Зубы Ленина
На прошлой неделе в Лондоне проходил кинематографический фестиваль Documenting Ukraine, фестиваль украинского документального кино (в нем приняли участие Наталья Ворожбит, Сергей Буковский, Роман Бондарчук, Юлия Сердюкова, Наталия Гуменюк и другие украинские режиссеры и продюсеры). Так, 16 мая в лондонском Frontline Club состоялся показ нескольких украинских фильмов, точнее, зрителям были представлены отдельные фрагменты из фильмов о Майдане и то, что он вызвал постфактум. Один из таких клипов — «Зубы Ленина» (Lenin’s Teeth, К. Горностай) — запомнился особенно. В нем речь шла о состоянии, которое было бы целесообразно определить в категориях социальной психологии или и психиатрии.
Увидев смерть идола, человек прибегает к психологическому эскапизму, убегая в какую-то особую подсознательную или неосознанную реальность. Реальность собственного «Я» и «Оно», по Фрейду; в мир, который определяет человеческую сущность и который сформирован мощным советским «воспитанием» (на самом деле являющийся пропагандой и мифотворчеством). Одна женщина восклицает, что Ленин — это история, что нужно различать живого человека и памятник, что эта скульптура представляет историческую ценность. Другой мужчина «доискивается правды»: он хочет, чтобы новейшие «революционеры» (в его восприятии) объяснили, зачем это нужно и что произойдет дальше. Его вопросы, с которыми он подходит к участникам «действа», кажутся довольно искренними. Они из глубины естества, которое видит в окружающем абсурд. Этот мужчина готов услышать мнение, а все остальные находятся в эйфории рождения новой истины, и им нет дела до этого арьергардного субъекта истории, который, наверное, застрял в совдеповской эпохе. А третий пожилой мужчина находится в состоянии полного «ступора», некоего метафизического шока, который одновременно граничит с метафизическим ужасом. Он лишь повторяет одно слово, словно тантрическое заклинания. Не реагирует на вопросы, не обращает внимания на тех, кто к нему подходит. Однако девушки, которые садятся рядом, чтобы поддержать, видят, что этот человек действительно нуждается в психологической помощи. Мужчина «выпал» из времени в какое-то совершенно другое измерение. В его глазах даже не вопрос, удивление, а пустота, черная бездна, которая означает, что внутри сломана основа. Мужчина испытывает реальный «разрыв шаблона», который вгоняет его в психопатологическое состояние. Перед нами — выход на поверхность какого-то другого «Я», которое десятилетиями дремало внутри, словно там ничего больше и нет, кроме собственного «Я». Однако что-то есть: человек отрекся от «Сверх-Я», или попрощался с «Оно». Ленин, которого уже давно нет, который в виде чучела уже в советское время отдыхал внутри кремлевского мавзолея, вызывая различные проявления «городского фольклора» и «неприличные» анекдоты (как для советского времени), оказывается живее всех живых. Он держит в своих скрюченных когтях человеческие души, их «психе». Падение памятника — это падение собственного мира.
Но фильм поэтому и интересен, что содержит, по-моему, немало «деконструктивистских» опций. Когда завороженная эйфорией того, что происходит здесь и сейчас, толпа кричит «Геть комуняк», кто-то в ней начинает думать о том, что нужно поставить на месте тирана. И вот кто-то из толпы говорит: здесь должен быть памятник геноциду. А другой мгновенно подхватывает: «Ні, Бандері». Эта брошенная фраза растворилась в пространстве общей постленинской евхаристии, она утонула в тысячах других голосов. Однако режиссерский глаз выхватил эти слова. Бандера — «последний герой» Украины времен В. Ющенко; человек, бесспорно, украинский и глубоко патриотический, слетает с уст «человека из толпы». Это «высказывание» представляется совершенно неосознанным, спонтанным, механическим. На месте, где несколько десятилетий стоял тиран, заложивший фундамент кровавой империи, мог бы стоять «Другой»: антипод тирану. По крайней мере «голос из толпы» это провозглашает. Мышление этого мужчины показывает, что в нем заложено стремление к бинарности. На месте зла поставить символ добра, на месте деспота — памятник освободителю и патриоту. Эти мысли приходят мгновенно, и, по сути, свидетельствуют о том, что «человек толпы» находится в плену идеологии, только с другим знаком. Сакральное пространство — а «место Ленина» стало таким — не может быть пустым. Одну систему ценностей нужно заместить другой. Язычество должно быть замещено не пустотой, а христианством, Ленин не может просто уйти в небытие, на его месте надо установить памятник Бандере. Фильм Екатерины Горностай показывает «конфликт идеологий» внутри человека. В противном случае возникает пропасть, черная бездна, в которую человек погружается и откуда нет возврата.
Фильм (Lenin’s Teeth) достаточно деконструктивистский. В нем четко вырисовываются две ведущие темы. Тема человеческой поддержки, помощи, готовности услышать другого, и в то же время мотив глухоты, отстраненности, пребывания в собственном мире, который, возможно, так же держится на идеологических принципах.
Но жизнь после Майдана, после Революции Достоинства априори не может быть советской или постсоветской. Из человека должен выйти «совок». Третьего варианта нет. Если либеральные ценности, по моему мнению, могут сосуществовать с настоящим патриотизмом и национализмом в «нормальном» понимании этого слова, то «совок» — это антиреальность, которая подсознательно затягивает в трясину. И вместо мозга, вместо здравого рассудка у человека появляется что-то жуткое, словно в фильме ужасов, где из глаз вылезают щупальца.
Другие фильмы, которые демонстрировались в Лондоне 16-17 мая, — о Майдане как особом коммуникативном феномене. После просмотра в субботу мы возвращались вместе с деканом факультета украинистики Кембриджского университета Рори Финнином, который сказал, что в этих фильмах поднята проблема коммуникативного разрыва. Майдан произошел, в частности, и потому, что определенная часть политикума перестала слышать «Другого». А когда политикум охватывает глухота, тогда «совок» выходит на поверхность, и прорастают семена раздора и ненависти. Банковая времен Януковича, «Дом под куполом», Кабмин времен Азарова — все перестали слышать людей, отгородившись от них стеной и погрузившись в мир тотальной коррумпированности. Майдан стал чудом, потому что он утвердил огромную коммуникативную способность украинской нации. На Майдане заботились друг о друге, слышали «Другого», на Майдане было братство сердец. И там не было борьбы за бизнес-интересы или распределение власти, там была борьба за судьбу Украины, которая велась чрезвычайно благородно и мужественно, героически. Мужчины заботились, чтобы не пострадали женщины, чтобы не было провокаций, чтобы все были сплочены. Однако рядом, в Кабмине, на Банковой думали только о том, как разъединить нацию, как разделить народ.
Возвращаясь к фильму «Зубы Ленина», скажу, что этот фильм произвел на меня такое впечатление именно потому, что в нем заложено намерение показать реальность такой, как она есть. Светлана Алексиевич во время своего недавнего визита в Киев на «Книжный Арсенал» отметила, что «Нужно любить человека. В противном случае зачем писать так, чтобы страдали близкие тебе люди? Нужно каждому дать голос — и коммунисту, и олигарху, и простой женщине, у которой я покупала фрукты в Киеве. У каждого есть своя правда». К. Горностай также дает право сказать свою правду каждому. И тот мужчина, который дрожит от метафизического ужаса, что идол упал, таким «патологическим» способом говорит свою правду.
Важно, чтобы Майдан научил нас этой сверхважной способности слышать и понимать «Другого». Двадцать три года Украина утопала в скандалах, агрессии, противостоянии, которое завершилось войной, когда едва ли не каждый день погибают лучшие. Сегодня важно не отбрасывать мысль «Другого», какой бы странной она ни казалась. И «Зубы Ленина» — это не только о падении императора зла, но и о чем-то гораздо более важном: о том, что у каждого есть своя история и своя боль. И нельзя оставлять человека наедине с болью, которая и так уничтожает «Я», травмируя психику. Майдан был коммуникативным чудом, которое сплотило людей. Изоляционизм и эскапизм — это другая сторона совковости, которая приводит только к одному: к порождению зла на нашей украинской земле, омытой кровью лучших.
Дмитрий ДРОЗДОВСКИЙ, специально для «Дня»
