В Датском королевстве
Как-то один драматург написал трагедию, где правдиво описал события, бурлившие в недалеком прошлом в его стране. Особенно в королевском дворце, где «грустили на свадьбе и радовались, идя за гробом». Пьеса Автору удалась и у ее первых читателей кровь стыла в жилах, бледнело лицо, и волосы становились дыбом. Потому что были там лицемерные властолюбивые правители и трусливые льстивые слуги, избалованные женщины, коварные друзья, подслушивание, месть, вмешательство потусторонних сил. А также — реки крови, в которой, в конечном счете, тонут все главные действующие лица трагедии, а власть переходит в руки совсем другой династии.
Вскоре после того, как трагедия была передана в театр, Автор получил письмо с золотым обрезом и легким ароматом пармской фиалки, в котором его любезно приглашали к одному высокому «Господину, заботившемуся о порядке на бумажных просторах страны» (это было его хобби, а не долг, как он постоянно отмечал). Господин принял Автора по первому разряду; компетентно, со знанием дела хвалил новую трагедию, цитировал наизусть лучшие места, а потом скромно посоветовал сделать в тексте одно несущественное изменение — перенести место действия в какую-то другую страну. «Люди еще не забыли времена Марии Кровавой. Зачем нам ворошить грязное белье нашего собственного прошлого? Кому от того польза? Будем считать, что все вами описанное произошло, скажем, в Датском королевстве. Не возражаете?». Автор не возражал, ведь он хорошо знал, что Господину достаточно легко махнуть надушенной перчаткой — и все театральные двери будут перед ним, Автором, закрыты. Таким вот образом все его герои мгновенно перенеслись в Данию. Начались репетиции.
Через определенное время Автор опять получил письмо с ароматом фиалки. Господин, заботившийся о порядке на бумажных просторах, приглашал многоуважаемого Автора — гордость нации — на чай: «Чтобы согласовать некоторые незначительные подробности в тексте новой трагедии.» Потому что при внимательном чтении оказалось, что там есть немало потенциальных возможностей для нежелательных для двора аналогий: «Посмотрим, к примеру, на старого придворного Полония, который прячется за ковром и подслушивает разговоры высоких лиц! Разве при порядочном дворе такое безобразие возможно? Или возьмем это секретное письмо короля Клавдия к королю- Британцу с дипломатической просьбой обезглавить наследника престола принца Гамлета? Весьма неприятное впечатление производит также эпизод с ядом, который Клавдий вливает в ухо своему родному брату, королю Дании. Ради такого пустяка, как престол. Как не смотри, а это — не реалистично. Зачем такие дешевые эффекты?». Автор весьма искренне согласился и все указанные места густо замазал атраментом. Репетиции «Гамлета» продолжались.
Здесь стоит немного уклониться от темы и сообщить уважаемому читателю, что Господин, заботившийся о порядке на бумажных просторах, отличался чрезвычайным, можно даже сказать сверхъестественным трудолюбием и не зря его очень уважали при дворе. Потому что если ему в зубы попадала кость, он редко когда оставлял на ней хотя бы унцию мяса. Потому не удивительно, что это высокое лицо не поленилось опять пригласить к себе плебея-Автора.
На этот раз речь также шла исключительно об улучшении трагедии. «У меня для вас приятный сюрприз, — сказал Господин Автору, — и уверен, что вы примете его с радостью. Видите ли, у меня уже давно появилось ощущение того, что в нашей трагедии есть что-то лишнее. Но долго не мог осознать, что собственно меня так тревожит. А сегодня утром, вдруг все прояснилось — Гамлет! Это он является источником дисгармонии, он рвет сюжет, он провоцирует других героев на необдуманные поступки, недостойные высоких лиц. Представьте себе пьесу без этого неуравновешенного человека — все стает на свои места! К тому же, не придется вам морочить голову с ролью Призрака отца Гамлета!» Автор побледнел от радостной неожиданности, сделал импульсивный шаг в сторону изобретательного Господина, но вовремя остановился и поспешил в театр — устранять из трагедии «Гамлет» принца Датского.
Когда все было благополучно согласовано, а премьера катастрофично приближалась, пришло еще одно приглашение к Господину, заботившемуся о порядке на бумажных просторах. Он был как всегда любезен и начал с того, что высказал свой восторг по поводу последней версии талантливого Автора и сообщил, что ее одобряют при дворе. «Однако, — добавил он, — в пьесе все- таки остается кое-что тяжелое и угрожающее, присущее, очевидно, ее жанру. Давайте подумаем вместе — ну зачем нашему народу трагедия? Он, бедный, и так измучен кошмарами средневековья, поборами феодалов, чумой. Может лучше дать ему водевиль — чтобы люди немного посмеялись и забыли о тяжелых временах? Под условным названием, скажем, «Свадьба в Малиновке»? Я знаю, вы умный человек и возражать не станете!». Ответ Автора в анналах целомудренной истории не зафиксирован.
А вскоре Автор исчез с общественного и театрального горизонтов. Так исчез, что уже в течение нескольких веков литературоведы и криминалисты дискутируют: «А существовал ли, вообще, этот Шекспир, или может это только средневековая легенда, фантом, странствующий во времени?». А вот относительно реальности Господина, заботившегося о порядке на бумажных просторах, ни у кого не вызывает сомнений.
