«Технарь» с лирической одаренностью

Он очень не любит противопоставление, которое часто фигурировало в советские времена: «физики и лирики». Сам Александр Гриценко — «технарь» с лирической одаренностью. Возможно, как раз потому его литературоведческо-культурологическая аналитика так интересна. К слову, когда появился его первый поэтический сборник, автор дописывал диссертацию по специальности «Автоматические системы управления».

— Недавно вышла в свет твоя разножанровая книга «Пегасы перестройки»: пародии, литературная полемика, поэзия. На удивление узнаваемо, остроумно и по-своему исчерпывающе передана атмосфера литературной жизни времен перестройки. А нынешние твои примечания и комментарии к собственным публикациям 1980-х годов свидетельствуют об определенной ироничности взгляда на реалии тех времен. Но почему решил объединить тексты таких разных жанров — пародии, серьезную поэзию, критические статьи — под одной обложкой? Имеют ли они для тебя еще что-то общее, кроме автора и времени написания?

— На самом деле жанров, объединенных в этой книжке, не три, а больше — еще есть примечания (жанр, доведенный до абсурдного совершенства Дж. Джойсом в «Поминках по Финнегану») и именной указатель. Художественный потенциал указателя я открыл сам: когда в него входят реальные и вымышленные лица (от Андруховича, Кагановича, Малковича, Пикассо и царя Петра до пана Базя, Бавкиды и Горгоны), и каждому нужно дать дефиницию из одного-двух слов, это создает интересный системный эффект.

Но, собственно, речь шла о другом системном эффекте, который имеет множественность взглядов на мир и культуру. Литературная критика дает случай представить — через цитаты и их анализ — творческое виденье других поэтов, а пародия дает автору уникальную возможность «влезть в шкуру» других литераторов и критиков, реальных или вымышленных (но очень похожих на реальных). В результате такого коллажирования, в котором клеем служит авторский комментарий, по замыслу должен был выйти «концептуальный альбом», такой себе доморощенный «оркестр сержанта Пеппера» об украинских «восьмидесятниках». Удался ли мой замысел, судить читателю.

НОВЫЕ ФУНКЦИИ СОВРЕМЕННОЙ УКРАИНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

— Некоторые явления, литературные поиски и дискуссии перестроечных времен ты определил как «малосоветскую культуру», которая была определенным противостоянием так называемому соцреализму. Можно ли было бы определить «общий» вектор современной украинской литературы?

— На мой взгляд, наша современная литература не имеет «общего вектора». Она разная, как никогда в ее сравнительно короткой истории. Думаю, это хорошо. В то же время современная украинская литература приобрела черты, отличающие ее от литературы предыдущих времен, и то, не всегда по собственной воле. Во-первых, она перестала быть «нашим всем» — историей, политикой, философией, национальной религией и тому подобное. Упомянутые сферы интеллектуальной и творческой деятельности теперь существуют отдельно от красного писательства, хотя случаются и «рецидивы». Во-вторых, украинцы перестали читать ее из чувства национального долга. Для этого сформировались другие социокультурные практики: от ожесточенных дискуссий с «ватниками» в социальных сетях до Майдана.

В-третьих, практически впервые в нашей истории развивается украинская коммерческая массовая культура, в которой наряду с популярной музыкой и зародышем коммерческого кино (например, «DZIDZIO Контрабас») существует и популярная литература, хотя до так называемых европейских стандартов ей пока еще далеко.

ДАВНИЕ И НОВЫЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ ГЕТТО

— Максим Стриха в послесловии говорит, что твоя книжка — «свидетельство отчаянных попыток молодого автора сломать устоявшиеся пределы украинского литературного гетто». В настоящее время мы уже вышли из этого гетто?

— Исторический опыт свидетельствует, что гетто создается усилиями с обеих сторон       — изнутри и извне. Внешние силы, которые доминируют политически и культурно, стараются сделать так, чтобы обитатели гетто из него не вылезали, а мир о них как можно меньше знал. Но жизнь в гетто, атмосфера постоянной опасности формирует своеобразных защитников самобытности, которые не хотят ничего менять, становиться открытыми. К счастью, по крайней мере некоторых украинских писателей и творческих деятелей знают и уважают в мире.

Но радоваться рано: мне иногда кажется, что мы, выйдя за стены своего давнего этнолингвистического гетто, оказались в другом, немного большем, глобальном гетто, населенном теми, кто продолжает читать серьезные книги, слушать серьезную музыку.

— В свое время ты был одним из разработчиков проекта «Концепции государственной культурной политики Украины». Насколько она воплощена и работает в настоящее время?

— Трудно сказать. Воплощена, по-видимому, процентов на десять (имею в виду, в частности, создание в последнее время таких институций, как Украинский культурный фонд, Институт книги). Но, возможно, это не так и плохо. Потому что многое из того, что мы представляли двадцать лет тому назад, оказалось идеалистичными иллюзиями — и не только относительно Украины, но и для тех стран, откуда мы заимствовали свои представления о том, как должны строиться взаимоотношения государства и культуры.

— Вопрос к тебе как к культурологу: способна ли культура и литература, в частности, «воспитывать» сознательных граждан?

— Не думаю. Хотя бы потому, что большие писатели, как правило, вовсе не были «сознательными гражданами». Но хорошая литература обогащает опытом, а иногда — дает шанс по-другому увидеть и оценить собственный жизненный опыт. А распоряжается этим богатством каждый на свое усмотрение.

СПРАВКА «Дня»

Александр ГРИЦЕНКО — научный работник, писатель, переводчик. В 1980-х годах защитил диссертацию кандидата технических наук, выпустил сборник поэзий, опубликовал в журналах немало литературно-критических статей, пародий, переводил американских и польских прозаиков и поэтов. Автор научных трудов о национальной мифологии, популярной культуре, культуре памяти, культурной политике и политике памяти в Украине. В 1992—1994 гг. — советник министра культуры Украины И.М. Дзюбы, в 2002—2012 гг. был директором Украинского центра культурных исследований. В настоящее время работает в Институте культурологии НАИ Украины.