Феи и их марионетки

Андрій Плахонін

04 августа, 18:59

Я не буду настаивать на максиме, что буквально за каждой великой женщиной стоит другая великая женщина. Не только потому, что величие нынешних украинских примеров относительно и не прошло испытание временем. Сегодняшняя колонка — это попытка обратиться от печальной действительности к прошлому, вместо сегодняшних идолов взглянуть на кумиров ушедших веков, с которыми мы с разной степенью уместности и компетентности так любим проводить параллели.

Ведь человеческая природа неизменна. Взять тех же французов. Как и мы, в отличие от англичан, которые просто выдумали своего Артура (вернее, в духе викторианского романтизма оживили героя куртуазных романов средневековья), французы всегда предпочитали творчески осмыслять собственное настоящее, с легкостью превращая подчас бессмысленное и заурядное в символы, пережившие века. В первую очередь, конечно, это взятие Бастилии, сегодня главный национальный праздник, на самом деле всего лишь акт вандализма толпы, в приступе коллективного безумия сравнявшей с землей исторический памятник, в котором несколько инвалидов охраняли с десяток аферистов и фальшивомонетчиков. Чем не вторничный штурм Оболонского суда!

Или Жанна д’Арк. Не ее украинская адаптация, а та самая, согласно анналам, простая французская девушка из бургундской деревни Домреми, уже шесть веков как само воплощение Франции. Эту историю вы помните с детства, конечно. Стараниями обезумевшего короля, равно и интригами его веселой женушки, большая часть Франции захвачена англичанами, новорожденный сын английского монарха водружен на французский престол, англичане осаждают Орлеан, после взятия которого им будет открыт путь в последние уголки свободной Франции...

В это время в Шинон к трусливо отсиживающемуся там дофину Карлу по велению голосов в голове прибывает наивная сельская девушка Жанна, которая с успехом выдерживает все испытания (как в сказке, отвечает на три вопроса), отправляется в действующую армию и, вопреки отсутствию военной подготовки, несколько лет бьет врага где и как пожелает. В конце англичане то ли изменой, то ли трусостью французов берут ее в плен, судят местным, а не английским судом, и, нет чтобы отправить с предложением извиниться перед жителями Донбасса домой, сжигают. Не знали они, глупые, что мертвая Жанна для них опаснее. Впрочем, в отличие от пропаганда времен Второй мировой, современные ей исторические источники не донесли до нас, чтобы французские полки, как с именем Сталина, ходили в атаку с именем сгоревшей Жанны. Похоже, эту часть истории досочинили уже потом.

Милая сказка, более двух десятков раз вдохновившая на сьемки кинофильмов, а уж посвященных ей романов и вовсе не счесть. «Смерть за царя», французский Сусанин, долгое время ассоциируемая с французской монархической идеей, отчего со времен Французской революции Жанне чаще стали предпочитать Марианну — французскую адаптацию античной богини Свободы (вы верно помните ее по картине Делакруа). О чем предпочитают умолчать, что за взлетом бургундской простушки, как и положено каноном, стоит своя добрая фея. Впрочем, это только у братьев Гримм она добрая, в реальной же жизни феями обычно движет какой-либо свой, отличный от бескорыстного пожелания счастья подопечной, интерес.

У нашей Золушки тоже была такая фея. Романисты и сценаристы ее очень не любят, изображая корыстной придворной интриганкой. Эдакая злая мачеха, а не фея. «Сердце мужчины в теле женщины», — полвека спустя сказал о ней, а не о Жанне, король Людовик XI. Речь о четырежды королеве (все четыре раза только по названию — номинально) Иоланде Арагонской. Теща дофина Карла, глядя на полный развал в стране, она приютила и воспитала младшего сына безумного короля Карла, а после смерти его братьев приложила все усилия, чтобы вновь собрать развалившуюся на части, раздираемую войнами и восстаниями страну. Женщинам подвластно оружие, недоступное мужчинам. Королева Иоланда сформировала целую спецслужбу из своих фрейлин, подкладывая их в постели сиятельных господ из всех враждующих лагерей. А когда это понадобилось, подложила и самой Франции в постель Жанну. Именно она разглядела в одной из сотен городских сумасшедших, ошивавшихся вокруг двора дофина, каждый со своим рецептом, как победить в войне (интернета тогда не было, потому приходилось вставать с дивана и отправляться советовать лично), необходимый инструмент. Именно из казны Иоланды финансировались военные кампании Жанны, и, вполне вероятно, именно она, стоило только этому инструменту выйти из-под контроля, отдала ее за ненадобностью в лапы бургундцев и англичан. Разумность такого цинизма мы смогли по достоинству оценить только в последние дни.

История редко бывает справедливой. Сегодня мы помним, что Францию в Столетней войне спасла великая женщина, но воздаем должное, пусть и красиво сыгравшую отведенную ей роль, но марионетке, а не той, кто дергал за ниточки, чьи средства были столь же аморальны, сколь и действенны. Вместо исторической параллели у нас, как это чаще всего бывает, вышел перпендикуляр. Ведь, не выбирая средств, которые ведут к победе, королева Иоланда все же не искала французской короны для своего сына — анжуйского герцога, или лично для себя. XV век не знал еще патриотизма (да и откуда взяться французскому патриотизму у уроженки Барселоны), потому Францию она мыслила не как страну и ее народ, а как владения династии. Именно так, она спасла Валуа, спасла и страну, без нее обреченную на раздел англичанами и бургундцами. А когда она умерла, большую часть своего личного состояния она оставила на восстановление разрушенных войной монастырей и храмов, на призрение и воспитание оставленных войной инвалидов и сирот. Бескорыстность, неизвестная нынешним украинским политикам, которые предпочитают сборы от театра марионеток полностью присваивать себе.