Анар, который не имеет границ

По паспорту он Анар Расул-оглы Рзаев. А знают его в Азербайджане — и не только там, но и в разных странах мира, — как просто Анара. Недавно в киевском издательстве «Ярославів Вал» вышел сборник украинских переводов произведений писателя. В него вошли повести «Білий Овен, чорний Овен», «Ювілей Данте» и «Коло (Біла гавань)», пьеса «Ланцюжок», эссе «Стогін Кяманчи, що очищує» и рассказы «Я, ти він і телефон», «Грузинське прізвище» и «На ранок після тієї ночі».

Анар принадлежит к известной в Азербайджане семье. Его родители          — поэты Расул Рза и Нигляр Рафибейли. Их уже нет среди живых. Их имена звучат не только в воспоминаниях людей, в СМИ, в книгах, но и в названиях двух улиц, которые встретились вблизи семейного дома Анара. Есть в этом своя закономерность и символичность — эти супруги всегда были вместе, и улицы — тоже.

Легко представить, в какой атмосфере вырастал и формировался будущий писатель. В их гостеприимном доме бывали представители литературного бомонда. Из разных республик тогдашнего Союза. А еще — богатейшая библиотека, в которой вдохновенный юный читатель пережил столько удивительных приключений сердца, проходя вместе с героями популярных произведений сквозь самые невероятные испытания. Только тот, кто вырос среди книг, может представить все это и вспомнить свое, возвращаясь в дни юности, когда для него будто бы светились названия книг, влекущих в далекие и неизвестные миры, чтобы познакомить там с людьми разных времен и народов.

В конечном итоге Анар оказался в том мире, для которого он был создан и полностью был готов к существованию в нем, потому что позади у него было, скажем так, литературоцентрическое детство и  юность, в которой одним из главных действующих лиц стала литература. В двадцать два писательский сын заканчивает филфак Азербайджанского госуниверситета, а в 1960-м завершено его обучение на Высших сценарных и режиссерских курсах в Москве.

Анар сразу же зарекомендовал себя автором, как кое-кто замечал, «разностильным». Ему одинаково интересны и исторические сюжеты, и лирические истории, и сатирические, и фантастические, и глубоко психологические, и даже уголовные (скажем, его «Опівнічна подія», вышедшая из печати в 1974 году, — абсолютно «другой» Анар, полностью поглощенный исследованием мотивов преступления и «прочтение» его следов теми, кто стоит на страже законности и порядка). Так же жадный он и на жанровое разнообразие. Он одинаково охотно пишет прозу (по большей части рассказ и короткие повести), пьесы, киносценарии, эссеистику и публицистику.

Несколько лет назад, когда Анар был в Киеве во время фестиваля «Слово без кордонів», мне повезло поговорить с ним о его прозе. Я рассказал, что он начался для меня именно с фильма «Щовечора об одинадцятій», снятого по рассказу «Я, ти, він і телефон». Казалось бы, абсолютно непретензионная мелодрама, что, как это по большей части ведется, не обернулась слезоточивой историей, а приобрела такое глубокое экзистенционное звучание, которое просто не казалось возможным в контексте бравурно-легкомысленной завязки произведения, осталась в памяти. Мне открывался писатель, который, казалось, владел всеми стилями. Меланхоличный неореализм, романтичная ирония, гротеск, абсурд, притчевая многозначительность, реалистическая невозмутимость, лирическая одухотворенность, пластика и сатирическая фантастика, остроумная пародия — все это представила в себе проза нового для меня автора из Азербайджана. Проза, которая напоминает симфонический оркестр. Во всей полнозвучности. С тех пор я читал все, что писал Анар, что попадалось мне на глаза.

Анар создал впечатление спокойного интроверта, который очень сосредоточен на своих мнениях и настроениях. Такие люди надежно защищены от опасной лести. У них — выразительно сформированная иерархия ценностей, диктующая им реакцию на все смысловые сигналы мира. Я пришел к этому выводу, не только слушая Анара и наблюдая за ним. Мое предположение переросло в твердость такого убеждения, когда уже после киевской встречи с Анаром прочитал его роман-воспоминание «Без вас». Это произведение напомнило мне Марселя Пруста. (Кстати, его Анар не раз называет среди своих литературных симпатий).

Анар ярко представляет именно так называемую городскую прозу. Его персонажи — люди города, по большей части интеллигенция. Пространство его прозы — современный мегаполис, по большей части хорошо известный автору Баку, который легко узнается и из обстоятельно выписанной топографии, и из таких, — едва уловимых — деталей, как, скажем, запах города, архитектурные раритеты, биографические подробности и социальный статус его персонажей.

Сам Анар — внимательный читатель, который хорошо знает азербайджанскую литературу, чувствительно уловил ее тогдашние качественные изменения. В своей статье «Простір прози» он подает широкую панораму поисков своих коллег, зорко выделяя все качественные в ней изменения. По его наблюдению, пределы «новой прозы» внезапно раздвинулись именно в начале шестидесятых годов, когда в азербайджанской литературе появилось талантливое поколение молодых писателей, а в один момент это стало временем творческого перелома и для некоторых других авторов, которые пришли в литературу раньше.

Один из корреспондентов спросил Анара: как он себя идентифицирует в этом сложном глобализированном мире, к каким культурным тенденциям тяготеет? Вот его ответ: «Мне по душе мудрое сочетание духовных ценностей с современным прагматизмом, гармоничный синтез культур Востока и Запада — именно то, что, по-моему, может способствовать реальному становлению и развитию универсальных основ справедливости мира, способствовать совершенствованию человечества. Есть такое понятие «гражданин мира». Я им не являюсь, к этой когорте принадлежит, например, Ростропович, который по всему свету гастролировал, у меня нет и такой возможности. Я это говорю в том понимании, что не чувствую себя чисто восточным писателем  или чисто западным. И не только писателем — в своем мироощущении я пытаюсь гармонично синтезировать эти ценности, вбирая в себя и то, и то».

Точность этой автохарактеристики трудно отрицать. Глубоко национальный писатель Анар — и в этом есть своя важная закономерность — не в меньшей степени — глубоко интернационален. Принадлежа своему Азербайджану, Анар  одновременно принадлежит и миру. Он — тот, чье слово охотно пропускают сквозь все границы.