Фестиваль абсурда
Когда организаторы перед презентацией или творческим вечером волнуются, придет ли достаточное количество людей, я их успокаиваю такой историей. Произошла она на Международном литературном фестивале им. Ристо Ратковича в Черногории в 2012 году.
Фестиваль проходил в горном городке Бело Поле на севере страны; там когда-то и жил упомянутый выше прозаик Ристо Раткович. Кроме этого, у нас были чтения в исторической (Цетине) и современной (Подгорица) столицах страны. Везде эти чтения проходили нормально — в том смысле, что на них приходило достаточное количество поклонников литературы. Но один день организаторы выделили для акции под условным названием «Литература идет в народ», и повезли участников фестиваля в маленькие города. Мне — вместе с десятком коллег-поэтов из разных стран — довелось отправиться в городок Мойковац.
Мы приехали туда после обеда. В городском доме культуры должны были состояться часовые чтения — каждый из поэтов должен был прочитать стихотворение, а затем переводчик прочитал бы версию текста на черногорском (сербском) языке. На входе в довольно большой дом культуры нас встретил директор в белой рубашке и галстуке. Радости его не было предела. Чувствовалось, что наш приезд — незаурядное для города событие. Можно даже сказать — историческое. За это и выпили у директора в кабинете. Пили три раза, ракия всем понравилась, тосты были торжественные и искренние. А потом пришло время выходить на сцену. Устроить местному населению праздник поэзии.
На сцену нас вел директор. Представьте себе наше удивление, нет — разочарование, когда оказалось, что в приличном — мест на триста-четыреста — зале нет ни одной живой души! Мгновение теплилась надежда, что публику еще держат в фойе — мол, сейчас двери откроют, и жаждущая художественного слова толпа хлынет внутрь. Но сконфуженное лицо директора красноречиво свидетельствовало: на наше выступление не пришел никто. Ни-кто. Чтобы разрядить напряжение, я попытался пошутить:
— Ну, раз никого нет, то возвращаемся в ваш кабинет, там еще в бутылке немного осталось.
— Глубокоуважаемые, — сказал смущенный директор, вытирая пот. — За ваше выступление я вам должен заплатить по 100 евро. Но этот гонорар я не могу отдать, если выступление не произошло, это будет уголовное преступление. Деньги публичные, из бюджета. Поэтому решайте сами: хотите выступать или сразу возвращаемся на ракию.
Мы с поэтами многозначительно переглянулись. Даже японские и французские коллеги поняли, что сто евро на дороге не валяются. Особенно на черногорской дороге. Поэтому мы решили выступить. Директор позвал сторожа, старого пенсионера, в котором уже болталось граммов двести ракии, и он стал нашим единственным слушателем. По очереди мы выходили на трибуну, читали стихи, а потом толмач читал перевод. Сторож довольно дремал, убаюканный вершинными произведениями современной мировой лирики. Когда последний из нас дочитал свое стихотворение, мы уже собирались вставать и уходить, но на трибуну вылез директор. Оказалось, он подготовил речь.
— Мойковчане! Спасибо, что вы сегодня пришли на незабываемый вечер поэзии, когда к нам съехались литературные знаменитости из разных стран мира, — воодушевленно говорил он. — Существует стереотип, что в маленьких городах людей не интересует искусство, культура, все мероприятия должны проходить только в столицах. Однако сегодняшний вечер показывает, что десятитысячный Мойковац не хуже столицы умеет принять поэтов. Мы изголодались по культуре, у нас голод по поэзии. И хотим, чтобы такие мероприятия проходили чаще. Поэтому от имени всех вас приглашаю уважаемых поэтов приезжать к нам еще, потому что литературу здесь любят все! Да здравствует поэзия! Да здравствует Мойковац!
Выступление было замечательным, но тишину не взорвали громкие аплодисменты. Некому было аплодировать: сторож спал, а из гостей только я с переводчиком понимал сербский. Позже мы вернулись в кабинет, где получили надлежащие нам гонорары и запили стыд ракией.
Вопрос, который меня мучает до сих пор: а для чего с той пафосной речью выступал директор? Неужели он тоже получил гонорар?
