он сделал, а за то, что мог бы сделать. Нам это знакомо.

Своим полным неприятием крепостничества Олейничук действительно адекватен Радищеву.

Произведение Олейничука составляет большой интерес для историка украинской общественной и экономической мысли. Рукопись состоит из отрывков, написанных в литературной форме — это фактические рассказы, обращения к читателю, исторические ссылки. Иногда автор применяет форму разговора, иногда вставляет песни и сказки, вкладывая их в уста лирников и путешественников. Положение народа в конце 1840-х годов изображено Олейничуком с чрезвычайной яркостью.

Приведем фрагменты первых страниц незаконченного произведения.

«Кто бы подумал и поверил тому, чтобы русский народ или природные жители Малороссии Заднепровской в половине XIX ст., в столь цветущую эпоху Российской империи, в благополучное царствование Николая I смел бы сказать, что он внутренне жестоко страдает, и что ему боль доходит уже до сердца, и выражал бы свое горе сими историческими словами, что сотворилося великое зло в Русской земле, какого еще здесь не было, а то зло такого рода, какого нигде не встречаем в летописях народов, что нас, коренных малороссов, природных жителей своей страны наездники ляхи и жиды нашими же таки собственными русскими веревками так крепко связали, что нас жестоко связанных бьют и плакать не дают; правда, что мы уж испокон века привыкли к веревкам, но прежние веревки были, по крайней мере, лядские, жидовские и татарские, и кажется нам, не были столь тягостны и столь крепки, как наши русские, которыми нас теперь гораздо покрепче связали и не дают даже рта отворить, если что-нибудь хочешь говорить...»

«...Роду человеческому, без законов и верховной данной от Бога власти, жить было бы весьма тягостно и можно сказать никак невозможно, но паче тягостнее жить так, где наместники верховной власти над собой не терпят и не повинуются, а всяк желает быть над другими неограниченным деспотом, где всяк защищает законом только себя, в рассуждении же других делается совершенным беззаконником...»

«...Расхищенные благодатной и всем изобилующей страны имущества великих князей Киевских сделались совершенной пастбой для здешней и заграничной сволочи, где страсть к корыстолюбию и хищности не имеет и не хочет иметь никакого обуздания...»

Безусловно, в высказываниях Семена Олейничука просматривается и антикатолицизм, т.е. ненависть к ляхам, и антисемитизм. Но нужно учитывать, что писались эти строки на материале (рассказы, думы, воспоминания) XVII и XVIII веков, т.е. по словам людей, которые помнят беды времен Руины, господство Литвы, Польши, Московии на украинских землях. Автор хорошо знает, что украинцы были когда-то свободными, и поэтому крепостничество для него не только форма экономической эксплуатации, но и национального угнетения.

«Знаю разные повествования из истории Польши и Малороссии, а также будучи наслышан от стариков простого звания о смутных временах в здешних краях, я описываю, что крепостное звание, какому подвергся наш народ — не подходит к прежнему положению крестьян, ибо раньше их не продавали на души...»

Не исключено, что автора, который вырос на лоне живописных украинских просторов, на рассказах казацкой вольницы, обижал меркантильный торговый дух, который овладел постепенно в ХIХ в. таким патриархальным городом, как Киев, то, что «отцами города» стали польские помещики-богачи — Потоцкие, Браницкие, Олизары, то, что начал набирать силу еврейский промышленный капитал, банки. Но так или иначе Олейничук был и остался пламенным и самоотверженным борцом за свободу украинского крестьянства, истинным патриотом Украины.

«Если бы вы посмотрели на пространство здешних лугов и лесов: сколько здесь разного рода скота, какое множество овец, коров, лошадей... Вы бы подумали, что это стада здешних жителей, которые несут на себя все государственные тяготы, податками, рекрутами, стоянками и пр., сыновья которых проливают свою кровь за отечество, — то ошиблись бы!

Это собственность помещиков-ставленников. А здешним просвещенным жителям нельзя даже гусенка выпустить, чтобы он их «заморским» и «образованным» лошадям — травы не потолок! Здешний необразованный мужик и через лес ходить не смей — ибо их стражники обдерут и обсекут, хотя бы ты ни одного грибка или сухого прутика не поднял!..»

«...Все вообще училища, Гимназии, Лицеи, Университеты — наполнены чужестранцами, или здешних помещиков детьми; все женские пансионы, Институты, как например, в Киеве и в Полтаве, наполнены ляховками, жидовками, немками, француженками; правда, хлопают кое-где хоть изредка, но между ими и наши бывшие казачки: Хвеськи, Ганки, Явдохи и прочия хохлушки, переработанные теперь на модные заграничные образцы, безбожие и незнание никаких постов...»

«...Им же открываются банки на покупку наших душ, они располагают без отчета нашими землями, нашими личностями... Скажите поляку, немцу, какому-нибудь азиату, даже и цыгану, о том, что их душу имеет русский дворянин продать и даже часто водится, на собаку или скотину променять, они вам просто, кто бы ни были, в глаза наплюют. Что такое вообще здесь обеих сторон Днепра народ? Когда чернь исключается из числа людей, их души покупаются на штуки, как у просвещенных народах скот...»

Какие горькие слова. И какая смелость у человека, который их написал, какое чувство собственного достоинства!

...Могильное молчание вокруг имени Олейничука было нарушено только в июле 1852 года. 27 июля комендант Шлиссельбургской крепости рапортовал графу Орлову: «Содержащийся во вверенной мне крепости вольноотпущенный крестьянин Семен Олейничук, от долговременной болезни, сего числа, волею Божиею помре, в чем почтительнейше Вашему Сиятельству сим честь имею донести».

До отмены крепостничества осталось 9 лет.

1 августа Николаю Павловичу доложили о смерти Олейничука со справкой о том, что осужден он было по высшему Его Величеству повелению: «Подлинный (доклад) Его Величество изволил читать 1 августа 1852 года». Все. Олейничука как не было.

Разве что, когда Бибиков дал запрос в третье отделение, что делать с деньгами умершего Олейничука (268 крб. 65 коп.), а также с рукописью его произведения, поступила резолюция Дубальта: «Рукопись к нам, а деньги в крепость».

Это рукописное произведение попало в третье отделение, а как оно оказалось в редакции журнала «Былое» — пока неизвестно.

Теперь дело за нашими историками найти этот труд Олейничука и дать ему надлежащую оценку.