Болтушка с видом на Сhristie’s
Получив очередную порцию аукционных журналов из третьих рук, любопытная дамочка, которая и не сомневается, что еще не вышла из возраста «ягодка опять», даже не задумывается об этом, так как для вечно жаждущих, неважно чего, для любопытных до всего, возраста не существует, и только своим интересом подтвердила уверенность бывалых: некоторые нынешние подкованные «вечные ягодки» с винтажами из сундуков больше не приходят на спецбарахолки — они все на Sotheby’s или Christie’s. Пусть и заочно, зато особо старательные и страстно коллекционирующие любую нужную информацию сами становятся ценным приобретением. Одну такую знаю — за секунду она назовет цены на один и тот же предмет в разных широтах, так как уверена — улавливает, где могут надуть только на разнице приоритетов, терминов, поверхностной самоуверенности. Не знаю, правда или нет, так как до конца ее не раскусила еще, но говорят, что в интуиции ей равных нет, ее даже стали приглашать на консультации при оценках. Сначала — на бытовом уровне, но пани третьего возраста столь активно училась и учится, что к ее мнению стали незаметно прислушиваться. Мимоходом, бывает, скажет — кто сумеет угадать, что станет модным через полгода, тот и победил. Немудреная эта общеизвестная мудрость произносится столь уверенно, что вмиг становится аксиомой, или за границей вы платите за то, на что местные и не посмотрят. На этой разнице в спросе и играют торговцы в масштабе, в лучшем случае, 1 к 100. При этом за бугром, как говорили в ее советской молодости, она была всего один раз в Болгарии, что, как известно, не птица и не заграница. Знания она свои не продает, кажется, ей просто нравится слыть сведущей, но пытливые, видящие себя в антикварном мире, на всякий случай мотают на ус — с ней же, этой щебетуньей, можно спокойно дружить, не отвлекаясь на выпендривание, тщательное поддержание фасада, а информация может при случае принести нужную заначку.
Хорошо, что любители чужого опыта даже не подозревают, что эта энергичная особа и сама от них подзаряжается, нет, не по-вампирски, а как бы по бартеру. И, надо сказать, даже хорошеет от всей этой кутерьмы. Однажды пришла она на очередную домашнюю распродажу, в Киеве это практикуют некоторые собиратели, отвлекусь и уточню — ведь эти особые тусовки по интересам дарят в своеобразный бонус — общение. Ища желаемое, можно видеться с приятными тебе людьми, некоторые потом становятся друзьями, так вот ее даже не узнали. «Шикарно выглядишь, — совершенно искренне встретили ее знакомые. — Где халатик прикупила, — поинтересовались явно с подколом, обратив внимание на ее дизайнерский шикарно помятый льняной плащ. — Небось, на Петровке за 100 гривен оторвала?» Тут дамочка не выдержала и огрызнулась весьма резко: «Тот, кто дальше стула, пусть и старинного, ничего не видит, в такой вещи разницу не уловит, ваше чутье тут отдыхает. Кому мебель, кому картину от покойника, которая при тщательной экспертизе может и разочаровать, а кому вещи первой линии. Петровка, Куреневка, — ворчала она. — Туземцы. Как плоско, как пресно». И опять по своей привычке процитировала, а может, и сама сработала новую свою аксиому — покупаю только те вещи, с которыми хочу жить. «Да, пожалуй, у нее все еще впереди, — пришли к выводу собравшиеся, — при таких темпах да энергии она еще может стать шлягером». На нашу голову, пошутил кто-то.
Если дамочку не остановить, она будет болтать без остановки и на все темы. Тот вечер был посвящен стульям, и можно было услышать от нее что-то вроде вводной лекции. Например, каждое поколение воспроизводит этот предмет по-своему, и глядя на стулья, считываешь вековую историю. «Я, скажем, — продолжала она, — не ищу трон, это очень старит, а ищу стул с прикрепленным навесным столиком и обязательно с ящичком. Такой стул специально для написания писем». Все недоуменно переглянулись: «Вы что, и письма кому-то пишете?» — «Вовсе нет, — услышали, — я переписываю по спецзаказу одного коллекционера экземпляры — знаете, где страничка отваливается, где что-то истерлось».
Ну, это какой-то старушечий заработок, мысленно решили все. Прокол, а мы-то думали... Они даже не догадались, что она сама себе и переписывает, и платит, и, естественно, коллекционирует. Душка так шифруется, что непонятно, на какие средства она так пестро порхает. На чем она специализируется, иногда допытываются. Да она просто все знает, утверждают многие. Где искать — в Париже, Вене, Стокгольме или на улице рядом, если бредишь, скажем, авангардом еще неизвестных имен, когда цена еще не взвинчена свитой, у кого интересней коллекция подделок, что тоже в цене. Она найдет старинную мебель, которая долгое время уже прожила в нашем климате. Тут, пригвоздит всезнайка зазевавшегося потенциального покупателя своими аргументами, очень важен главный нюанс — такая мебель выстоялась, приспособилась к температурно-влажному режиму, вот такую и можно реставрировать. При свежей далекой перевозке мебель болеет, даже незначительный, с точки зрения дилетанта, дефект может потребовать серьезных затрат. Да и старинные техники весьма капризны, бросила она уже вдогонку внезапно заспешившему куда-то слушателю. Вот интарсия, маркетри... Шкуришь — может сойти, циклюешь... Да, сколько знаний осталось опять за бортом... Разве они уловят то, что вычитала на днях в издании Булгакова, естественно, прижизненном, а вот ей все понятно, что хотел сказать писатель:
«Старушкам действительно невмоготу, и живут они в странном состоянии: им кажется, что все происходящее — сон. Во сне они видят сон другой — желанную, чаемую действительность. В их головах рождаются картины...
...И в самом деле, что будет — неизвестно. Хозрасчет лезет в тихую заводь изо всех щелей, управляющий домом угрожает ремонтом парового отопления и носится с каким-то листом, в котором написано «смета в золотом исчислении». Плацдарм маленький, и всекомпомов на всех не хватит».
Неужели и сама задремала, вдруг встрепенулась деловая наша, аукционная. У меня же встреча, уже ждут. Сегодняшняя тема актуальна более чем — проколы дилетантов. Сегодня оторвусь по полной, мой конек, настраивала себя пани... и вдруг передумала куда-то спешить.
Сварить что ли борщ на три дня, а то все миражи, миражи...
