«Гаман утік?»
Несколько лет назад в дивной дорогущей для приезжих из стран с валютной аритмией Вене влюбилась в одну сумку, по сути, в объемный мешок, правда, из тонкой изысканной кожи. Мешок-то мешок, но завораживающие мягкие складочки на его «теле» дразнили и соблазняли, эти темно-синие ручки с зажимами цвета серебра, эта большая самодовольная кнопка внутри, а еще — на гибком шнуре из той же кожи прикреплен чудный кошелечек. Цена была оскорбительной, прежде всего, для последующих пяти дней отдыха. Если купить, надо будет ужать всю съедобную программу до только травяного корма. Ничего, уговаривала себя, ведь желание приобрести не утихало, коровы вон какие большие, а живут на траве, а лошадки, а киты. Не помогало. Хорошо, что шведский стол утром в гостинице был оплачен заранее. За завтраком была хищником, весь день — жертвой, но я уже прижимала к боку висящий на плече сверхстильный мешок и без всякого лицемерия скажу, что ни разу не пожалела, что пошла тогда навстречу желанию. И вовсе не для того, чтобы, как говорят, быть подключенной к греющей самолюбие ретрансляции новейших и моднейших тенденций. Настоящие холеные модницы таких и не носят — выпорхнут из машины с клатчем, а затем в нее же и запрыгнут. Им не надо маскироваться при мотании по городу в поисках сюжетов, а параллельно (так было всю жизнь) прихватывать, что в дом принести: зелень, молочку, рыбу, да мало ли чего. Вот и моей венской сумке была уготована судьба странная — ездить на мне, вмещая, кроме блокнота да очень редко диктофона (не люблю диктофонные материалы, они не сохраняют живое дыхание-впечатление), еще и килограммы снеди. Смысл и тайна этой сумки в том, что если отработать ровную гибкую походку, а не горбиться под грузом, никто и не заметит, что внутри нее элегантно скрывается вес грузчика. В этом-то и кураж — в недосказанности. Зато все по списку исполню — и фактаж для материала угляжу, и домой на мне приедет провиант без всяких там кульков да торбочек, которым под силу изуродовать любого. Служит мешок, служит, хоть и создан был для жизни легкой — так в тренажерный зал забежать с ударным прикидом внутри или на теннис с ракеткой, а может, и на яхту. Очень органично там бы смотрелся, а тут жизнь у него разнорабочая — тяни толкая. Зато как его люблю, по сути, расстаюсь только поздней осенью да зимой, цвет уж больно летний. Еще, бывает, мысленно нашептываю сумке — ты моя чудная, умиротворенная, ты так быстро погружаешь меня в нирвану. Странно, и это при таком-то весе, да еще в душном вагоне метро. Может, я и не выйду из сомнительной нирваны, если буду столько таскать. Если же еще и позвоночник, который, наверное, слышит на своем уровне эти смешные восхваления какому-то мешку, съехидничает и всбрикнется — главное-то спинку ровно держать. Мы, женщины, думая об обновках, совершенно не желаем замечать, что у многих уже осанка хронических неудачниц — сутулая спина, опущенные плечи. Интриги позвоночника часто провоцируем мы сами, в том числе и такими тяжелыми сумками. Подчас достаточно обострения остеохондроза в результате перегрузочного стресса — и питание какого-нибудь органа на время нарушается. У позвоночника характер впечатлительный, а иногда и обидчивый: свою семью — органы, за которые отвечает, — он регулярно поит-кормит, до поры до времени доставляет удовольствие своей эластичностью и подвижностью, но вправе рассчитывать на взаимность. Логика проста: абсолютно так же, как внутренние органы зависят от него, позвоночника, так и он — от органов, которые пригрел. Даже такая элегантно вместительная сумка, которую так люблю и холю (всегда и протру, и кремом смажу), может моему позвоночнику показаться весьма обидной и вредной. Он молчаливо, до поры выносит навязанный ему режим, но может и ответить. До этого, правда, никак нельзя допускать, просто стараться рационально распределять нагрузку. Например, первый и второй позвонки отвечают, кроме щитовидной железы, и за тонус кожи. Не пережимать их перегрузками — и цвет лица улучшится, говорю себе. Зачем только, не понятно, я и так это знаю, но когда печатаю текст, мои верхние позвонки зафиксированы и зажаты. Когда собираю материал, сумка все равно будет постепенно наполняться нужным ассортиментом, встреченным по пути. Значит, надо меньше жевать — вот и невольная диета, ругала себя в очередной раз, приобретя на базаре у бабушки зелень. Сумка уже была переполнена и ягодами, и бытовой химией — как раз все средства истощились, а где-то на дне притаился мой чудный кошелечек, хоть и, вроде, на остросюжетном шнурке. Вытащить же никак не получается. Бабушка наблюдала-наблюдала и посочувствовала: «Що, гаман втік? Сумка ж яка в тебе ловка, мені б таку», — добавила она.
Вот мешок и дождался похвалы, а гаман все еще интриговал, маскировался. Наверное, хотел пожалеть меня, свою хозяйку-тяжеловеса, которая хорошо считает в уме, да забывает, что и просчитаться можно. Наконец расплатилась, повеселела и пошла, привычно не замечая груза.
Притвора, созналась себе, а вот этот «гаман» развеселил и прижился.
Ловкое словечко, как и моя сумка.
