Какая пуговка не мечтает о петельке
Говорят, не бывает второго шанса произвести первое впечатление. Вот и неправда. Иногда открываю шкаф, смотрю в него и понимаю, что треть одежды, похоже, держу на случай, если сойду с ума, а ведь как влюблялась в каждую вещь с первого взгляда. Если ударяет мысль — как я могла это купить, пора приступать к домашнему творчеству. Поверьте, второй шанс может быть остросюжетней первого. Это вину нельзя придать особой полнотелости, если не случилось в его виноградном детстве должных условий, а устаревшей, но качественной вещи нужно просто подарить новую профессию. Отметаем некую дымность в мыслях, навязанную расплодившимися глянцами, что стоит обязательно избавляться от старья, это, мол, глушит фантазию и отпугивает приход новых вещей. Нет, соглашаемся только наполовину.
Впрочем, отвлекаясь, признаюсь, что вовсе не прочь с достойными, но уже неактуальными вещами как-то разумно обойтись, но как? Комки давно то ли умерли, то ли где-то влачат свое скромное существование. Кто имеет время искать их по всему городу, чтобы, возможно, услышать: мы сейчас временно переполнены, звоните. Все понятно: все хотят сдать, никто не покупает. Вот в комках советского периода жизнь была загадочной, нарядной, да и безмятежной. Думать продавцам о тугой копеечке особой нужды не было — все обязательно купят. Ведь тенденция была противоположной нынешней: сдавали вещи немногие, а купить что-нибудь хотели все. Нарыть можно было что угодно, при удаче и вкусе, естественно. Однако хороший вкус — понятие относительное, для некоторых просто несущественное. Все искали и часто находили необходимую именно им вещь.
Пожалуй, по-прежнему резво живут только те, кто может что-то предложить из винтажа да кутюра, раритеты разных позиций. Впрочем, это уже ближе к коллекционированию, и, как утверждают модные глянцы, это самая модная подпись в светской хронике. Прыткие светские персонажи ищут свои сокровища везде — на европейских курортах, на блошиных рынках, в обедневших буржуазных гнездах, антикварных точках всех мастей. Статусный символ тут в том, что такая охота бодрит, покупка относительно задаром хорошей вещи вызывает особый, несравнимый прилив бодрости, к тому же будет о чем поговорить и чем похвастаться с такими же и перед такими же. Это как клубная страсть, без нее — как без макияжа.
Многие стали даже специалистами хранения старинных вещей, а это не так просто. Одна знающая дама даже публично поделилась своими секретами. Запомнила, что платья двадцатых годов прошлого века нельзя держать на вешалках, ткань под собственной тяжестью может порваться. Вещи обкладывают папиросной бумагой — она нейтрализует кислоту, в отличие от целлофана, который ею пропитан.
Странно, что такие утонченные знания вспомнились совсем в неподходящем интерьере — на нашем блошином рынке, который больше напоминал залежи старых, даже нищих, вещей. Похоже, постоянные продавцы живут тут своей странной жизнью, продавая за гроши, если повезет, ненужную детскую обувь, какую-то тусклую одежду, стекляшки прошлых лет (тут, случается, можно и углядеть какую-нибудь заманушку). Сидят часами, некоторые прямо на шпалах под палящим солнцем. Так и не поняла: это вялотекущий бизнес или времяпрепровождение. Покупают скромно, вернее достойные предметы исчезают утром за первые 15 минут, а дальше — сон, длиной в день. Европейским очарованием блошек тут и не пахнет, правда, все же ножки одного легкого столика, больше похожего на кашпо, еще какое-то время будоражили мое воображение, да быстро забылись. Видно, не очень и очаровали. Все же поразило другое — огромное километровое обилие убогих вещей, у которых и в молодости-то не было никакой пикантности, а потому они никогда не станут вещью с историей.
Правда, смотря кто что ищет. Одна знакомая художница, роясь в натуральных кусочках тканей, столкнулась с чьими-то руками на одном и том же кружеве. Подняв глаза, увидела свою подругу. Обе слегка смутились, ведь процесс поиска весьма интимен. У вторичного из прошлого всегда есть свои покупатели. Даже старая посуда 60—70-х годов прошлого века, и, замечу, вовсе не изысканная, а просто из хорошего качественного замеса, понимающему человеку дороже новых клонированных сервизов с явно утяжеленной ценой. Моя же знакомая работает с лоскутками, и сумела так опоэтизировать скромное сырье, что иногда кажется, будто присвоила им графский титул. Эти композиции она, шутя, называет художественной штопкой, и на выставках, знаю, они очень бойко продаются. Кстати, обрадовалась, что неожиданно с ней встретилась, — сразу предложила в —подарок натуральные потенциальные лоскутки из моего шкафа. Поделилась и своей идеей — давно планирую создать панно, обязательно большое, где будет жить дерево с сильными ветвями из потрясающих галстуков моего любимого. В память о нем.
С бурными потоками идей можно столкнуться где угодно — в пуговичном магазине, в музее истории унитазов и даже в химчистке. Присмотритесь: везде кипят страсти.
В музее истории унитаза, кроме интересного рассказа экскурсовода о развитии человечества, естественно, в контексте этой вечно животрепещущей проблемы, запомнила картину, подаренную музею. На ней — два деревенских дощатых туалета, некие «М» и «Ж» стоят, ласково склонившись друг к другу. Выходит, это все — о вечном, и даже скромняги с огородных задворок имеют право влюбиться.
В пуговичном магазине обратила внимание, как симпатичная, похожая на подростка женщина, выбирая пуговицы для близкого друга, но чужого мужа, говорила своей подружке: пусть хоть пуговицы на его пиджаке будут мои. Греет и это. Надо же — какие откровения поджидают на каждом шагу. Жаль только, подумала, что, разрывая мужчину на части, не задумываются, что живущие на две семьи умирают намного раньше, чем его женщины, а уж тем более пуговицы, которых иногда за особые заслуги назначают и талисманами. Знаю одну дамочку, которая из старинных счастливых пуговиц сделала клипсы, и теперь без этих матово-перламутровых, цвета слоновой кости — никуда. Утверждает: помогает держать голову над водой и тем самым удерживает от опрометчивых поступков.
Даже пятна на одежде могут многое выболтать о своем хозяине. В химчистке мне рассказали, естественно, более сухим языком, но по сути все о том же. Пятна, если хотите, подбрасывают человеку шпаргалку-напоминание: не размахивай руками, ешь спокойно, не перевозбуждайся слишком от встречи с друзьями. Можно пятна воспринимать и как своеобразную интригу, ведь дерзость — их конек, да и питаются они нашим стрессом — и белым, и черным. Только зазевались, отвлеклись — они тут как тут. Знаю одного шалунишку, который нашел свой способ борьбы с пятнами, — он аккуратно их вырезает с футболок, которые стали напоминать решето. Может, кому-то и нравится. Думаю, это чудный сюжет для мультфильма. Для взрослых, ведь и у пятен случается своя личная жизнь.
Получается, что многогранность отслеживается во всем, даже когда ищешь пуговку. Ведь понимаешь: ей понадобится петля. Значит, стоит шить сарафаны из немодифицированного ситца, если такой удастся обнаружить где-нибудь, избавиться хоть летом от бесполых молний, а украсить сарафан дорожкой мелких чудных пуговок, которые спинку сделают прямой, походку — летящей, мысли — воздушными.
Лето же попрошу: ты хоть тихо вброд меня перейди, все равно буду считать это подарком. Правда, лучше на побережье, где еще не бывала, ведь так хорошо, когда что-то впервые. Все же главное, напоминаю самой себе, — не решить, что море по колено.
Осторожно — избегаем перегрева во всем...
