Украинский вопрос в «Российском сюжете»

Евгения КОНОНЕНКО дебютировала как переводчица французской поэзии. Автор книг коротких рассказов и романов, среди которых — «Імітація», «Без мужика», «Повії теж виходять заміж», книги эссе «Героїні та герої». Перевела несколько романов современной литературы, среди которых — «Елегантна їжачиха» Мюриель Барбери, «Ці люди» Филиппа Лабро, «Люди з веснянками» Хюго Гамильтона и другие. Работает в Украинском центре культурных исследований.

— В последний раз твое имя звучало в украинском медийном пространстве в качестве переводчицы «Элегантной ежихи». А переведенная тобой книжка французского автора Филиппа Лабро «Эти люди» должна была бы вызвать куда больший резонанс, чем это произошло. Почему так?

— Относительно Филиппа Лабро, мне действительно досадно, что к этой книжке никакого внимания ни со стороны читателей, ни со стороны критики. Мне было очень интересно работать над переводом, потому что кое в чем шла путем, которым в Украине еще не ходили. Например, перевод реалий блогерской среды. Хотя украиноязычных юзеров очень много, однако сами реалии еще не все имеют украинские названия. Интересно было сравнивать французских и украинских блогеров, например, во Франции есть такие тусовки, куда запрещают заходить с «айподом», чтобы не преподносить гугловскую эрудицию в качестве своей собственной. Также в книжке Лабро блестяще показано то, что делается за кулисами французских телеканалов. В Украине появилось несколько книжек о телевидении, также мне интересно было сравнивать реалии. Ведь сам автор работал много лет и сейчас ведет прямой эфир на телеканале, поэтому писал о французском телевидении со страстью и знанием дела.

— А теперь ты, насколько мне известно, перевела текст о национальной идентичности шотландского автора.

— Ирландского. Роман современного ирландского писателя Гюго Гамильтона, который называется «Люди с веснушками». Я узнала об этом романе в 2003 году, когда он был новинкой, прочитала о нем в газете «Нью-Йорк Таймс». Роман меня заинтересовал, потому что в нем шла речь о национальном вопросе, а это не так и легко — вложить национальную и языковую проблематику в формат романа. Поэтому я запомнила имя автора, стала следить за судьбой этого произведения. Узнала, что оно было переведено на французский и немецкий языки, и не просто переведено, потому что переводится много чего... «Люди с веснушками» имели успех в этих странах. Но для них это был роман не о национальных и языковых проблемах, а о детских травмах. Дескать, жестокий отец мучил несчастного мальчика, заставляя его разговаривать исключительно на ирландском, а мальчику хотелось говорить по-английски. Даже проводятся параллели между ирландскими патриотами и немецкими нацистами. Вот как можно повернуть национальный вопрос! Где же та грань между национальным достоинством и националистическим идиотизмом?

Моя приятельница в США, драматург Ирэна Коваль, купила мне этот роман на английском и я начала искать издателя, который бы согласился напечатать перевод на украинском. Поиски продолжались долго, наконец издательство «Пирамида» заинтересовалось книжкой. Свыше двух лет длилась переписка издателя с Центром поддержки ирландской литературы за рубежом. Кстати, все те рекомендованные к переводу книги, и «Люди с веснушками» среди них, — на английском языке, на ирландском — ни одной. Национальные проблемы в каждой стране очень разные, никакие параллели не проходят. Термин «ирландизация», который иногда раздается, — бессмысленный и не может быть применен относительно украинской ситуации.

— А как относительно твоих собственных оригинальных произведений? Или сейчас работаешь только над переводами?

— Да нет, после некоторого перерыва пишу и свое. В «Курьере Кривбасса» в этом году была напечатана моя повесть «Альбина». А на Львовском форуме надеюсь презентовать новый маленький роман «Русский сюжет», где также обыгрывается национальный вопрос, теперь украинский. Если все сложится, буду презентовать его вместе с уже упомянутыми «Людьми с веснушками».

— Ну, тогда желаю успеха твоему новому роману. Кстати, как исследовательница ты изучаешь способы самопрезентации современных украинских писателей. Какие самые главные выводы?

— Каждый писатель, который становится известным, имеет определенную, как сейчас говорят, «фишку», какую-то изюмину в своем публичном имидже, и это не менее важно, чем то, что он/она, собственно, пишет. Я читала материалы американских исследователей о брендовых авторах. Там всерьез советуют писателям, которые хотят стать знаменитыми, устраивать скандалы, фигурировать в каких-то нестандартных ситуациях.

— Наверное, некоторые из наших молодых авторов, хотя и не читали тех исследований, действует соответственно. Уже не раз встречала мнение, что «женская тема» сегодня очень модная. С моей точки зрения, речь должна идти не о моде, а об интенсивном поиске женщинами своего удельного слова. В чем, по-твоему, заключается разница в осмыслении украинскими и французскими женщинами своей идентичности, отраженной именно на письме?

— Женщины больше читают, а следовательно, и больше покупают книжной продукции. Поэтому и мода также имеет значение: издатели охотно печатают произведения, написанные женщинами, потому что их покупают другие женщины. Авторы женских романов — по большей части женщины, они знают такие детали жизни, которые будут интересны читательницам. Если же речь идет о серьезной литературе, ведь словом «женские романы» традиционно отражается массовая литература для непритязательных читателей, — то каждый писатель должен искать свое слово, независимо от пола и национальности. Не берусь обобщать относительно того, что присуще именно украинкам или француженкам.

— Подтвердишь или оспоришь мнение о существовании женской дружбы?

— В культуре существует имидж мужской дружбы как чего-то невероятно ценностного. Не менее стойким является стереотип, что не может быть дружбы между мужчиной и женщиной: мол, в действительности между ними секс, который скрывают. Мой личный опыт свидетельствует о том, что бывает достаточно интересное общение между мужчиной и женщиной, которые не становятся любовниками. Очень много можно узнать о мужчине, когда он воспринимает тебя как сестру, жалуется на жену или на безденежье. Для меня как для писательницы такой опыт является очень ценным. Но дружба — как обмен особыми уникальными мнениями — бывает только между женщинами! Все вдохновенные разговоры, все озарения, все новые горизонты открылись мне только в общении с женщинами. Не буду отрицать: мужчины, бывало, помогали мне в решении земных, материальных вопросов, но никогда не понимали моих духовных стремлений — даже те, которые были мужьями или любовниками. Возможно, мужчины считают глубинную мысль женщины как низшего существа и не доверяют ей тайны своего духовного мира, а, может, вообще не знают, что такое духовная жизнь с женщиной, имея в виду только половую. Не знаю, о чем разговаривают мужчины между собой. Когда я поневоле становлюсь свидетелем их общения, ко мне доносятся лишь матерные слова.

— Как считаешь: писатель (художник вообще) должен возвышать человека, указывать ему на высокие ориентиры, или же прежде всего угадывать запросы «повседневного существа» и удовлетворять их?

— Да, считаю, что любое произведение искусства должно ненавязчиво возвышать человека, напоминать ему о высоких ориентирах, но делать это без пафоса, не поучая, не морализируя. Высокие истины все равно присутствуют и в нашей постмодерной жизни, но каждый раз нужно искать соответствующий формат, чтобы о них напоминать. Поэтому ничего плохого не вижу, если произведение искусства, в частности литературный текст, будет выполнять еще и развлекательную функцию.

— Считаешь ли, что писатель, творя свою реальность, в действительности действует как психотерапевт прежде всего относительно себя самого, нейтрализуя собственные фобии и тому подобное?

— Думаю, не столь важно, почему писатель пишет. Важно, чтобы выходил качественный литературный продукт, который бы резонировал с опытом читателей. Иногда писатель действительно творит свой текст, чтобы облегчить душу. А иногда имеет определенное мастерство и ставит перед собой коммерческую цель. Никто не знает, когда результат будет лучше.

— Твое мнение о, так сказать, общественно-политической активности творческого человека?

— Все зависит от эпохи, от конкретной ситуации. Всегда вспоминают, как Золя защищал Дрейфуса и защитил, как Короленко защищал Бейлиса и, опять-таки, защитил. То есть моральный авторитет Писателя с большой буквы сработал. Но существует и много примеров зря потраченной энергии, когда ничего не срабатывает. Могли ли советские литераторы 20-х годов предотвратить репрессии 30-х? А ничего они не могли, могли только эмигрировать, если бы вовремя спохватились. Эпоха не всегда на нашей стороне. Не всегда можно спасти кого-то, но, определено, всегда можно спасти собственную бессмертную душу. А как именно? Каждая ситуация спасения каждой отдельно взятой бессмертной души является уникальной, не похожей на другую и совсем не обязательно требует общественно-политической активности.