В зеркале переписи
Все происходящее вокруг нас приобретает яркую боевую расцветку — политическую. Не стала исключением также перепись населения Украины. Здесь, как в Британском парламенте, ожесточенно соревнуются две партии — украинская и русскоязычная. Каждая партия подозревает во всем обман и подтасовки, каждая обвиняет властные структуры в тенденциозности, обе призывают народ не поддаваться на провокации и засвидетельствовать своими ответами правду, одну правду и только правду. Т.е. смело назвать себя украино- или русскоязычными. Как одна, так и другая партия уверены в том, что результаты переписи будут фальсифицированы, что количество, например, россиян и русскоязычных граждан будет радикально занижено, ради чего, собственно, и придумана эта страшная провокация — перепись населения. Обе стороны предельно возмущены формулировками вопросов в анкетах переписи, что, между прочим, свидетельствует в пользу вопросов. Антагонисты же с обеих сторон считают, что результаты переписи приведут одновременно к занижению показателей численности как русско- так и украиноязычного населения. А это, в свою очередь, повлечет за собой введение второго официального языка в стране, а также — дальнейшую дискриминацию «великого и могучего русского языка». Со стороны русскоязычных граждан Украины особую активность проявляют Российские общества южных и восточных регионов страны. Так одесситы напечатали сотни тысяч прокламаций, в которых призывают «граждан Новороссийского края» не бояться и смело сказать, кто они есть. Весьма активное участие в подготовке паствы к опасной переписи принимает духовенство Одесско-Измаилской митрополии Украинской православной церкви Московского патриархата. Одесское духовенство ратует, как вы, вероятно, догадываетесь, не за восстановление и широкое использование языка большинства граждан Украины.
В общем, иногда начинает казаться, что какая-то фантастическая машина времени перенесла тебя в средневековье, в эпоху первых переписей населения на территории Российской империи (кстати, в те времена в списки вносили только мужчин). Люди воспринимали их с большим подозрением, ожидали от переписей самого худшего. Доходило даже до бунтов — крестьяне иногда шли на смерть, лишь бы не «засветиться» в дьявольских списках.
Между тем не все так драматично, как утверждают «переписные» политики. Недавно мне пришлось побывать в одном из «оплотов» русского языка — в Донецке. Когда я туда ехала, то пообещала себе — хоть и не без некоторых опасений — пользоваться исключительно украинским языком (опасения были результатом недавнего общения в Киеве с активистами Православных братств Донецкой области). Свое намерение я осуществила — в вагоне, на вокзале, на улицах, в чайханах, в государственных заведениях. И что вы думаете? Не было ни одного случая, когда бы моя речь воспринималась откровенно враждебно, провоцировала бы грубость или нежелание ответить. Случалось и так, что люди, к которым я обращалась, пытались — как могли — ответить на украинском. Стыдно было и вспоминать о своих предчувствиях. По делам я побывала в Донецком государственном университете экономики и торговли им. Туган-Барановского, до недавнего времени, как мне было хорошо известно, типичном русскоязычном вузе. Сегодня же значительная часть курсов преподается на украинском языке, хоть это и связано с немалыми трудностями. Такими, например, как отсутствие общепринятой специальной терминологии, учебников, а также — нехватка украиноязычных преподавателей. На эту тему я беседовала с советником ректора института, профессором Владимиром Филипповым. Он рассказал, что сначала были намерения формировать в институте отдельные украино- и русскоязычные студенческие группы. Это, впрочем, весьма смахивало на сегрегацию и потому решили читать часть курсов на русском, а часть — на украинском языке. Кафедры активно разрабатывают двуязычные словари терминов, что является не такой простой проблемой. Господин Филипов добавил: «Зачем нам отказываться от двуязычия, которое всегда обогащает человека? К тому же, как я подозреваю, Россия будет нашим соседом всегда. Не нужно идти путем предыдущей власти, которая практически покончила с дореволюционной традицией знания и использования европейских языков. Почитайте «Войну и мир» Толстого — там же целые страницы французского текста!» (Добавим, что только в советских изданиях эти страницы стали переводить и давать в примечаниях на русском).
