Медиум Тарас
(ко дню рождения и дню смерти Тараса Шевченко)
Его жизнь была полна больших парадоксов. Она часто качалась между страданиями и милостью. Бывало по-всякому, но все-таки чаще всего - между страданиями от людей и милостью от божьего промысла.
Его друзья, разного возраста и в разное время, начиная с по-своему прекрасных «мочеморд», завершая петербургскими приятелями последнего года жизни, добавляли тепла к его сердцу, которое чувствовало такие состояния и возможные будущие события, с честью выдержать которые было бы не под силу тысячам рядовых сердец.
Его любило много людей, но он чувствовал себя одиноким. Как сказал Герман Гессе о таком типе человека - «степной волк». В экзистенциальной поэзии Шевченко «Косари», где пронзительно отражено понимание временности пребывания человека в земной жизни, изображена инфернальная сила смерти, которая, с помощью аллегорического Косаря, бесперебойно освобождает места для следующих поколений, чтобы затем скосить и их. В поэзии изображена страшная для человека бренность бытия, которая не оставляет камня на камне от человеческой жизни, с любой, даже самой успешной, его событийностью:
І мене не мине,
На чужині зотне,
За решоткою задавить,
Хрест ніхто не поставить.
І не пом’яне.
"Мистическое предписание на житие мученика в конце концов свело его в могилу. Творец новой украинской души не мог вечно покоиться в холодном его сердцу Петербурге. Речь Пантелеймона Кулиша (произнесенная, кажется, устами полубога во время выступления) над могилой Тараса заложила основы его сначала еще невнятного, но все более прочного культа.
Перезахоронение праха Тараса Шевченко на Чернечей горе превратило покойного как в великого украинского Сфинкса, так и в величественное светское место упования на нетленность нации. На Чернечей горе исповедовались, женились, закладывали основы братства. Здесь сжег себя Олекса Гирнык, не выдержав советского тоталитарного произвола.
Его портреты грамотные и неграмотные крестьяне вывешивали, как иконы, у себя дома. Многие из образованных крестьян, не только в большой Украине, но и в Галичине, знали наизусть все или большие отрывки из его «Кобзаря». Кобзарь становился все популярнее, особенно после его смерти, которая стала началом удивительной вспышки его духовной жизни.
Его женщины, возможно, временно заполняли частичку его большого любящего сердца, но свою Богиню ему так и не удалось встретить. Такое, к сожалению, бывает со многими мужчинами -именно здесь он не был исключением...
Его картины, офорт и графика и повести на русском языке, несомненно, являются свидетельствами взрыва таланта ренессансного типа. Однако его украинские стихи и поэмы, над которыми, бывало, подшучивал в своем «Дневнике», без преувеличения, пробудили коллективную национальную свободу. Эти стихи и поэмы в переводах теряют свое волшебство. Их энергетическая сила в основном не слишком понятна иностранцам. Но Промысел так распорядился, чтобы они взывали к украинской душе: тихо, но так, что это тишина отзывалась эхом сначала в десятках, сотнях, потом – тысячах и миллионах сердец.
Его ссылка сделала только более выразительной миссию этого человека, рожденного для посредничества между тонкими энергиями Галактики и пробуждения воли к жизни задремавшей украинской народности. Медиум Тарас пострадал за свои стихи от шовинистической царской России.
Его не любил Иван Тургенев. Шевченко фактически ненавидел Виссарион Белинский, когда писал со странным «человеколюбивым» пафосом, что он тоже дал бы Шевченко десять лет ссылки, а то и больше - «будь я на месте его судьей, я бы дал ему не меньше».
Тарас, несмотря на все испытания и невзгоды, нередко чувствовал в своей судьбе и божественную милость. Между страданиями и озарениями, наказаниями и милостью прошла его короткая земная жизнь.
Кем он был для Украины? Святым медиумом? Случайной игрой Промысла, который юного крепостного с талантом рисовать решил сделать восстановителем полуживой национальной души? Художником ренессансного склада, заблудшим в XIX веке?
Великим Тарасом, которого даже украинофобы не могли до конца опорочить? Или всем вместе и всем, еще невысказанным?..
