Лемкин, Мейс и вертихвосты
Эта история произошла как раз тогда, когда чествовали Игоря Лосева - первого лауреата премии Джеймса Мейса. Один украинский журнал (называть его не стану, потому что с тех пор там сменилось сразу две команды, поэтому нынешний де-факто не имеет к бывшему никакого отношения) напечатал статью «Точки отсчета трагедии». Ее автор (фамилию тоже называть не стану, потому что не знаю его дальнейшую судьбу в последнее пятилетие, да и не в фамилии дело, а в явлении) смог в посвященном Голодомору коротком тексте сконцентрировать уникальное количество нелепостей. И при этом сразу же возникал вопрос: читал ли что-нибудь автор из компендиума общеобязательных для культурного человека текстов на эту тему? Изучал ли международно-правовые документы? И слышал ли - хотя бы краем уха - что-то об исследовании Рафаэля Лемкина и Джеймса Мейса, о посвященных Голодомору статьях и книгах, которые вышли в свет в первое десятилетие 2000-х?
Вот некоторые тезисы той статьи, характеризующие ее как не просто проявление чьих-то индивидуальных глупостей, а как некое общественно значимое явление.
«Конечно, никто украинцев как этническую общность истреблять не собирался. И это аргумент в арсенале одной из сторон [отрицателей оценки Голодомора как геноцида. - С.Г.] действительно беспроигрышный, если оценивать вопрос с формальной стороны», - писал автор статьи. На самом деле вовсе не «беспроигрышный». В Конвенции ООН «О предупреждении преступления геноцида и наказании за него» сказано, что под геноцидом понимаются определенные действия, «совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую». Вот так: «частично». При этом украинцев большевики уничтожали и как этнос, и как нацию, обоснование чего мы находим в текстах Джейсма Мейса, а под правовым обзором за год до описываемых событий это было сделано известным правозащитником Евгением Захаровым и другими.
«Ростки идей политического и социального украинства были еще очень слабые», - пишет автор статьи. Что такое «социальное украинство»? Для меня и тогда, и сейчас это загадка (даже в Интернете такое понятие не удалось найти). А вот что касается «слабости» украинства политического... Владимир Затонский, один из известных деятелей КП(б)У, писал в 1920 году Ленину: «Трижды мы получали Украину, и трижды украинский народ выбрасывал нас вон». Лидеры большевиков приняли во внимание; Ленин и Троцкий инициировали НЭП и украинизацию, после чего им удалось справиться с Украиной и утвердить в ней свою власть на основе компромисса с местными левыми силами. Сталин тоже принял этот тезис во внимание, справедливо считая УССР слабым звеном Советского Союза. «Вождь народов» в письме Кагановичу от 11 августа 1932 года аж два раза повторил, что «мы можем потерять Украину». И не было совсем украинское крестьянство тогда таким «патриархальным», как утверждал автор статьи, - достаточно сказать, что созданная в начале ХХ века украинская кооперация выжила во времена мировой, гражданской войн и развилась в условиях НЭПа; в конце 1920-х различными формами кооперации было охвачено 3,1млн крестьянских дворов Советской Украины из 5,1 млн. Это, в отличие от колхозного строя, была добровольная кооперация как форма самоорганизации украинского крестьянства в условиях хотя бы и контролируемой «сверху», но рыночной экономики. Какая «патриархальность»?
«В довоенном СССР просто не поднимался национальный вопрос как таковой», - писал дальше автор статьи. Ага, и ликвидации польских и немецких национальных районов и сельсоветов не было, и депортаций поляков, ингерманландцев или корейцев, и прекращения в конце 1932 года украинизации Кубани с тем, чтобы через пять лет всех казаков записать, вопреки их воле, «русскими», и национальную принадлежность в конце 1930-х не начали в паспорта записывать по фактически позаимствованному у «немецких коллег» принципу...
И, наконец, едва ли не главный «перл» статьи «Сам термин "геноцид" ввели в политическое и дипломатическое обращение еврейские публицисты в послевоенный период применительно только к судьбе еврейской этнической общности в годы Второй мировой войны». Во-первых, не «публицисты», а юрист Рафаэль Лемкин ввел термин «геноцид», и не в послевоенное время, а в годы войны. Во вторых, касался этот термин не только евреев (сборник статей Лемкина о геноциде армян стал едва ли не основным аргументом для юридического признания этого факта парламентами ряда государств). В-третьих, Рафаэль Лемкин четко определил большевистские преступления против украинцев, сконцентрированные в феномене Голодомора, как «классический пример геноцида» и мотивировал это весомыми аргументами (классический текст Лемкина был опубликован в Украине как раз за год до описываемых событий и имел широкий общественный резонанс).
В целом все написанное в той статье не стоило бы упоминания сегодня (ведь мало ли невежд и просто глупцов и среди «экспертов», и среди редакторов?), если бы не многочисленные повторения одних и тех же или схожих сюжетов и утверждений различными авторами в разных СМИ и социальных сетях. И если бы до сих пор аргументы Рафаэля Лемкина и Джеймса Мейса нередко не «выносились за скобки» (причем не по злой воле, а от невежества) не только журналистами, а некоторыми из лиц, претендующих на звание ученых. И при этом невежество обычно сочетается с апломбом и безапелляционностью утверждений...
Поэтому, на мой взгляд, сегодня в надлежащем осмыслении глубин украинской национальной катастрофы - Голодомора - и преодолении постгеноцидной травмы (а она до сих пор резонирует в значительной части социума) нам всем мешают не только откровенные украинофобы, но и самовлюбленные как-бы-интеллектуальные ветихвосты.
