Гнездо у куриного брода
Кажется, уже давно исчерпала лимит на описание одного персонажа да совместные вылазки по нехоженым тропам, но что поделать — идти след в след с этим выдумщиком, прекрасно знающим киевские задворки, интересно, а на завтра обычно хочется все вспомнить до мелочей.
Бывает, Алик звонит утром в выходной и уверенно заявляет — знаю, что ты будешь делать сегодня большую часть дня. Отнекиваться не хочется, знаю, с ним будет необычно, он переполнен различными знаниями событий, из историй различных предметов, да и сам известный собиратель — тщательный, дотошный. И все же иногда хочется спросить, не похищали ли его инопланетяне, ну, конечно, это так, ласково. Без таких, как Алик, многие интересности остались бы в листе ожидания. Здорово, что он всегда делится с друзьями тем, что открыл. Мы знаем — если Алик напал на след, обязательно приведет и нас, легких на подъем, в места, где не потерян шарм своей интриги, где не встретишь прилизанный или, наоборот, раскрашенный европейский стандарт, который подчас ничего не имеет общего с истиной европейской элегантностью, туда, где ничто не нарушит прелести пешей прогулки.
Да многие ли сегодня, естественно, кроме свободной молодежи, бродят по городу без всякой коммерческой цели, вдохновляясь самим процессом? Конечно, маршрут определяет и тональность впечатлений: уже таяли они как осеняя паутина еще недавно, и вот — все белым бело. Признаюсь, сезон не имеет особого значения. В этом месте бывали, когда зеленое лесное солнце спешило укрыться, свернувшись калачиком, в высоченных кронах двухсотлетних дубов и когда озябшая луна выглядывала из-за туч; весной же тут будет необыкновенно от звонких хлопот гнездования; в жару под дубом у обрыва над ручьем, прозванным куриным бродом, постелится на самодельный стол скатерка в яркую клетку, и начнутся посиделки.
Над обрывом, как на зеленом острове, внутри плотной городской застройки (к счастью, в отдалении) давно, с конца ХIХ века, живет дом. Алик сразу уточняет — так и запиши, из «славнозвісної київської жовтої цегли». Лет восемь назад, бродя тут по живописным холмам, увидел артистического вида пастуха со стадом коз, услышала: познакомились они быстро, и вот уже много лет их греет общение у этого дома, где живет Борис. Общение между ними интересно двоим, одинаково любящим обособленность жизни на земле. Борис сознательно отказывается от многих обычных бытовых благ и, живя в доме, который с частью леса вокруг когда-то принадлежал его с братом предкам, уже и сам как бы стал частью этого киевского леса. Естественно, обжитого владельцами многочисленных частных домов, но вокруг его желтого дома — тихая пауза, к счастью. Разговоры, которые тут ведутся, не уложить в логическую линейку, нет в них и заумных фантазий, как у абстракционистов на тему, скажем, заката, или у реалистов-прагматиков, которые все про все знают. Когда спрашиваю Алика, о чем они говорили вчера с Борисом, часто слышу привычное: да так, о жизни. И добавит — главное, что к Боре можно прийти попросту и всегда. Это не тот случай, когда гостей ждут, готовятся, устают и недоумевают — к чему ненужная суета. Боря не готовится, он просто всегда рад будущей беседе в этом, его особом уединенном гнезде, которое хочется защитить и не дать ему уйти. В шумной, уставшей от вечной спешки, столице таких мест уже почти не осталось.
Тут нет никакой структуры сада, так как нет и самого сада, тут живут свои реликвии — они в памяти скульптора Бориса, не знаю, может, он и сейчас, а не в прошлом, в процессе, тут обращаются без понтов и масок, незаметно для себя углубляясь в интересные дебри из жизни различных ситуаций прошлого и, конечно, вызовов нынешнего бытия.
В моем понимании общение с вдохновенными собирателями, владеющими плотными знаниями, привлекательней всего. Впрочем, люди увлеченные всегда нетусклые. Мои барахольщики — так мысленно их окрестила, и в данном случае это комплимент, могут часами обсуждать какой-нибудь дохлый комодик, правда, с фаером времени, отмечая малейшие детали. От взаимопонимания взволнованность и удовлетворенность одновременно подпитывает друзей, они — на своем духовном острове.
Борис избегает ненужных знакомств и встреч, чтобы не быть слишком привлекательным, но уж кого допустил, перед теми похвастается простотой бытия: живет даже без забора, но есть ворота с крючочком из проволоки. Двенадцать дворняжек охраняют владения отшельника, которых, кстати, вовсю гоняет с немотивированной страстью огромный гусь. Видимо, от злобной холостяцкой жизни так враждует с собаками, и те его избегают. Еще есть семь особых петухов — черно-красных с зелеными хвостами. Они между собой никогда не ссорятся, так как не из-за кого. В их курятнике ведь нет ни одной курочки. И главное — обитает тут коза Моня, которая очень удачно вышла замуж за козла Бельчика, чувствующего себя тут старожилом. Когда эта парочка степенно подходила к нам, увидев батон, подивилась — женщина и мужчина. Она, изящно облокотясь на маленький заборчик загона, посмотрела на нас влажными спелыми глазами и сразу протянула мордочку. Ее губы уже мысленно смаковали лакомство. Она была само нетерпение. Бельчик снисходительно ухмылялся — знал, что ему достанется не меньше, и как бы соглашался с вечным мужским выводом — женщины есть женщины, что тут добавишь.
У старого дома над обрывом вид весьма уверенный, и хотя уже давно нет террасы, смотрящей на дубы, ручей, склоны, мгновенно и легко улавливается шарм давних чаепитий с видом на сочные угодья; беседы, у которых не было ни начала ни конца. Думаю, если бы можно было спросить у Бориных предков, о чем они тогда говорили, наверняка, ответили бы — так, о жизни.
У Бориса не было желания или, может, оно прошло, как-то модернизировать старый дом. Все, что тут проплывало, может, так бы и ушло, да никто не отпустит — вся старая утварь, большие окна, кирпич, который сработан на века, добавляют аристократизма, несмотря на заметный упадок: можно бы возродить виноградники, которые тут были когда-то, да густой лес возмутится и не даст созреть плодам, можно бы разбить сад и огород и жить с этого, да силы уже не те. Да Боре много и не надо. Странно, но почему-то кажется, что ему и так хорошо.
Зачем тебе Бельчик, решил уточнить Алик. Ведь известно — от него как от козла молока. Как зачем, Борис даже всполошился, чтобы весной был козленочек. И я знаю, что ты придешь. Конечно, и ответ созрел мгновенно: и я знаю, что ты знаешь, что я приду.
Как всегда, Боря при очередной встрече привычно пошутит, увидев рядом с Аликом очередную любительницу задворок, прошлый раз ты был с блондинкой, а брюнетка зачем-то засмеется громче всех. Или наоборот.
И всем станет уютно.
