Мужчины семьи Гойя

Книжная новинка, которую уже анонсировал «День», — украинский перевод романа «Сатурн» польского писателя Яцека Денеля (напечатан в издательстве «Комора», презентовался на Книжном Арсенале в Киеве). Полное название книги значительно длиннее, но весьма красноречиво: «Сатурн. Чорні картини з життя чоловіків родини Гойя». Перед нами — произведение, основывающееся на событиях довольно далекого прошлого, а именно: история из жизни выдающегося художника Франсиско Гойи, его сына Хавьера и внука Мариано.

Правда, следует сразу предупредить, что «Сатурн» — вовсе не исторический роман в классическом понимании этого жанра. Яцек Денель достаточно свободно обращается с биографическим материалом, охотно опирая его на далеко не общепризнанные гипотезы. Одна из них, ключевая, заключается в том, что знаменитую жуткую серию работ «Черные картины» написал не сам Гойя, а его сын Хавьер.

В центре романа Денеля — конфликт между мужчинами трех поколений. Франсиско, страстный, навязчивый, мощный и несдержанный, скрывает свои отцовские чувства к Хавьеру под пренебрежением и насмешками. Мечтая о том, чтобы сын тоже стал знаменитым художником, он в то же время постоянно психологически давит на него. В ответ безразличный и отгороженный от всего внешнего мира Хавьер делает «партизанскую» борьбу против отца едва ли не смыслом своего бытия. Уже его сын, Мариано, опять намного более оживленный и более деятельный, больше похож на деда, но погружен не так в экзистенциальные страсти, как в поиски комфорта и бытовой выгоды (хотя и он далеко не чужд искусству). Он в свою очередь не слишком высокого мнения об отце, Хавьере, считает его полоумным тюфяком.

Такие отношения, разумеется, не делают жизнь семьи Гойя светлой и комфортной. Их символом и становится миф о Сатурне, вынесенный писателем в название книги. Сатурн, который пожирал детей, пока не был побежден одним из них и не был вынужден (по крайней мере, по одной из многочисленных версий античного мифа) двинуться в чужие края. Что-то отдаленно подобное произошло и с Франсиско Гойей            — в романе польского писателя, разумеется. Ведь Хавьер, преимущественно почти безразличный и бессильный перед живописью, вдруг таки удосуживается написать работу, которую признает даже отец. А после смерти отца и вообще принимается за целую серию работ, известных как «Черные картины» — росписи на стене с архетипично ужасными сюжетами. Масштабные, монументальные и поразительные, они становятся очевидной символической победой над отцом. Собственно, одна из этих работ и посвящена Сатурну. Несомненно также, что таким образом Яцек Денель критикует патриархальную зашоренную семью.

Книга построена как чередование монологов трех ее главных героев-мужчин (женщины семьи Гойя остаются на маргинесе). А между ними появляются и глубоко драматичные и напряженные описания «Черных картин», что-то среднее между их почти поэтическим переосмыслением и исповедью художника. Чередование этих четырех типов текста придает роману незаурядую динамику, стилевую небудничность и психологическое многообразие. Здесь нужно отметить симпатичный и резвый украинский перевод Андрея Бондаря (хоть, как и всегда в случаях украинско-польских переводов, здесь могут быть разные трактовки уместности разных стилистических ходов). Яцек Денель пишет со вниманием к деталям, интересно и вкусно, по напряженному мифологизированному сюжету, не забывая и о форме, образности. Не везде одинаково ровный (лично мне самыми слабыми кажутся моменты, связанные со слишком уж тщательным историзмом), «Сатурн» получился масштабным произведением. Традиции модернизма и романтизма в нем даже неожиданно мощные (и неоднозначно стилизаторские), как для современного автора, но это вовсе не вредит.

Книга «Сатурн», думаю, придется по душе читателям-эстетам, любителям искусства сложных экзистенциальных жизненных поворотов. Но может и раздражать сторонников традиционной, консервативной трактовки культурных мифов (достаточно сказать, что в конце книги появится еще и гомосексуальная трактовка писем Франсиско Гойи к другу Мартыну Сапатеру). Однако именно эта книга относится к тем произведениям, которые весьма выразительно подтверждают возможность масштабной, синтетической и даже монументальной прозы (и «большого наратива») в нашу эпоху.

Интервью с Яцеком Денелем читайте в следующих выпусках газеты