Одна из миллионов историй о Голодоморе
Историю страны можно лучше понять по истории семей. Я живу на Западе, где Голодомор считали геноцидом задолго до законодательного признания на государственном уровне. Я живу на Западе, где Голодомора не было. Восток до сих пор страдает от последствий уничтожения своих лучших - хозяев, предпринимателей, писателей, ученых - украинцев. Но мои воспоминания о Голодоморе касаются Центра.
В тридцатых годах прошлого столетия мой прадед по маминой линии возглавлял один из районов Черниговской области. В семейных пересказах он редко герой - суровый, равнодушный, всегда занят. Он не слишком любит маленьких; без него нельзя начинать ужин, даже если на часах полночь; он вышел из глубокого села и навсегда порвал со своей семьей. Его фото - все паспортного формата, со штампами, в удостоверениях и в форме. Прадед Сергей, начальник, который никого сильно не любил.
Мы не были знакомы, он умер лет за пятнадцать до моего рождения. Дедушка, его сын и полный антипод - ласковый, излишне добрый и жизнелюбивый никогда не затрагивал со мной серьезных тем далекого прошлого. Но откуда-то же я знала, что прадед сидел в тюрьме. Где, когда и главное - почему я не выяснила при жизни моего деда, и все могло бы и остаться тайной или жуткими сомнениями, если бы ни одна старая кожаная папка.
Мой дедушка имел все черты давнего интеллигента - всегда наглаженный, в шляпке и галстуке, с запахом одеколона и сигарет, он аккуратно хранил все важные и не очень документы, фотографии, вырезки из газет и квитанции сберкассы. Своим кружевным почерком переписывался с десятками товарищей, коллекционировал монеты и марки, и, как недавно оказалось, хранил и оберегал важные записи семейной истории. Совершенно случайно, разбирая импровизированный архив в опустевшей квартире, я наткнулась на дело своего прадеда. Десятки писем и ответов, полные его силы и страха собеседников, жуткая атмосфера партийных заговоров и подстав, исповеди и клевета, десятки публикаций о колхозниках и съездах, а между ними - маленькая затертая статья, где просто упоминается фамилия прадеда - ПЫЖОВ.
«Констатировать, что районное партруководство с самого начала хлебозаготовительной компании стало на оппортунистический путь в деле организации борьбы за хлеб, демобилизовало парторганизацию и в дальнейшей работе, несмотря на серьезные предупреждения, не перестроилось, не повело решительную борьбу с отдельными членами партии, которые разложились и предали интересы партии, способствовали кулаку саботировать хлебозаготовки, что привело к значительному ослаблению боеспособности всей парторганизации.
Районное руководство нерешительно, недостаточно осуществляло репрессии к кулакам и контрреволюционным элементам, организовывавшим саботаж хлебозаготовок.
ОБЛОРГБЮРО постановляет:
Секретаря РПК т. ПЫЖОВА, председателя РВК т. Белого, председателя РайКК т. Игнатенко с работы уволить и дело о дальнейшем их пребывании в партии передать на рассмотрение ОблКК. »
Обычно мы стесняемся тюремного следа в собственной истории, но это точно не тот случай. Погрузившись в переписку и документы дела, я понимаю, что прадед Пыжов сидел несколько лет за то, что саботировал хлебозаготовки и не позволял закрывать от людей склады и вывозить все за пределы района. Понимаю, что в тюрьме он подружился со многими хорошими людьми - патриотами и гражданами - врагами тогдашнего «народа». Из их дальнейшей длительной переписки узнаю его сильный волевой характер, несокрушимость и ум. Читаю о его ошибках, не со всем соглашаюсь, но постепенно передо мной предстает полноценный образ человека. Тексты лучше всего передают память, лучше фото или видео. Они концентрируют суть человека, его переживания, размышления, ценности. Я вижу в письмах и публикациях не просто прадеда Сергея, а человека, которого уважали, который страдал и сомневался, и самое главное - сделал правильный выбор. Сегодня я благодарна ему за решение саботировать хлебозаготовки не меньше, чем, наверное, были благодарны люди в 1932 году. Я избавилась от большого страха - потому что он все-таки был партийным начальником в то время, но человек в нем победил идеологию.
У миллионов украинских семей есть своя история Голодомора (это для тех, кто еще сомневается, был ли это геноцид украинского народа - посчитайте). У кого-то - это страшная страница смертей, у кого-то - преступлений против своего народа, кто-то был спасителем, кто-то наблюдателем, кто-то палачом. Но все мы пострадали от Голодомора, от его последствий до сих пор гибнут люди на востоке нашей страны. Важно то, что мы помним. Из года в год в окнах появляется больше свечей, а детей до сих пор учат никогда не выбрасывать хлеб. В это время поищите свою историю Голодомора или послушайте другие, потому что историю странны можно лучше понять по истории семей.
