Сердцем стоять за родной край

Возраст его почтенный. 1 мая Николаю Василенко исполнился 91 год. Ходить поэту тяжело, потому что прошлой зимой упал на обледенелой дорожке к почтовому ящику и травмировал ногу. Но есть и приятные события. Херсонская, а Николай Александрович проживает в Херсоне, городская патриотическая благотворительная организация по случаю его 90-летия предоставила средства на издание его поэтической книги «Катреновий телескоп». Тираж — небольшой. 150 экземпляров. Но поэт счастлив. Потому что верит, что благодаря этой книге он не будет отставать в активном процессе создания государства в эти беспокойные времена, когда украинское общество утверждает себя как нация — крепкая, европейская, цивилизованная. Верит, что его поэтическое слово усилит патриотический дух тех, кто вышел на поле брани с циничным, злобным агрессором. И верит не без оснований. Потому что его катрены, а именно эти четверостишия, которые вошли в новую книгу Николая Василенко, звучали на Майдане в Херсоне — они нашли отклик у молодежи, хотя значительная их часть была написана еще полвека назад. Сожалел, что по состоянию здоровья не стоял на Майдане и свои катрены сам декламировать не мог. Однако радовался и гордился, что его поэтические миниатюры не теряют остроты сопереживания за судьбу родного края и находят отклик в настроениях и чувствах нового поколения Украины. Актуальность звучания  катренов во многом обусловлена  экспрессивным поэтическим словом, которое заряжено его личностным драматическим мировосприятием. Николаю Василенко суждено было пережить тяжелые годы колымской каторги, где ему приходилось «в шорах своє слово тримати». Но и там, в Заполярье, где он с 1947 по 1955 год хотя и страдал, но закалял свой дух и ум, жил надеждой на освобождение Украины из московских оков. Это тогда, в 1951 году, находясь в сталинских концлагерях, молодой каторжанин напишет. Вернее, создаст и запомнит:

«Навколо марища самі:

Пурга... вівчарки... дроття зони...

Сумують в’язні у тюрмі,

Співають п’яні фараони».

«Так уже случилось в моей жизни, что на Далеком Севере, в Инте, когда в режимном концлагере политических заключенных я отбывал свой срок заключения, начал писать стихотворения короткой формы — катрены. Они понравились мне тем, что их легко можно было запоминать, «прятать в голове» от лагерных явных и тайных надзирателей. Такой формы стихотворения спорадически писал и на «свободе», — поделился воспоминаниями Николай Александрович в одном из писем.

♦  Однако до сих пор Николай Василенко не может избавиться от чувства немилосердного холода, во снах видит себя за колючей проволокой в тюремных лохмотьях, с ранами на ногах и с тяжелой киркой в руках и удивляется, что и там, в зоне, без вестей из дома, он не падал духом, потому что чувствовал,  что его «до себе кличе мати-Ураїна».

«Душа розіпнена... Щоднини

Іду уже багато літ

Крізь довгу ніч до України

У свій майбутній вільний світ».

Те «сонячні гасла свободи», которыми узник сталинских концлагерей согревал свой ум и душу, не давали разочарованию дозреть, поработить жажду жизни и ослабить веру в неизбежный развал «империи зла». Хотя и появлялись-наплывали в поэтические строки эмоциональные интонации, порожденные циничным торжеством злой имперской силы, «без міри жорстокої Москви», однако это были лишь короткие мгновения отчаяния, на смену которому неминуемо приходили гнев и надежда на возвращение домой, к творческому труду.

«Невже увесь я відданий на муки

І буде чорний до останку вік?

Невже мої робітні чесні руки

Не сипатимуть збіжжя у засік?».

♦ Катрены Николая Василенко эмоционально чувствительно воссоздают сложные морально-психологические состояния, разнообразную гаму чувств и переживаний лагерного узника, а впоследствии — и человека «поза гратами», однако не свободного на так называемой свободе. Кровавые события в Чечне вторят в его душе болью и сопереживанием:

«Кремлівський злочинець

убив моє літо:

Багато гарячої крові пролито.

В глибокій скорботі, де лісу межа,

Лама собі руки і плаче душа».

♦  Николай Василенко не только в многочисленных катренах, но в других поэтических формах — ронделях, хокку, эпитафиях (цикл «Вінок надгробних написів»), балладах (цикл «Каравели балад»), притчах, в стихотворениях, объединенных названием «Автографи пам’яті», предстает в нескольких самовыражающих ипостасях, в нескольких внутренних «я», среди главных — «я» автобиографическое, исповедальное и созерцательное и «я» — патриотическое, национально сознательное. Однако эти творческо исповедальные ипостаси трудолюбивого творца органично объединяются и органично выражаются в его поэтических книгах «Небовий ключ», «Очна ставка», «Жменя дощу», «Архітектура планиди». Кстати, предыдущая, перед «Катреновим телескопом», поэтическая книга 2011 года издания «Тавровані зоряниці» тем интересна и значима, что впервые Николаю Василенко повезло обнародовать значительную часть тех стихотворений, которые более полувека хранились в ящике поэта.

♦ Что ж, хоть у нашего поэта и седая голова, но сердце не отгорело — стоит твердо за украинский край и все чаще вспоминает  утра степного детства, милого Белобережья, которое дороже всех близких и далеких берегов. Поэтические рефлексии Николая Василенко, его образные самовыражения часто «окутаны» в лирически щемящие настроения, нередко с интонациями печали, грусти, но не отчаяния, не разочарования. Потому что верил тогда, на зарешеченном Далеком Севере, верит и теперь, когда, как высказался поэт, «кремлівські шакали й гієни / Догризають печінку мою», что его народ отвоюет свое счастливое время, выпрямит свое наклонное положение и построит вместе Украинский Дом.

«Будуємо спільно

український Дім -

Своїх надій і волі охоронця.

Він мусить бути до душі усім.

Будуймо дім із вікнами до сонця».

♦ Пусть еще много-много лет заплывает, как волна звонкая, родное образное слово в сердце поэта и светит людям, чтобы не терялась во мгле надежда на свет.