То, что радует сердце
Прекрасное изображение женщины на свитке среди многих изысканно выписанных слов. На обратном пути с какого-то зрелища из-под двери экипажа выбиваются края женской одежды - так много там дам. Писать на белой и чистой бумаге тоненькой кистью. Глоток воды среди ночи. Умный гость в час скуки. Все это перечисляет японская придворная дама Сэй-Сёнагон в разделе «То, что радует сердце» своих «Записок у изголовья».
Уже лет десять каждую осень я перечитываю эту книгу, хотя вообще редко читаю что-то дважды, даже если произведение очень впечатлило. Сей-Сёнагон - это дворцовое прозвище придворной дамы, жившей во второй половине Х - первой трети ХІ века. Настоящее ее имя неизвестно. Она происходила из небогатого аристократического рода, славившегося ученостью и знанием поэзии. Саму Сей-Сёнагон фрейлины и императрица Садако, при дворе которой служила, любили за острый ум и тонкое восприятие мира. «Записки у изголовья» - единственное произведение Сей-Сёнагон. В Японии оно стало культовым, а сегодня его читают по всему миру. Кстати, название - не авторское, его дали позже.
Сценки из придворной жизни, интеллектуальные и поэтические диспуты, поездки «послушать кукушку» - такие события описываются в «Записках». Еще там есть списки того, что наводит грусть, заставляет сердце биться сильнее, встречается редко (между прочим, в последний попали и человек без недостатков, и тесть, что хвалит зятя, и серебряные щипчики, которые хорошо выщипывают брови). По сути, это произведение является личным дневником, мне оно чем-то напоминает «живой журнал», созданный тысячу лет назад. Правда, автор не хотела, чтобы ее записки попали на глаза людям. Она даже рассказывает, как случилось, что рукопись пошла по рукам, и жалуется, что это произошло.
Издание, где впервые прочитала «Записки», тоже особенное для меня. Это книга 1988 года в русском переводе Веры Марковой. Когда-то моя мама купила ее в Шахтерске, что в Донецкой области. Промышленный городок (кстати, более двух лет оккупированный «ДНР» и разбитый войной) - и жизнь японского императорского двора, пусть просто описанная в книге. Для меня это символ того, как легко переплетаются в жизни, казалось бы, совершенно разные вещи. Как они дополняют друг друга, словно многослойная японская одежда, и так рождаются новые смыслы.
Сей-Сёнагон учит замечать красоту повсюду и при любых обстоятельствах. Засохшие листья мальвы или старый веер становятся дорогими воспоминаниями. От описаний одежды перехватывает дыхание: кафтаны цвета вишни, ярко-желтой керрии, пурпурного винограда. А в диалогах царит магия намека. Бытовой разговор о закрытых дворцовых воротах отсылает к классике японской поэзии. Или наоборот: первая строка танка о рассвете означает просьбу раздвинуть шторы - потому что об этом упоминается в конце стиха. Расшифровывать это, читая комментарии, - отдельное удовольствие.
Мир Сей-Сёнагон немного грустный и красивый. Собственно, его красота - в хрупкости и мимолетности. Первый снег быстро покрывается грязными следами, цветы чернеют от дождя, а дорогой человек едет далеко-далеко, и ты никогда его не увидишь. Но что-то, способное радовать сердце, происходит постоянно. И каждый год я перечитываю «Записки у изголовья», чтобы напомнить себе об этом.
