Станет ли Европа «Понтием Пилатом» наций?

Фигура Паскаля Брюкнера имеет мало общего с нашими представлениями о французском интеллектуале — хотя бы потому, что в своих книгах и статьях он по большей части защищает внешнюю политику США и отстаивает идеи либерализма. Тем не менее, во Франции к его мнению прислушиваются. Паскаль Брюкнер сотрудничает с влиятельной ежедневной газетой Le Monde (фр. «Мир») и журналом Le Nouvel Observateur (фр. «Новый обозреватель»). В прошлом студент знаменитого французского философа-постструктуралиста и семиотика Ролана Барта в 1970-х он сближался с так называемыми «новыми философами» (фр. nouveaux philosophes) — группой французских мыслителей, разочаровавшихся в марксизме. К новым философам относят, в частности, Андре Глюксмана и Бернара-Анри Леви, который собственно и внедрил соответствующий термин. Напомним, что Леви приезжал в этом году в Украину, чтобы продемонстрировать свою солидарность и поддержать требования Майдана. Невзирая на все это, массовому читателю Паскаль Брюкнер известен, прежде всего, как писатель. В 1992 году по одноименной книге Брюкнера Роман Поланский снял фильм «Горький месяц». В нашу страну философ приехал для того, чтобы представить украинский перевод своего произведения «Тирания раскаяния. Эссе о западном мазохизме» (переводчик — Петр Таращук), который напечатало издательство «Темпора». И очень вовремя — ведь в этой книге автор затрагивает много актуальных сегодня вопросов. В частности, она помогает лучше понять причины хилой реакции Западной Европы на российскую агрессию против Украины. Это — вторая книга писателя, переведенная на украинский. Первая — «Парадокс любви» — вышла в издательстве «Грани-Т» в 2012 году.

По мнению Паскаля Брюкнера, современной Европе критически не хватает реализма в отношении к международным отношениям. «Европа мечтает об утопии счастливого заражения, которое повернет ее противников в партнеров: если мы мягки с ними, они станут мягки с нами, — объясняет мыслитель в книге «Тирания раскаяния». — В свои самые тяжелые мгновения Европа искала мира любой ценой, даже плохого мира, мира, который освящает несправедливость, своеволие, террор». По мнению Брюкнера, европейцы перестали верить в зло и признают лишь недоразумение, которое можно решить диалогом и договоренностями. Согласно этой логике, врага следует понять, а не бороться с ним. Яркий пример — отношение к терроризму. Брюкнер считает, что европейцам слишком трудно принять тот факт, что фанатики просто ненавидят их, и те принципы, на которых построено европейское общество. Зато они пытаются дать какие-то «умные» объяснения действиям террористов, ищут социальные или исторические причины, рискуя оправдать эти преступления и даже взять в известной мере ответственность за них на себя (чем не проявление «западного мазохизма»?). «Когда загорается конфликт, мы прибегаем к бесчисленным промедлениям, разбавляем наше возмущение цинизмом, не становимся на сторону ни агрессора, ни жертвы агрессии. Мы обнаруживаем прозорливость труса, который клянется не поддаваться на провокации. Несмелый колос, который чувствует угрозу гигантизма и теряет эффективность мерой территориального увеличения, Европа рискует стать Понтием Пилатом наций», — предостерегает Паскаль Брюкнер. Интересно, что в своей книге он неоднократно предупреждает об угрозе автократической России — и это при том, что написана она была еще даже до российской агрессии против Грузии. «Во Франции существует мнение, что в нападении России на Украину виновата сама Европа, — рассказывает писатель во время встречи с читателями в Киеве. — Мол, мы унижали эту страну и Путина, и именно это вызвало у него такой «протест». Теперь,  чтобы успокоить его, нужно извиняться».

Причина такой искривленной реакции — свойственный западной Европе комплекс вины, своеобразный «ресентимент наоборот», способность видеть в своей истории лишь наихудшие страницы, гипертрофированная критическая установка, которая приводит к самой ненависти и самобичеванию. Европа, по мнению Брюкнера, и до сих пор не может простить себе колониализм, преступления диктаторских режимов, Холокост и тому подобное. И такая особенность объясняется не тем, что европейцы исторически были большими «преступниками», чем другие народы («невинных народов нет, с тех пор, как они предоставляют себе политическое проявление», — констатирует автор) — просто именно европейцы первыми начали видеть и признавать собственные зверства и ошибки. Само христианство, которое находится в сердцевине европейской культуры, изобрело, как считает Брюкнер, феномен раскаяния в его современных формах. Однако со временем, как это часто бывает, когда нам недостает чувства меры, преимущество превратилось в недостаток — на уровне рефлекса у европейцев возникла своеобразная «ментальность самообвинения», критическое мнение стало новым конформизмом. Вместо того, чтобы признать способность видеть (и со временем преодолевать) свои темные стороны неопровержимым преимуществом европейской культуры и двигаться дальше (как это делают США), Западная Европа попала в изобретенную ею же ловушку и сделала самообвинение своей навязчивой привычкой. Страдания же стали ценностью, источником эксклюзивных прав и предметом шантажа. Представители интеллектуальной элиты в таких условиях становятся «функционерами греха» прародительства, считает Паскаль Брюкнер и в подтверждение своих слов приводит отрывки из Бодрияра и Дериды, в которых последние фактически оправдывают действия террористов.

В склонности брать на себя ответственность за все преступления и несчастья,   происходящие в мире, Брюкнер видит скрытое мессианство Европы, ее высокомерие и стремление и в дальнейшем, невзирая на противоположные декларации, быть центром вселенной. В то же время такое парадоксальное сочетание высокомерия и самой ненависти, свойственное европейцам, а особенно французам (Францию Брюкнер называет «симптомом Европы») приводит к закрытости от остального мира, попытки остаться посторонним наблюдателем истории. Ощущение вины дает европейцам надежное алиби, которое позволяет держаться на расстоянии от всех близлежащих проблем. «Страх повторить вчерашние ошибки делает нас слишком снисходительными к позорным явлениям современности», — считает Брюкнер. Но удовлетворившись демократией в пределах своих границ и отказываясь защищать ее кое-где, Европа, по мнению мыслителя, рискует вообще потерять это ценное и хрупкое достижение. Наибольшая опасность заключается не в экспансии Запада, а в его безразличии к остальному миру, считает Паскаль Брюкнер.

Автор критикует государственный патернализм, избыточный индивидуализм и скептицизм европейского общества, его неспособность возвышаться над своими непосредственными интересами, свойственное Европе пренебрежение свободой ради равенства и благосостояния (что ярко проявляется, по мнению философа, в «курбетах европейских политиков перед автократом Путиным ради малости газа или нефти»). Но в позиции Брюкнера импонирует то, что критикуя Европу, он не пророчил ей крах (в который раз за последний век), а наоборот призывает бороться за возрождение — через переосмысление и возобновление своих источников, тех ценностей, которые сформировали ее и позволили реализовать исключительную для человеческой истории цивилизационную миссию. Критикуя мультикультурализм и европейскую политику относительно национальных, религиозных и сексуальных меньшинств, он в то же время предлагает альтернативу, которая выбивает почву из-под ног разнообразных экстремистских течений, как ультраправых, так и ультралевых. Брюкнер призывает к гражданскому патриотизму и сохранению и восстановлению национальной идентичности, поиска единственного объединительного рассказа в истории. Он считает, что европейцы должны научиться совмещать признание собственной вины с самоутверждением, гордостью за свою страну, как это делают Соединенные Штаты. Все это позволит, по его мнению, консолидировать полиэтнические европейские общества и сделает возможным их производительный диалог с миром. Кроме того, Брюкнер болеет за сближение Европы и США и за возобновление европейской военной потуги. Поскольку демократические страны ответственны за сохранение демократии в мире, они, по его мнению, должны иметь эффективный инструмент для этого — мощное вооружение. В то же время мыслитель отбрасывает возможность распространения демократии военными средствами.

Интересно, что особенную роль в процессе возрождения Европы Брюкнер отводит восточным странам, в частности и Украине. По мнению философа, благодаря своей сложной, преисполненной страданиями и трудностями истории они могут посодействовать утверждению среди «западных побратимов» веры в себя — как раз того, чего им так не хватает. «Западная и Восточная Европы имеют очень разные истории, — объясняет Паскаль Брюкнер во время встречи с читателями. — Нас освобождали союзники, вас — Красная армия. Благодаря этому Восточная Европа сумела сохранить то, что мы потеряли — определенный «смысл сопротивления». На Западе европейская идея, особенно среди молодежи, вызывает сегодня по большей части индифферентность, если вообще не отвращение. Зато для жителей восточных стран Европа до сих пор является определенным идеалом. По моему мнению, сегодня вам следует бороться не с негативным отношением Европы, задание намного сложнее — вы должны преодолеть ее незаинтересованность и безразличие к вашей ситуации».

Можем допустить, что интерес к Восточной Европе и стал одной из причин, которые не позволили господину Брюкнеру отказаться от случая посетить Украину. «День» в свою очередь не мог не воспользоваться возможностью пообщаться с французским мыслителем. Разговор состоялся в фойе одной из уютных киевских гостиниц близ Золотых ворот — невзирая на раннее время, Паскаль Брюкнер терпеливо ответил на все вопросы.

— Мсье Брюкнер, в книге «Тирания раскаяния» вы описываете, как во время конфликта в Секторе Газа европейские журналисты видели там лишь то, что хотели увидеть. Адекватно ли европейские СМИ освещают события в Украине?

— Конфликт в Палестине — достаточно давний. Но в французском обществе он не вызывает столько интересов, сколько должен бы. То же  можно сказать о конфликте в Украине. Французское общество достаточно индифферентно — оно не очень проникается подобными вопросами. Даже если СМИ немного перекручивают реальность, их позиция не имеет слишком большого влияния на общество.

— То есть пропагандистская машина, которую Россия развернула на Западе, также оказалась не слишком эффективной?

— В Европе, и в частности во Франции, так много разнообразных масс-медиа и телеканалов, что голос российских СМИ на их фоне просто теряется    — его почти не слышно.

«ПРЕЗИДЕНТУ ПОРОШЕНКО СТОИТ ПЕРЕЧИТАТЬ МАКИАВЕЛЛИ»

— Агрессия России стала настоящим шоком для Украины. Раньше украинцы были твердо убеждены, что война здесь и в наше время просто невозможна. Что бы вы посоветовали украинскому обществу сегодня?

— Украина должна взять себе на вооружение две вещи: хитрость и ум. В случае, когда имеет место прямая конфронтация со стороны такого большого государства, конфронтация в ответ — не выход. Украина должна избегать прямого столкновения с Россией. Президенту Порошенко стоило бы перечитать Макиавелли — думаю, сформулированные им принципы помогут Украине отстоять свою независимость и развиваться дальше. Иногда нужно уметь отступить или поддаться, чтобы не проиграть в самом главном. Кроме того, чтобы ослабить врага, нужно уметь врать. Сегодня Украина стоит перед огромными вызовами, но я убежден, что она может выйти из этой ситуации. Для этого, среди прочего, следует полностью отказаться от коммунистических идей и институций, которые и до сих пор, как ни странно, продолжают действовать. Возможно, тогда она перевоплотится и станет по-настоящему модерной и либеральной страной. Россия в будущем не сможет выживать лишь за счет природных ресурсов. Зато Украина, не имея этих ресурсов, должна продемонстрировать свой ум, противопоставить его российской грубости. Кроме того, я убежден, что Украина должна начать процесс присоединения к НАТО. Даже если оно займет годы, это необходимо делать.

— На встрече с читателями вы заметили, что европейцы до сих пор в значительной мере склонны считать постсоветские страны зоной влияния и ответственности России. Что можем сделать мы, чтобы изменить такое отношение, чтобы Европа признала Украину частью себя?

— Украина вообще, по моему мнению, не должна проникаться тем, как ее воспринимают на Западе (или на Востоке) — как европейскую страну или как страну, входящую в зону влияния России. Вы должны чихать на то, что о вас думают. Если Украина хочет интегрироваться в Европу, она должна взять на себя всю ответственность за этот процесс.

«ЕВРОПА НАПОМИНАЕТ КАРТОЧНЫЙ ДОМИК»

— В Украине многие считают, что Запад недостаточно нам помогает. Согласны ли вы с этим?

— Сегодня имеет место агрессия России относительно Украины, так же как она была относительно Грузии, Молдовы. Думаю, у Путина цель отомстить каким-то образом за развал СССР. Европа помогает Украине, прежде всего финансово. Но там хватает своих проблем, поэтому она не способна оказать вам ту поддержку, которой вы ожидаете. Невзирая на это, убежден, что сегодня Украина имеет шанс, среди прочего и потому, что в свой список приоритетных вопросов, которые должны быть решены в ближайшее время, ее внесли Соединенные Штаты. Возможно, именно США смогут вам помочь. Европу можно разделить на Западную, Восточную и Центральную — каждая из европейских стран входит в определенный эшелон. Восточную Европу можно условно назвать третьим эшелоном. Ее вопросы, к которым можно отнести и конфликт в Украине, не являются приоритетными для Европы в целом.

— Какие, с вашей точки зрения, есть перспективы у таких организаций, как ЕС и НАТО. Могут ли появиться какие-то альтернативные структуры?

— Что касается НАТО, то до российско-украинского конфликта эта организация находилась в достаточно меланхоличном состоянии. Война в Украине стала своеобразными витаминами для нее — сегодня Альянс пытается объективно оценить собственные возможности относительно подобных угроз. Возможно, этот конфликт даст ему новое дыхание. Сегодня НАТО чувствует себя слабым визави относительно агрессии России. Слишком много европейских стран предпочли бы скорее получать защиту от США, чем защищаться собственными силами. Лишь Британия и Франция выделяют достаточное количество финансовых ресурсов на оборону, другие же страны имеют очень маленькие военные бюджеты. Возможно, нынешняя ситуация заставит Европу по-новому оценить имеющиеся военные угрозы и увеличить собственные расходы на оборону. Следует считаться с тем, что Европа в настоящий момент очень разъединена, она напоминает карточный домик, который может упасть в любой момент.

— В Украине все чаще звучат призывы к углублению интеграции между странами восточной Европы. Вы видите здесь перспективу?

— Польша, страны Балтии уже находятся в ЕС. Последнее расширение Европейского Союза состоялось, возможно, слишком быстро. Перспективы Турции на этом пути выглядят достаточно призрачными. По моему мнению, присоединение новых стран к ЕС возможно не ранее, чем через 10—20 лет. Но институционный аппарат Европы достаточно гибкий и поэтому я не исключаю, что возможны разные объединения в рамках Европейского Союза. Польша должна скоро войти в зону евро. В то же время она может избрать какой-то иной путь. Возможно, другие страны также объединятся в какие-то союзы, но в рамках ЕС. В то же время, например, Швейцария не является членом Европейского Союза, но у нее и так все замечательно. Думаю, некоторые страны смотрят в ее сторону и задумаются над тем, что ЕС не такой уже и желанный для них, как ранее. Что касается Украины, то для вас, прежде всего, важно создать сильную оборонную систему. Нужно поднимать свою армию — это сегодня главнее всего.

— В своей книге вы пишете, что под воздействием Европы мир модернизировался, но только отчасти вестернизировался, то есть далеко не все страны восприняли  ценности, сформировавшие Европу.

—  Речь идет скорее о модернизации фасада, а сердце этих стран остается архаичным. У Европы они заимствуют, возможно, какие-то научные ценности, пути экономического развития. Европа может сделать много, но не все. Действительно, она не может сегодня даже полностью взять ответственность за саму себя, не говоря уже об остальном мире. Единственная страна, которая может сегодня себе это позволить, — это США.

«ВЕЛИЧИЕ ДЕМОКРАТИЙ В ТОМ, ЧТО ОНИ УМЕЮТ ПРИЗНАВАТЬ СВОЮ ВИНУ»

— Вы призываете поддержать реформистские течения в исламе, сделать его более светским, побуждать мусульман пройти через процесс самокритики и признание собственной вины, как это произошло с христианством. Но не думаете ли вы, что сомнение относительно собственных истин и выбило в свое время почву из— под ног христианства, в конечном итоге приведя к уменьшению количества его активных последователей в Европе. Ведь если сомнительными являются одни принципы, может возникнуть сомнение и относительно любых других. Зато именно некритичность ислама и привлекает новых верующих к нему. Что, с вашей точки зрения, повлекло уменьшение количества активных христиан в Европе?

— Это очень сложный вопрос. Во-первых, следует помнить, что христианство разделено и существует как католицизм и православие. В свое время большим приобретением стало то, что в Риме признали, что религия не должна вмешиваться в политические процессы, чтобы не привлекать разнообразные беды. Проблема ислама, особенно его радикальных течений, заключается в том, что они находятся в очень тесной связи с политическими процессами. Если ислам поймет, что следует немножко отмежеваться от политики, возможно, он, а именно его радикальные течения, перестанут быть фактором опасности для общества. Относительно уменьшения количества активных христиан в Европе — почему так происходят? Прежде всего, потому, что религиозные догмы вынуждают людей думать. А когда люди начинают думать, они немножко абстрагируются от этих религиозных догм... Нельзя сказать, что все европейские страны отбросили идею христианства. Достаточно много активных верующих во Франции. В то же время в настоящий момент все меньше людей становятся христианами в Польше, хотя раньше этот процесс был очень интенсивным. По моему мнению, если человек постоянно присутствует на мессах и ходит в церковь, это еще не значит, что он действительно искренне верует. Этот аспект не настолько важен, ведь у человека или есть Бог в душе, или его нет. Христианская религия — мягкая, она дает человеку больше свободы. Я, например, исповедую христианскую идею терпимости и прежде всего, по моему мнению, каждый из нас должен быть терпимым к представителям всех других религий. Хотелось бы, конечно, видеть больше таких мягких подходов в исламе.

— Некоторые философы, в частности Чарльз Тейлор, считают, что культурный и социальный кризис, в котором оказался западный мир, объясняется тем, что он отбрасывает любые позитивные ценности. То есть западная мораль говорит людям, что нельзя делать (например,  нельзя посягать на свободу других и тому подобное), но не говорит, что надо делать, не говорит, что является собственно добром. Мол, решение относительно этого должен принимать каждый человек отдельно. Согласны ли вы с таким мнением?

— Я не согласен. Корпус принципов ЕС — это, в частности: равенство между мужчиной и женщиной, плюрализм мнений, свобода слова. Все это — европейские приобретения. Упрекнуть Европу можно разве за то, что она не всегда остается стойкой в отстаивании этих принципов и не всегда добросовестно их придерживается. Это — по-видимому, единственный изъян. Не всегда Европа является последовательной в вопросах, касающихся Востока, мусульман и тому подобное. Но она, безусловно, сформулировала определенные важнейшие принципы, и они для нее — на первом месте. Величие европейских демократий, а также США, Индии и т. п. заключается в том, что эти страны умеют признавать свою вину перед человечеством. Но здесь появляется вопрос меры — не стоит переходить предел. Зато лишь диктаторские режимы, вроде России, Китая, не могут позволить себе честно сказать, что преступление совершили они, и всегда перекладывают ответственность за него на плечи других.

Благодарим за помощь в подготовке материала Французский институт в Украине