Кооперация духа

Можно много говорить об уникальности литературы, которая создавалась во Львове, однако одна из ее особенностей для меня очевидна — перекрестность культур, среди которых и обращение к Античности в творчестве польских светочей: Яна Парандовского, Збигнева Герберта, а теперь и Яцека Бохенского. Последний родился во Львове восемьдесят шесть лет назад. В его памяти отсутствуют образы древнего города, однако львовскость осталась на неизвестном духовном уровне. При содействии львовского книжного издательства «Піраміда» на украинский язык переведены такие книги писателя, как «Божественный Юлий», «Овидий Назон — поэт», «Античность после Античности». Недавно Яцек Бохенский приехал во Львов и с радостью согласился на эксклюзивное интервью для «Дня»

— Немало ваших книг посвящено обращению к Античности, в частности знаменитая римская трилогия. Почему именно к этому периоду?

— Личная заинтересованность Античностью имеет свои предпосылки. Мой отец был классическим филологом, преподавал в Люблинской гимназии, а еще был поэтом и переводчиком. Он настолько увлекался этой эпохой, что считал целесообразным передать сыну знание классических языков. Поэтому живое прикосновение к языку, вхождение в глубины философии латыни, практическое использование древности в современности имели влияние на мое творчество. Все мои книги из так называемой римской трилогии — это на самом деле книги о современности. Первая из них — «Божественный Юлий» — об эпохе Юлия Цезаря. Когда ее опубликовали в Польше в 1961 году, зарубежные журналисты написали, что в произведении присутствует скрытая критика сталинизма. Было даже так, что, несмотря на популярность книги среди читательской аудитории, ее лишили награды польского журнала «Новая культура». Однако я лично остался неудовлетворенным, поскольку трактовку «Божественного Юлия» лишь в контексте сталинизма считал односторонней. «Божественный Юлий» — «костюм Античности» для польского общества того времени, поскольку так легче можно было договориться с цензурой.

— Еще одной книгой из вашей римской трилогии является работа об Овидии Назоне. Как о ней отзывались?

— Из античной истории мы знаем о том, что Овидий Назон в свое время был изгнан императором Октавианом Августом. Хотя здесь присутствует тема изгнания и преследования, однако основная проблема этой книги — искусство. Для меня до сих пор тайна, почему Овидия отправили в изгнание. Сам Овидий отмечал, что ему нельзя об этом говорить. Он только в общем отметил, что причина — «песня и ошибка». Но что это может означать? Собственно, над этим я и размышляю в своей книге. Если вспомним времена Октавиана Августа, то они охарактеризованы склонностью императора урегулировать все области человеческой жизни законом и создать совершенный мир. Политика властителя заканчивалась преследованиями тех, кто не придерживался обозначенных правил. Овидий был свободным поэтом, который много писал о чувствах, в частности вспоминаем знаменитое произведение «Искусство любить». Именно поэтому, согласно основной гипотезе исследователей, он и был наказан. Однако в своей книге я привожу и другие рассуждения.

— Когда мы говорили об Овидии, мне вспомнилось произведение известного писателя-постмодерниста Кристофа Рансмайра «Последний мир», где тоже присутствует аллюзия на Античность. Итак, сегодня имеем эпоху постмодернизма. Означает ли это прекращение продуцирования идентичного? Что дальше? Постпостмодернизм?

— Об этом, в частности, размышлял, когда писал третью книгу из римской трилогии, которой еще нет в украинском переводе, — «Тиберий Цезарь». Я написал ее через 35 лет после второй книги, уже с другим опытом рефлексии мира. В основу этого текста вошло рассуждение, что люди имеют разные правды. И историческая правда тоже не является очевидной. Например, украинцы имеют свою правду, а поляки — свою, каждый уверен, что на его стороне окончательная правда. Поэтому мы являемся частично постмодернистами в этих отношениях (Улыбается). В книге «Тиберий Цезарь» есть описание жизни этого императора, однако в основе — аллюзия на современную жизнь. Эта повесть написана на основе прогулки. По приглашению автора группа людей, то есть читатели, попадает в совершенно иное, античное измерение. Автор, а в книге — пилот, показывает своим читателям выдающиеся места древней культуры. Однако они не готовы к такой «экскурсии», ведь приехали туда для забавы, развлечений и прогулок, они бунтуют, что этот мир не может полностью удовлетворить их капризы. Что-то подобное имеем сегодня, в новом измерении современного технологического мира, где люди будто бы и стремятся обращаться к своим первоисточникам, но вместе с тем не могут отказаться от комфортной жизни.

— Знаю, что вы немало писали для разных журналов, то есть занимались общественной деятельностью. Во время бесед некоторые украинские писатели отмечали, что литература не имеет прямой задачи изменять мир. Что вы думаете по этому поводу?

— Конечно, писатель может так говорить, поскольку основная задача писателя — качественно писать. Однако не надо забывать, что тот, кто пишет, прежде всего остается гражданином того общества, в котором живет и творит. В семидесятые годы прошлого века я присоединился к оппозиционному польскому движению, был диссидентом. Вместе с коллегами мы создали андеграундный журнал «Запись», вскоре я стал его главным редактором. У нас было всегда немало дискуссий относительно публикации определенных текстов. Однако я всегда пытался удержать высокий художественный стандарт журнала.

— «Запись» была подобна «Культуре» Ежи Гедройца?

— Мы имели общее и отличное. Журнал «Культура» издавался в Париже и был мощнее. Мы тоже боролись за идею и подвергались преследованиям. В 1981 году, когда началось в Польше военное положение, я был интернирован сначала в Варшаве, а затем в Яворове. Но только на короткое время, ведь попал в первую группу освобожденных. Коммунистическая власть Польши, в отличие от советской, никогда не доходила до сильного кровопролития. Она понимала, что есть такие личности, которых невозможно уничтожить. Поэтому в Польше оппозиционерам удавалось делать то, что не могли украинцы или, например, немцы.

— В рамках Евросоюза Польша сохранила свою идентичность и не только религиозную. Сегодня мы немало говорим о вступлении Украины в Евросоюз, размышляем над тем, как украинцам не ассимилироваться в Европе. Какие у вас есть рецепты?

— Перед вступлением в Евросоюз у поляков тоже было немало опасений относительно потери собственной идентичности. Однако ничего такого не произошло. Через польский опыт можем увидеть, что пребывание в Евросоюзе помогает развивать государство через внедрение технических, экономических, торговых инноваций. Еще Евросоюз предлагает защиту для государств-членов. В современном мире необходимо быть защищенным, ведь государство не может существовать само по себе, оно должно приобщаться к другим. Поэтому опасения исчезли, хотя до сих пор есть те, которые считают, что Польша много потеряла. Нет, мы сохранили свою идентичность, просто усовершенствовали себя через вспомогательные инструментарии Евросоюза. Думаю, Украина тоже может воспользоваться таким опытом.

— Чем вы занимаетесь вне писательской деятельности?

— Знаете, мне 86 лет, уже далеко не молодой человек (Смеется). Однако я решил, что буду черпать из своей старости опыт и умение, а не буду сидеть и жаловаться. Ведь на протяжении всей своей жизни имел возможность наблюдать за тем, как меняется мир. Поэтому задача пожилого человека — не сетовать на мир, а пытаться его понять, проживая в разных исторических эпохах. Если бы вы спросили, что является тематикой моего творчества, я бы ответил, что память мира. К сожалению, современные молодые люди не владеют такой памятью, поскольку для них мир является только цифровой плоскостью. В Интернете молодежь проживает свою жизнь: черпает информацию, коммуницирует, знакомится, учится. То есть проникает внутрь своеобразной е-жизни (электронной жизни. — Ю.Л.). Но открою вам тайну, что в этой е-жизни я тоже присутствую, поскольку сегодня веду свой блог. Мой блог (www. jacekbochenski. blox. pl. — Ю.Л.) — утверждение старого литературного стандарта с новейшими технологиями. Таким образом я пишу новые книги, неизвестно, выйдут ли они в бумажном варианте, возможно, останутся сугубо продуктами кибер-пространства. Однако моя задача остается очевидной — в рамках е-жизни продемонстрировать глубинность реальности.

СПРАВКА «Дня»

Яцек Бохенский (псевд. Адам Хоспер, Теодор Урсин, родился в 1926 г. во Львове) — известный польский прозаик, эссеист, публицист, переводчик немецкой и древнеримской литератур; ответственный редактор литературного андерграундного журнала «Запись» («Zapis», 1977—1981); член Союза польских писателей, в 1997—1999 гг. — председатель польского ПЕН-клуба; живет в Варшаве. Дебютировал в литературе в 1949 г. сборником рассказов «Фиалки приносят несчастье». Автор книжек «Прощание с госпожой Сингилю, или Слон и польский процесс» (1960), «Божественный Юлий» (1961), «Табу» (1965), «Овидий Назон — поэт» (1965), «Кровавые итальянские деликатесы» (1982), «Состояние после коллапса» (1987), «Ретро» (1990), «Капризы пожилого господина» (2004), «Тринадцать европейских упражнений» (2005), «Тиберий Цезарь» (2009) и др. Лауреат премий радио «Свободная Европа» (1962, 1965), «Солидарность» (1987) и др. Его произведения переведены на немецкий, французский, русский, словацкий, эстонский, венгерский и украинский языки.