Убить олигарха
Тысячи дрогобычских семей посылали проклятия Леону Файерштайну в Вену в 1911 году. Из-за него были расстреляны избиратели на участках и просто прохожих: француза, преподававшего в гимназии, еврейскую девушку, которая несла от портнихи свадебное платье, налоговика, ученика каменщика ... Всего убито 26 человек и 100 ранено. В том же году на польском языке во Львове вышла брошюрка безымянного автора «Криваві вибори 1911 року».
Это галицкое любование колониальным правлением империи Габсбургов даже стало частью бренда Львова, так как живых свидетелей тех времен давно нет, а поэтому создавать мифы — легко. Якобы государь император был эталоном справедливости, и правду можно было отстоять, пройдя пешком до Вены. И что грязные выборы — это изобретение нашего времени и что тогда не было ни титушек, ни карусели, ни мертвых душ, ни подкупа избирателей, коррупция жестоко каралась, и власть не расстреливала безоружных граждан. Читая через 100 лет этот взволнованный, почти художественный текст, ждешь, что правосудие в конце концов восторжествует, однако на последней странице чувствуешь, что сейчас 2017-й, и, возможно, следующие выборы в Украине будут выглядеть примерно так, потому что по сравнению с тем, что происходило 14 июня 1911 года, избирательная система у нас еще не достигла дна.
26 убитых, 100 раненых. Им никто не поставил памятник, потому что через несколько лет мир стал захлебываться в крови миллионов, и так, как было, уже никогда не стало.
Голосование должно было проходить в понедельник с 5 часов утра до 5 вечера. Все было готово для фальсификации. Права избирателей ужасно нарушались. Списки были подделаны, туда вписывались даже несовершеннолетние и подкупленные жители Борислава, а также покойники. У людей, которых допускали на избирательный участок, вырывали их пропуска, титушки, автор их называет «гиенами» всячески препятствовали оппозиционному выбору. Карманы у них были напичканы фальшивыми бюллетенями.
А что же избирательная комиссия? «Все мы живем в Галичине, где недопущение репрезентантов оппозиционных партий в избирательные комиссии считается чем-то таким привычным и натуральным, что никто даже не думает протестовать», — пишет автор брошюры. Наблюдателей на тех выборах посадили в углу и запретили вставать. Одного арестовали. Даже терпеливая толпа не выдержала такого наглого беззакония и в конечном итоге разгромила агитационный пункт и ворвалась внутрь зала голосований. Беды тогда не произошло, возможно, потому, что было слишком много людей. И казалось тогда, что когда все пошло на спад, произошла трагедия.
Около двух часов пополудни какие-то люди начали выбрасывать из агитпункта Левенштайна поломанные кресла. Уездный комиссар Лишковский, который был ручным силовиком олигарха предупредил: «Прошу господ отойти, потому что через 5 мин будем стрелять!». Те, кого касались эти слова, восприняли это как нелепую шутку, потому что не заметили ни одной причины, чтобы стрелять, разве что полиция была нужна. Однако Лишковский повторил еще раз: «Отойдите, господа, потому что будет слишком поздно» и побежал вместе с жандармами в коридор ... ».
Военные тем временем получили команду приготовиться: 60 человек из 9-го полка пехоты из Стрыя. И сорок человек из жешувского пехотного полка. В целом порядок должны были обеспечивать две тысячи военных, которых стянули к Дрогобычу. Услышав, что солдаты готовы, Лишковский крикнул: «Огонь!».
Солдаты выстрелили 94 раза. По людям, которые просто стояли на улице или проходили мимо.
«После выстрелов наступила волна глубокой тишины, потом разразился крик, стоны и плач — от которых стыла кровь в жилах. За одно мгновение улицу усыпали десятки трупов и раненых. Некоторые из них умирали со словами на устах: «Не бойтесь, солдаты стреляют только чтобы напугать…», другие погибали без единого слова, не поняв даже, что произошло. Никто не призывал разойтись, не было сигнала трубы, как бешеных собак перестреляли тех, кого случай этой несчастной волны вывел на улицу Стрыйскую.
А смерть не выбирала».
Не все раненые выжили из-за нехватки врачей, а некоторые из них отказывались вынимать пули. В госпитале не хватало места, поэтому родственники забирали жертв домой, хоронили, догадываясь, что пострадавших еще и накажут. У дрогобычской нефтяной мафии были все козыри в руках: якобы мятежники бросали в военных камнями. Хотя в то время те, кто это делал, уже покинули поле битвы за свои права.
В целом, историки дали оценку этой трагедии, подобную той, которую приводит автор брошюры: коррупция и произвол магнатов. Это были не первые выборы с кровью, но на этот раз система дала маху. К тому же это были выборы по новому закону: отменен имущественный ценз, хотя женщинам так и не дали права голосовать, и срок оседлости составлял до 15 лет.
Я остановилась на этом событии так подробно собственно для того, чтобы показать, как у галичан просыпалась гражданское сознание. Кандидатом на этих выборах от социал-демократов был судья Владимир Кобрын. От еврейских социал-демократов П. Циппер, а от демократов — М. Балицкий. И хотя ставленник нефтяных магнатов Натан Левеншталь победил, он вынужден был в конечном итоге отказаться от своего посольского мандата. Он даже пожертвовал какие-то деньги на потерпевших. Огласка этого дела был огромный, однако городская власть, которая были марионеткой в руках олигархов, возбудила уголовные дела против потерпевших. На похоронах жертв было запрещено произносить речи. Не удивительно, что протестные настроения росли как среди евреев, так среди украинцев и поляков, ведь бедность — это худшая национальность, и выборы сфальсифицировал не еврей Файерштайн из Вены, а коррумпированные отцы города Дрогобыча. Но в тот страшный день никто не мог даже представить, что может быть еще страшнее. Возможно это и хорошо, что мы не имеем права заглянуть в будущее, и увидеть, каким бесконечным испытаниям подвергнут нас и наших близких. И конце концов — через сто лет никто не будет помнить ни нас, ни наших соседей, ни ту руку, которая зажала растерянно кровавую рану. Как и того, кто был палачом, а кто-то его жертвой. Файерштайн, рассказывали, был грубым и ограниченным выскочкой. Эта селекция не прошла бесследно, ибо зло не было наказано. Никто из тех, кто был причастен к массовым убийствам, не был наказан.
