Фру-фру
Получать удовольствие от отсутствия удовольствий можно, но зачем? Лучше идти им навстречу, что и сделала, отправившись на выставку коллекции Музея истории моды Марины Ивановой. Наряды XIX — XX веков (до 1940 г.) тут же, можно сказать мгновенно, в какой уже раз подтвердили вечную истину: женщина становится желанной, когда сама себя такой ощущает. Кружась между манекенами, наслаждаясь вещами, которым отпущена жизнь более долгая, чем их хозяйкам, поражалась тому, что истинная женственность не ускользает с годами, она так же туманит, обволакивает, мучает и вдохновляет, и звездный час всех этих вещей из нескольких эпох, по сути, неисчерпаем, если присутствует сердечность в отборе, деликатность и знание истории костюма при реставрации, трепетное отношение к биографии приобретений, которые собирались более 30 лет. Слушая пояснения удивительно уютной хозяйки коллекции, попробовала взглянуть на все как бы из-под остросюжетной старинной выточки, из-под пяточки золоченого башмака 32-го размера (как у Золушки), из-под кружевного воротничка, из-под дивного белого наряда для дневного чаепития, из-под ленты для шляпы, из-под муфты, бисерной сумочки... Первые минуты промелькнули, и уже чувствую: не смогу сказать — как хорошо, что я больна не вами. Нет, все сместилось, проникло, вовсе не спрашивая разрешения в мысли, обострив предчувствие встречи с тайнами женского мира. Впрочем, какие тайны? Сама ведь женщина, и все, вроде, знаю — напоминала себе, да не получалось. Далекая загадочность, знакомая только по книгам и фильмам, при непосредственном соприкосновении с тем бытом стала управлять восприятием по своему сценарию, и сквозь дымку образного откровения всех этих платьев, юбок, блузок, накидок, белья, шляпок, зонтиков, сумочек, вееров легко формировался свой видеоряд, свое кино. Голос Марины уже звучал как бы издалека, мне казалось, что корсет на пышной шикарной даме со старинной фотографии сам, кокетничая, рассказывает о своей особой роли в ее жизни. Утром богатая пани могла вызвать ловкую служанку, мастерски умеющую затягивать корсет, и заказать — сегодня талия должна быть 45 сантиметров для нового наряда. Причем истинный размер женщины был вторичным, все бросалось на алтарь красоты. Заказала бы 38 сантиметров — обеспечили бы. Если не получалось зашнуровать барышню женской рукой, вызывался ловкий и сильный слуга-мужчина, из тех, кто сноровисто и оденет, и разденет при надобности. Окончательный результат был всегда отменен.
Целая философия к подходу программирования звуков при ходьбе просто поражает. Для того, чтобы достичь особого шуршания юбки, вернее, многих нижних юбок, сражались истинные виртуозы, соперничали своеобразные звукорежиссеры. Тщательно подбирались ткани — так, чтобы они не враждовали, а играли в свою, только им понятную игру: где нужно, твердая ткань соприкасалась с нежной и податливой, а та — слушалась во всем первую, чувствуя как бы твердую руку, вносила свою ноту, смягчая и удлиняя звук этого необъяснимого шуршания, эффекта, имеющего даже название — фру-фру. Помните, так звали лошадь Вронского, не иначе как под обаянием приближения желанной женщины, ведь ожидание улавливало встречу уже издалека, шуршание как бы бежало впереди.
Вдруг понимаю, что, наверное, и не было ничего более соблазнительного для мужского уха, чем это фру-фру. Да и женщина определенно такой себя и ощущала. Мне вдруг стало жаль сегодняшних мужчин, такое изысканное меню им и не светит. Почти испарилась загадка.
Впрочем, сложнейшая своеобразная высокая гастрономия моды тоже, наверное, утомляет, и так, бывает, захочется искренней горячей лепешки, чтобы ощутить особое счастье быть самой собой. Вот этого дамы прошлого позволить не могли, успокоила себя.
Бабушка Марины была виртуозной портнихой, которая в годы военных мучений 1941 — 1945 годов прошлого века спасла семью от голода, безостановочно перелицовывая нескончаемые шинели и кители, взрослые и детские вещи. Через много лет она научила девочку Марину, которой, естественно, хотелось поиграть с подружками, шить. Шить и распаривать, шить и распаривать, пока рука не ощутит чистоту работы, не привыкнет к этому. Постепенно все сложилось в опыт и профессионализм, обрастая особым даром дознавателя, ведь с каждой вещью, попадающей в экспозицию, собирательница шепчется и секретничает, допытывается и подлавливает на хитростях, прощупывает и восторгается. Они же, все эти наряды, в музейном режиме ведут себя по-разному: одни быстро устают, как бы перестают ритмично дышать; другие невольно расцветают от зрительского внимания и, будто грамотно рассчитывая свои силы, держат удар; третьи, похоже, и вовсе спят, уверенные, что и так румяны да пригожи.
Однажды на аукционе в Лондоне Марина приобрела старинное свадебное платье зеленого цвета. Оно так и называлось: «Зеленое яблоко». Тогда считалось, что наряд такого цвета — на счастье, так как приносит плодородие. С платьем вручили и полное досье не только на бывшую хозяйку наряда, но и родословную рожденных в этом браке детей, а со временем — и внуков. Так что в экспозиции все вещи — с биографией, иногда зигзаги которых поражают.
Обратила внимание на коллаж с тычинками для шляпных цветов. Эти крошечные букетики были найдены на чердаке старого особняка. Оказалось, что там долгие годы жила армянская семья — отец и дочь. Они и зарабатывали на жизнь своим ремеслом, можно сказать, филигранным. Купила их Марина случайно у бывшей нашей соотечественницы, переехавшей в Америку лет десять тому и купившей этот дом.
Муж, смеется Марина, меня, бывает, упрекает: лучше бы себе обновку купила; чуть-чуть ворчит. Вот и мои пять женщин (манекенов), которые сейчас на реставрации и потому прижились в нашей главной домашней комнате, его пугают. Я же все время их двигаю, работая, меняю местами. Он ночью, бывает, встанет и на какую-нибудь талию или ноги наткнется. И начинается: сколько можно, кто они — эти бабы, вроде, у меня одна жена. Правда, все быстро успокаивается, семья давно уже прониклась моей страстью. Блошиные рынки для нас — лучшие прогулки. Вот и дочь недавно из Болгарии привезла дивный старинный веер, он уже в экспозиции.
Появились и преданные поклонники Марининого музея. К примеру, один хирург приходит на выставку так часто, что уже сам может вести экскурсии. Он приводит своих друзей, приобрел более 50 размноженных старинных гравюр с изображением изящных женских силуэтов. Конечно, в чудных нарядах прошлых эпох. Эти картинки развесил в своем кабинете и утверждает, что работоспособность и настроение от такого окружения резко повысились. Вот что может женщина даже с открытки, если чувствует себя желанной.
Сама же жизнь все шуршит и шуршит, шуршит и шуршит, будто и сама на свидание бежит. Фру-фру, фру-фру...
Эх, смастерить бы и себе что-нибудь с этим загадочным эффектом, этакое миленькое, но не мармеладное! Да, боюсь, профессия меня не поймет. Так что продержимся на одной женственности, а уж как ее подчеркнуть, учить не надо.
Вечный плен.
