«Ответственный за литературу»

Писатель, переводчик, литературный критик, доцент кафедры романской филологии в КНУ имени Тараса Шевченко, международный секретарь секции литературы Европейской академии наук, искусств и литературы (Париж). Все это о Дмитрии Чистяке, который уже стал своим в кругу профессоров, своих студентов и профессиональных литераторов.

«МЕНЯ ВСЕГДА ИНТЕРЕСОВАЛИ РАЗНООБРАЗНЫЕ КУЛЬТУРЫ»

— Вы — своеобразный Украинский институт в одном лице: распространяете украинскую литературу в Европе. Кстати, сотрудничаете (или собираетесь) ли с упомянутым новым институтом?

— Благодарю, но я предпринимаю первые шаги в этом направлении. Среди переведенных авторов — Тарас Шевченко, Иван Франко, Дмитрий Павлычко, Иван Драч, Борис Олийник, Алексей Довгий, Павел Мовчан, Александр Коротко. Также в активе — «Антологія української поезії». Но это лишь капля в капле... Присматриваюсь к ряду новых институтов. Работаю с институтами, которые уже имеют определенную традицию, — прежде всего с 40-летней Европейской академией наук, искусств и литературы в Париже, где меня назначили ответственным за секцию литературы (на весь мир, а это большие, хотя и интересные хлопоты), а также с рядом других зарубежных и украинских организаций и личностей.

— Ваша страница в «Фейсбуке» изобилует сообщениями об участии в поэтических фестивалях, научных конференциях в Бельгии, Франции, Черногории, Швейцарии, Словении, Италии, Румынии, Греции, Турции. Откуда такие широкие творческие связи?

— Меня всегда интересовали разнообразные культуры, в частности их литературные традиции, ведь даже поэзия мира еще не открылась полностью. Вот почему цель издательской серии «Европейская словесность», которую я с недавних пор возглавляю в парижском издательстве «Лярматтан», — ознакомление франкоязычных читателей с наиболее интересными авторами и антологическими изданиями, которые представляют определенную культуру, в частности культуры малоизвестные. К ним, очевидно, относится и украинская культура. Важен и обратный процесс: чтобы наработками главных современных зарубежных авторов обогащалась и наша культура — в частности и через возглавляемую мной серию «Європейська академія» в киевском издательстве «Саміт-книга». Творческое содружество с писателями разных стран — большая радость и ответственность.

— Вы изучали французский и английский. А как освоили славянские?

— На самом деле я пытаюсь ежедневно изучать языки: новые горизонты, новые миры среди изменчивости настоящего, потому что за ними — будущее. И всегда говорю студентам: изучайте языки, обеспечите себе не только материальные ресурсы, но и ресурсы духовные — на хорошее вдохновение.

— Признаете: «Мне всегда везло на Учителей». Как преподаватель — имеете ли уже своих учеников? Оправдывают ли нынешние студенты ваши надежды?

— У меня удивительные учителя: Дмитрий Чередниченко, Александр Коротко, Юрий Мосенкис. Люди-миры. Учеба же не имеет возраста. Но и со студентами всегда интересно. Такой пример: в январе, когда представлял в Париже французские переводы произведений Павла Мовчана и Александра Коротко, встретил своих выпускниц — одна организовала гастроли украинских балетных трупп, другая открыла курсы французского языка для украинцев. И хоть грустно, что они за рубежом, но радостно, потому что работают и для нашей культуры.

«СУЩЕСТВЕННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ ТРЕБУЮТ ДВИЖЕНИЯ В НЕСКОЛЬКИХ ПЛОСКОСТЯХ»

— Несмотря на молодость, уже многое успели на разных нивах. Но не возникало ли ощущения, что стоит сосредоточиться на чем-то одном?

— Возникало, но такая уж, по-видимому, моя астральная карта. В Украине (да и где угодно) писатель — больше чем писатель, в частности и из-за экономических факторов. Более-менее существенные изменения требуют движения в нескольких плоскостях, но все чаще убеждаюсь: то, что кажется окольными тропками, стекается в путь. Научный поиск не только помогает лучше проникнуть в тайну творчества, но и воспитывает ежедневное стремление к углублению знаний, чтобы не потеряться в повторах. Другие искусства отклоняют двери в новые плоскости часто эзотерической действительности. Но есть еще многообразная жизнь, интенсивность которой именно и измеряется метаморфозами, когда сквозь текучесть проступают разнообразные лица сущностей.

— Немало в каждом из нас — от семьи. Несколько слов о ней, в частности о бабушке-архивистке.

— Бабушка моя, Анастасия Агеевна, отдала жизнь источниковедению. Среди ее публикаций — чуть ли не первый документальный сборник еще в советское время о Голоде 1932—1933 гг., грушевскиана, скрипникиана и т.п. В 48-й столичной гимназии полстолетия работает моя мама: в этом году стала заслуженным работником образования. Примеры для подражания — хорошие.

— Как переводчик отдаете преимущество прозе или поэзии?

— Драматургии. В действительности для меня важна прежде всего «сродность» произведению, независимо от видово-родово-жанровой (к тому же часто показной) модификации. Большая роскошь — выбирать произведение, проживать его, перевоплощаться и перевоплощать. А еще ведь этот процесс — обоюдный, ведь произведение также перевоплощает жизнь переводчика.

ПЕРЕВОД ТАКИХ ГИГАНТОВ ТРЕБОВАЛ МАКСИМАЛЬНО ГЛУБОКОГО ПРОНИКНОВЕНИЯ В ИХ ФИЛОСОФСКО-ЭЗОТЕРИЧЕСКУЮ КОНЦЕПЦИЮ БЫТИЯ

— На мой взгляд, ваши переводы Метерлинка и Маргерит Юрсенар — непростое испытание. С какими трудностями имели дело, переводя их?

— Вы назвали очень дорогие для меня фамилии. С ними вязаны годы моей молодости, года ученичества и медленных размышлений над сутью творчества. Над поисками не только языковых, но и историко-культурных единиц текста, которые поднимают его до уровня символа: когда Черное Творение распространяется на целую эпоху, император Адриан осознает изменчиво божественную сущность человека, а Голубая Птица относит к другим измерениям, которые направляют судьбу так называемого «физического» мира, который в действительности таким не является.

Перевод таких гигантов требовал максимально глубокого проникновения в их философско-эзотерическую концепцию бытия, которое разрослось в кандидатскую и докторскую диссертации.

— Как охарактеризовали бы собственную поэзию — стиль, мироощущение?

— Как раз на днях в одной диссертации появился подраздел о моей поэзии. Недавно сообщили: вышло мое избранное на  японском. Уже анализируют, интерпретируют, поэтому слово — за ними... Если же очень коротко, то поэзия — это образная щелочка в дверях, за которыми проступает отражение сущностей. Но и мы сами — разве не отражение чего-то?..