Некоторые соображения о том, как нам реформировать нашу науку
В течение многих недель пришлось наблюдать дебаты вокруг Закона «О научной и научно-технической деятельности», а также вопросов бюджетного финансирования науки. Собственно, впечатления неоднозначные. Это так, если бы представить себе, что люди приходят к хозяину, а он и говорит: «Что вам дать? Удочку или рыбку?» Они громко: «Рыбку! Рыбку!» Видно, что одно и то же они повторяют по привычке уже много лет. Только «рыбки» в последнее время стало очень мало. Наверное, ее еще хватит, но уже ясно, что ненадолго. Только им так и не приходит в голову просить не рыбку, а удочку.
Бюджетное финансирование Национальной академии наук и отраслевых академий сокращается ежегодно. В следующем году оно будет меньше еще процентов на восемнадцать-двадцать. Иногда в этом видят основную причину упадка украинской науки. Проблема вроде бы только в том, что денег недостаточно. Как только их станет больше, все снова заработает. Ведь раньше же работало. Просители не озадачиваются мыслью, откуда должны взяться деньги у тех, у кого они просят. Откуда деньги в бюджете? Если их нет, то почему? И что они лично, их корпорация могут сделать, чтобы этих денег все-таки стало больше?
Впрочем, я не обвиняю никого. Надо понимать, что наука и образование у нас все это время существовали и существуют в таких условиях регулирования, что остаются во многом изолированными от остального общества. Это делает их как бы нечувствительными к потребностям рынка и малоспособными оценить рыночную стоимость научного продукта, который они производят. Негосударственные инвестиции в науку, взаимодействие науки и бизнеса в наших условиях почти невозможны из-за той же специфики регулирования. Не научный продукт, а статус ученого стал основной ценностью, которую ученым все еще удается «продать». Еще недавно престиж принадлежности к научной корпорации можно было конвертировать в зарплату путем приобщения к этой корпорации чиновников, распределяющих бюджетные деньги. Сегодня под давлением лоббистов почтенного возраста с научными степенями все еще удается отстоять хотя бы какие-то статьи государственного бюджета. В то время как настоящие научные знания конвертировать в серьезные деньги пока не удается.
Государство у нас является основным спонсором ученых. Поэтому они и апеллируют к нему. Впрочем, у государства тоже нет механизмов, чтобы сделать науку нужной обществу, нет даже реального представления о том, что, собственно, нужно этому обществу. В конце концов это приводит к стагнации науки.
Конечно, многие ученые уже давно чувствуют, что что-то идет не так. Понимают, что наука нуждается в реформах, обсуждают, выступают с инициативами, критикой, предложениями. Только почему-то так получается, что их критика часто выглядит как жалобы, обвинения каких-то людей в том, что они якобы «не являются настоящими учеными», «проедают бюджетные деньги», «узурпируют власть в Академии наук» и вообще мешают всем прогрессивным людям двигаться к светлому европейскому будущему. Конечно, инициаторы реформ действительно озабочены состоянием науки. Но единственное, чего им сегодня удалось достичь, это того, что общество уже почти убеждено, что у нас «нет никакой науки» и все наши ученые - это просто коррупционеры с фальшивыми дипломами, которые ничего мудрого еще не написали и которых за рубежом никто не признает.
Дело в том, что реформа - это не смена людей на должностях и не увеличение количества финансов для системы, потерявшей свою эффективность. Ведь проесть можно столько денег, сколько дадут. Реформа - это изменение системы таким образом, чтобы для ее успешной работы стали необходимыми другие навыки. Только при таких условиях старые кадры покинут эту систему, а придут новые люди и наполнят ее новым содержанием. Конечно, и старые при этом смогут остаться, если найдут в себе силы получить новые навыки и стать продуктивными в новых условиях. Собственно, такая реформа не будет дискриминацией отдельных людей, их судьба не будет зависеть от волюнтаризма чиновников, а только от производительности и собственного выбора.
Уже много лет я живу с убеждением, что наука, как и образование, это важнейшая сфера человеческой жизни. Науку можно рассматривать как открытие и освоение мира. В этом смысле она доступна каждому и касается каждого. Среди людей, которые делают науку своей профессией, с моей точки зрения, имеет смысл выделять три категории.
Популяризаторы науки - это ученые, наиболее продуктивные в том, чтобы делиться своими и чужими открытиями с окружающим миром. Это хорошие лекторы, публицисты, плодотворные авторы, пишущие интересные статьи и книги. Они обычно являются прекрасными экспертами и хорошо переводят научную информацию на язык «простых» людей. Они делают научные знания доступными общественности, благодаря им мир становится умнее.
Менеджеры или организаторы науки - обычно это лидеры, которые объединяют вокруг себя научные коллективы, двигают серьезные научные проекты, получают гранты, коммерциализируют и внедряют инновации. Они могут возглавлять кафедры, научные институты или даже академии. Менеджерами становятся и одинокие искатели грантов, которые самостоятельно выстраивают отношения со спонсорами и самостоятельно проводят научные исследования.
Фанатики науки - это самая романтичная часть ученых. Они живут своими открытиями, думают только о них. Им часто безразлично, понимают ли их окружающие люди. Они готовы годами находиться среди своих книг в библиотеках, лабораториях. Для них мир полон удивительных привлекательных тайн, которые им хочется открывать и для этого им не хватает жизни. Такие люди и являются двигателями науки.
На самом деле все, кто принадлежит хотя бы к одной из этих трех категорий, являются учеными. Их деятельность требует знания методологии, умение ее применять. Иногда один человек может совмещать в себе одновременно две или даже все три перечисленные идентичности. Но в основном ученый вынужден выбирать что-то одно, в чем ему легче реализоваться.
Несложно заметить, что среди этих трех типов менеджеры имеют лучший доступ к ресурсам, которые в обществе могут быть выделены на науку. Учитывая это, менеджером быть достаточно удобно и выгодно. Ну, для тех, кто имеет талант им быть. Удобным может быть также статус популяризатора. Распространение знаний делает ученого известным, дает имидж, репутацию. К тому же популяризация знаний не требует больших капиталовложений. Поэтому ею занимаются многие. Многие наши ученые являются именно популяризаторами. Они реферируют зарубежные научные работы, иногда даже выдавая их за свои. Плагиат, как и компиляция, - это, по сути, тоже разновидность популяризации, хотя он и имеет определенные моральные предостережения.
Фанатики науки - самый дорогой, скажем так, элемент в этой системе. Но не потому, что они получают много денег. Как правило, для ученого-фанатика деньги вообще мало значат. Но для него чрезвычайно важны ресурсы, которые сделают процесс получения и приращения знаний простым и удобным. Для него важна инфраструктура - приборы, лаборатории, библиотеки, а также общение с коллегами, которые хоть что-то понимают в том, чем он занимается. Заработная плата имеет значение для фанатика именно настолько, насколько позволяет ему не отвлекаться от любимой науки в поисках дополнительных заработков. Большую часть денег, которые получает такой ученый, он обычно сразу же вкладывает в книги, поездки на конференции, оборудование, которое иногда может покупать за собственные средства для публичных лабораторий, не считаясь с тем, вернут ему эти деньги когда-то или нет.
Конечно, быть фанатиком науки очень благородно и почетно. К тому же без фанатиков приращение научных знаний невозможно. Однако ни один человек не сможет долго оставаться в состоянии фанатика науки, если доступ к ресурсам, которые позволяют ему приобретать и приращивать новые знания, существенно ограничен. Эффективность науки зависит в большой степени от того, насколько долго ученому удается (по разным причинам, как внутренним, так и внешним) оставаться в роли фанатика. Уровень научного развития в стране напрямую зависит от того, скольким людям удается обеспечить возможность как можно дольше оставаться в состоянии фанатиков науки.
Целесообразно также обратить внимание на тех, кого мы можем назвать потребителями научных знаний или заинтересованными сторонами, стейкхолдерами науки.
Таких групп стейкхолдеров можно выделить три.
Спонсоры. Спонсорами могут быть различные организации, учреждения и даже отдельные люди. Спонсором часто является государство, фонды, грантодатели, бизнес. Все эти, условно говоря, «агенты финансирования» имеют свои интересы в области науки. Никто из них никогда не финансировал науку только из альтруистических соображений. Даже если спонсорство является разновидностью благотворительности, к нему обычно всегда добавляются чувство престижа, самооценки, стремление покровительства или какие-то другие личные интересы. Государство, как и крупные фонды, спонсируя науку, преследует политические цели. Оно заинтересовано в резонансных научных проектах, например, изобретениях, которые позволят достичь экономического роста. Гуманитарные научные проекты интересуют спонсоров с точки зрения пропаганды каких-то ценностей (конечно, если у них есть конкретное представление, какие именно ценности им хочется пропагандировать).
Общественность. Рядовые люди тоже являются потребителями науки. Наука интересует их с просветительско-развлекательной точки зрения. Так же, как поэзия, литература, искусство. Обычные люди (не ученые) уважают науку тогда, когда научные знания, донесенные до них в популярной, доступной форме, дают им ощущение защищенности, осмысленности их жизни, убеждают их, что мир упорядочен, и все, что происходит вокруг, является рациональным и продуманным. Если наука не может ответить на эти запросы, люди могут обратиться и к религии. Религия часто заменяет науку именно в этой способности объяснять и успокаивать.
Научное сообщество. Ученые, коллеги - это тоже одна из мощных групп потребителей научного знания. Ценность ученого и его достижений для коллег измеряется тем, насколько его исследования помогают другим членам корпорации делать их собственные открытия. Менеджеры науки ценят ученых в зависимости от того, насколько те помогают их карьерному продвижению. Популяризаторы любят тех, чьи знания могут сделать сенсацию.
В общем, надо понимать, что нигде в мире нет никого совсем бескорыстного. Каждый, кто так или иначе сталкивается с наукой и учеными, хочет от них что-то свое, ищет ответы на свои собственные вопросы. Но знания, понимание этих запросов очень важны для ученого, если он хочет иметь стабильное место в обществе и иметь ресурсы для существования, для своей науки и вообще чувствовать себя нужным не только самому себе. Интересы стейкхолдеров науки следует учитывать при выборе тем для исследований, формировании стратегии развития науки в стране как на общенациональном уровне, так и на уровне отдельных научных институтов и даже отдельных ученых. В общем коммуникация ученого с реальными или потенциальными потребителями очень важна. Ее надо всячески поддерживать, облегчать и стимулировать.
К тому же, если научная корпорация хочет иметь ресурсы для существования, она должна тоже хоть немного беспокоиться о том, чтобы у спонсоров эти ресурсы были: чтобы бюджет получал достаточно денег, а частные меценаты были достаточно состоятельными и имели время и вдохновение интересоваться наукой. Эффективность науки, в том числе ее востребованность на рынке технологий и инноваций, - это прямой интерес научного сообщества. В наших же условиях научная корпорация все еще остается самодостаточной и зависимой только от чиновников. За все эти годы она так и не способствовала таким изменениям в обществе, которые бы обеспечили приоритет знаний перед личными связями.
Важно то, что можно назвать справедливым обменом. Эффективный ученый является в определенном смысле предпринимателем, который производит свой собственный продукт - научное знание. От того, насколько этот продукт будет востребован потребителями, насколько легким и честным будет обмен между производителем и потребителем, а также от условий труда производителя напрямую зависит эффективность науки. Реформируя жизнь научной корпорации, необходимо сделать так, чтобы тот, кто производит качественный научный продукт, имел возможность легко конвертировать его в деньги или другие необходимые ему ресурсы и приоритетное право распоряжаться этими ресурсами, в том числе реинвестировать в производство нового интеллектуального продукта. Чтобы на практике это не осложнялось изнурительными походами по кабинетам чиновников и бесконечной отчетностью. Тогда только будет шанс отойти от имитативной науки и прийти к науке продуктивной, независимо от того, будет ли она фундаментальной или прикладной, естественной или гуманитарной.
Реформировать систему науки надо таким образом, чтобы навыки продуцирования научных знаний стали важнее навыков продажи научного титула. Чтобы способность приращивать новые знания приносила научной корпорации больше ресурсов, чем способность договариваться с чиновниками. Диверсификация источников финансирования, облегчение доступа к ним, удобные правила распоряжения финансами и использование их на научные нужды - это ключевые задачи реформы. Условия получения денег важнее самих денег. «Удочка» важнее «рыбки» в этом случае. Как и, в конце концов, во всех остальных случаях жизни.
Наша политическая элита, к сожалению, пока не смогла определить место науки в общей стратегии развития государства. Конечно, ученым было бы уместно самым предложить это место, но они все еще не в состоянии это сделать. Все сводится к декларациям о «европейском пространстве» и публикациях в англоязычных научных журналах. Тем не менее, интеграция в европейское пространство не может быть целью реформирования науки в Украине. Цель - сделать так, чтобы каждый человек, который любит науку и имеет призвание к ней, мог бы заниматься научной деятельностью, продуктивно реализовать свои творческие идеи и мотивации. Общество должно сделать жизнь ученых максимально удобной, чтобы они могли максимально эффективно делать удобной жизнь этого общества.
Если мы не будем приносить в жертву конкретных людей абстрактной «евроинтеграции», а будем думать об удобстве и эффективности работы ученого, то будущее нашей науки и нашей страны станет намного оптимистичнее.
