Звездуны
Этот текст должен был называться иначе. Менее, скажем так, цензурно. Но газета у нас официальная, общенациональная, может, дети прочитают, или особо высоконравственные гражданки(не), а они еще хуже детей.
Поэтому пришлось заменить созвучным эвфемизмом. Он уже почти вышел из употребления, но значения своего не потерял: звездеть — то же самое, что п***деть (простите, уважаемые дети) — 1) говорить много и бессмысленно; 2) не отвечать за свои слова; 3) врать.
Собственно, именно этот глагол приходит мне на ум, когда читаю некоторых горячих поклонников Ильи Хржановского, равно как и его собственные комментарии к ситуации вокруг «Дау» и Мемориального центра «Бабий Яр». Но сей способ ведения дискуссий родился не вчера — так же, как и примененные при создании «Дау» ужасные «аттракционы», которые горе-директор пытается положить в основу будущего мемориала в Яре.
Однажды в конце 1990-х, когда я еще учился на театроведа в Карпенко-Карого, в Киев приехал модный на то время российский режиссер Борис Юхананов с «Мастерской индивидуальной режиссуры». Он привез свою версию «Вишневого сада».
Спектакль имел к Чехову весьма опосредованное отношение. Актеры все время выходили из ролей и несли отсебятину, действовали соответственно. Ни структуры, ни развития героев или сюжета; вместо этого — ряд выходок и кое-как сыгранных импровизаций; словом, патетический, укрепленный хорошим бюджетом капустник. Все это могло бы выглядеть даже забавно, если бы не участие людей с синдромом Дауна. Они просто бродили по сцене и иногда подавали реплики в микрофон. Никаких функций у них не было, кроме собственно присутствия. То есть не спектакль о (для) них — а они для спектакля как вспомогательное средство. Они не играли — играли ними. В известном уже несколько столетий жанре.
Иначе говоря, этот мутировавший «Сад» представлял собой упакованный в современные декорации и декларации цирк уродов. Плюс еще материальный аспект — деньги на постановку дали организации, которые помогали семьям, где есть дети с синдромом.
Конечно, если бы кто-то сказал Юхананову и его апологетам об этом, то получил бы в ответ фонтан искреннего негодования, смешанного с кучей культурологических терминов. Но правда заключается в том, что предприимчивый постановщик обстриг благотворительный фонд и на эти средства организовал кочевой балаган с людьми нестандартной внешности в качестве цирковых животных. Показывать бородатых женщин или сиамских близнецов уже некомильфо, так что под болтовню о социализации арендовали «солнечных детей». Для этого даже запустили специальный проект «Дауны комментируют мир». То, что обзывать людей с Даун-синдромом «даунами» оскорбительно и недостойно, никому в голову не пришло.
Еще одна интересная подробность — как Юхананов проводил мастер-классы. Это были длительные моноспектакли, устраиваемые, чтобы лишний раз покрасоваться, изобразить когда надо — гневного обличителя, когда надо — бескомпромиссного театрального реформатора, или вдумчивого интеллектуала. Аудитория тонула в словесном потоке, столь же складном, сколь и бессодержательном. Очень соответствовало намерению московского болтуна создавать «не текст, а речь, которая льется, льется, льется, пытаясь выразить смысл» — и оно лилось, но смысл при этом вымывался подчистую, зато единственное, что оставалось четким — безмерное, ничем не сдерживаемое самолюбование.
Что же касается привезенной свиты из «Мастерской», то их работы — видео, спектакли — граничили с самодеятельностью. Но вождя «мастера» обожали по-настоящему. То, с каким восторгом подхватывали любые его глупости, больше походило не на группу единомышленников, а в секту с авторитарным гуру во главе. Теоретическое обоснование для паствы Юхананов назвал «новоуниверсальным новомистериальным проектированием», позже переименовав в «новую процессуальность», предполагающую спектакль как эволюционирующий проект, который якобы себя режиссирует, в нем образуется саморазвивающаяся жизнь, а для исполнителей проект собственно и становится заменой жизни.
Смотрите, какая ловкая подмена. Искусство, как и любая иная деятельность, предусматривает вполне конкретное, реальное следствие: книгу, фильм, спектакль, картину. И вот объявили, что важнее процесс, чем результат (соответственно — комментарий важнее произведения, контекст важнее текста, речь льется, смысл тает, деньги капают) — и все, можно игнорировать любые возражения, остальное искусство провозгласить вчерашним днем, а критиков выставить невеждами и обскурантами. Идеальный камуфляж для бездарности.
Если вам кажется, что вы это все где-то видели, то вы не ошибаетесь.
Я не слишком удивился, узнав, что Хржановский — ученик Юхананова. И что олигарх Адоньев, на чьи деньги снят «Дау» — из того же круга.
В «Дау» все то же самое: люди, загнанные в процесс, который заместил жизнь, режиссер-богопомазанник, использование исполнителей как уродцев на арене (напоить в кадре, устроить совокупление или избиение перед камерой), и особый номер программы — разного рода «отклонения»: для этого на площадку привели непрофессионалов с аутизмом и взяли напрокат детей из харьковского приюта — причем один из малышей был... правильно, с Даун-синдромом.
Ну и, конечно, стратегия защиты. Которая состоит из взаимоисключающих тезисов: «ничего плохого не случилось» и «творцу все можно».
Казалось бы, что нам до российских малоодаренных любителей экспериментировать над людьми? Но, во-первых, экспериментировали над украинками и украинцами. Во-вторых, теперь Хржановский собирается экспериментировать уже над посетителями будущего мемориала.
Нам нужно такое счастье?
У нас 1990-е закончились. Как и время, когда мы заглядывали в рот любым заезжим звездунам из страны, тотально живущей прошлым.
Говорят, презентацию окончательной версии концепции Мемориального центра перенесли (видимо, в надежде, что возмущение рассосется) с 15 июня на осень.
Нам надо сделать так, чтобы эта презентация не состоялась вообще.
