Огнетушитель
Добивают лежачого. Ударов около двадцати. Первый без ярости, несильный. Следующие довольно скоро раздавливают лицо жертвы, одного из посетителей гей-клуба Rectum (“Кишка”), которого ошибочно приняли за сутенера и психопата по кличке Солитер. Убийца – интеллектуал, философ Пьер (Альбер Дюпонтель).
Это, собственно, завязка, если не воспринимать инверсию с изложением фабулы в обратном порядке буквально. “Время разрушает все” – твердит в прологе “Необратимости”, забившись в дешевую комнатку, герой предыдущего фильма Гаспара Ноэ “Один против всех”, толстяк-мясник, отсидевший за инцест; первыми в поле зрения всегда оказываются руины.
Эпизод, завершающийся огнетушителем, Ноэ подает как схождение в ад, буйствующий в интерьерах “Кишки”. Камера мечется (оператор — Бенуа Деби), перехватывая клаустрофобические углы и коридоры, дискомфортное освещение, массивную пульсацию звуковой дорожки, сквозь которую стонами пробивается лихорадка беспрерывного гомоэротического соития - саморазрушительный пир плоти. Траектория падения Пьера и его друга Марка (Венсан Кассель) сцеплена через микростолкновения в линию нарастающего конфликта, который и заканчивается дракой неизвестного и Марка, а после днищем огнетушителя. Движение сверху вниз вообще является лейтмотивным. Начав с комнаты Мясника на третьем этаже, камера ныряет к маячкам полиции, к проклятиям местных бандитов, которым не заплатили за информацию про Солитера, и глубже – в “Кишку”. А далее – нападение Солитера на Алекс, жену Марка, в переходе под проспектом, долгие блуждания-разговоры в метро, ракурсы от пояса в небо. Это - мир земли или даже подземелья, где чем ниже, тем меньше тайн. Ноэ стремится не пропустить ничего.
Такая жажда откровенности имеет следствием несколько монструозную иронию, когда металлический цилиндр завершает образ того, в чьи руки вложен. Ведь Пьер все время пытается сдерживать Марка. Дергает за рукав. Читает мораль. Отказывается помочь в поисках Солитера. Замечает: “Ты ведешь себя как животное”. Встревает в ссоры. Короче, гасит ситуацию - совершенно безуспешно. Наконец, его резонерство доходит до последней черты. Когда выпадает случай решить все радикально, он бьет и бьет, приговаривая: “Хватит, хватит, хватит”. Защита жизни Марка, самозащита или торжество справедливости здесь не при чем. Просто надо любой ценой прекратить беспорядок.
Замедлив судороги камеры, Ноэ обеспечивает эту расправу некоторыми атрибутами театральности ради создания ощущения явленного фантазма. Выстроенные на заднем плане двумя рядами обнаженных мужских тел, как хор или аудитория, свидетели инцидента наблюдают молча, невозмутимо. Эти оголенность, массовидность, молчание особенно усиливают ужас, ведь страшнейшие видения требуют не уединенности, а, напротив, многочисленных очевидцев, прекращающих развлечения, чтобы сосредоточиться на убийстве как на самой острой утехе. Подмостки - танцпол, залитый тусклым светом, реквизит - тяжелый противопожарный баллон, очевидно, единственное орудие, которое могло бы оказаться под рукой в подвале ночного клуба. Что же касается действующих лиц, то Марк выступает провокатором эпизода. Однако если его поведение выглядит лишь подражанием действиям Солитера, то рационалист Пьер своим поступком превосходит насильника. Он убивает – совершает то, до чего так и не дошел Солитер.
Как выяснится после, это убийство - месть, которую должен был бы осуществить именно Марк. Далее Солитер силой реализует за Марка его желание анального секса с Алекс. Позднее в разговорах выясняется, что Марк за Пьера, бывшего любовника Алекс, телесно удовлетворяет героиню Белуччи. Таким образом, в “Необратимости” каждый основной персонаж мужского пола делает что-то за другого, то есть своими действиями воплощает воображаемое другого. Подмостки - идеальное пространство для такого проявления, и убийство незнакомца - его апофеоз; воображаемое получает полную реализацию, чтобы сразу превратиться в кровавый кошмар.
Алекс, которая появится позже, не ведет за собой угрожающих призраков и в своих поступках тождественна сама себе, поскольку способна рождать. Ее единственную Ноэ награждает открытым, просторным финалом, взлетом в небо под аккомпанемент Седьмой симфонии Бетховена: сугубо физиологическое свойство обретает силу духовного возвышения. Напротив, свобода воображения других героев через театральный жест раскрывается целым антимиром телесности, и эта трансценденция навыворот запускает сложную механику влечений, реакций и результатов, перемалывающую всех к ней причастных.
Так на протяжении двух начальных эпизодов Ноэ собирает самодостаточную машину желаний.
Образ идеально сконструирован: опрокинутое в галлюцинирующие катакомбы, слепленное из множества тел чудовище с тяжким поршнем, который бьет без устали; биомеханическое устройство, настроенное только на режим повреждения. Нет ничего невозможного, и любой импульс моментально означивается искалеченной плотью.
Однако осуществление потаеннейших страстей не завершает это производство. Конечным продуктом как раз является - ПОВРЕЖДЕНИЕ.
__________
Необратимость / Irreversible (2002, Франция, 95`); режиссура: Гаспар Ноэ, сценарий: Гаспар Ноэ, операторы: Бенуа Деби, Гаспар Ноэ, актеры: Моника Белуччи, Венсан Кассель, Альбер Дюпонтель, Жо Престиа, Филипп Наон, Стефан Друо, Жан-Луи Костес, Мурад Хима, производство: 120 Films, Eskwad и др.
