Какой кошмар, какая прелесть
«В ожидании свидания с новыми платежками хочется развестись с этим миром», — услышала от мужчины, который пересчитывал свои деньги у банковского окошка. Скорей всего, он говорил сам себе, но уловив, отчетливо, буквально в эту же минуту поняла — буду еще усердней учиться у всего, что умеет держать удар. Ведь может же (первое, что пришло на ум) стебелек подсолнуха удерживать килограммовый цветок. Даже ученые задумались — как эму это удается и обнаружили, что прочность обеспечивает особый фитогормон. Взяли и предложили — включить его в омолаживающий крем для шеи, которая, как известно, всему голова. Правда, напоминаю себе — от тусклых мыслей цвет лица может приобрести оттенок авокадо, а за тот же крем для шеи желают сумму весьма колючую, но, главное, настроить себя — не сдаваться. Почему-то, не совсем мотивированно, вдохновившись гибкостью подсолнуха, и его подсказкой, решила быстренько оформить рассрочку на оплату отопления, чтоб меньше нервов тратить, хоть понимаю — это сеанс отвлекающе-успокаивающей терапии от правительства. В «Киевэнерго» объяснили, что еще не знают как будет идти этот процесс и пока программа не работает. Интересно, может, они думают, что сейчас только весна. Увидев в том же банке некое оживление возле менеджера, который проводил ликбез по оплате коммуналок, в режиме онлайн вспомнилось любимое сравнение: «Так в первый жаркий день овцы собираются в тени деревьев, как пожилые женщины, и ты понимаешь, что пришла весна». Все хорошо, но сейчас совсем не весна и батареи дома только большие фантазеры могут назвать горячими, скорее они — слегка теплые, что маловато для будущей зимы, к тому же учитывая стоимость обогрева. У многих от этого сны стали злыми, служебными, если, конечно, сон не убежал вовсе. Хорошо — беру на прокат еще один совет, на сей раз от социологов, утверждающих, что готовность личности претерпевать ожидание ради отложенной во времени награды, есть залог успеха на жизненном пути. Примеряю на нынешнюю осеннюю ситуацию и подозреваю, что до успеха не каждый добежит, а приобрести потухший взгляд еще по пути — запросто. Тогда и две морщины будут смотреться как десять. Если верить тому, что цель любой игры, и детей и животных, научиться эмоционально и физически справляться с опасностями, то, может, попробовать, зажмурившись покрепче, поиграть во что-то с балансирующими механизмами выживания и устранить нынешнее рассогласование. Чувствую внутреннее сопротивление, а вот аппетит нервно возрастает, более внимательно рассматривая витрины, замечаю соблазнительный сюжет и подпись — «чем моложе ягненок, тем светлее мясо». Интересно, но меня никто на ягненка не приглашал, и зачем мне знать, что его отличная тушка должна весить не более пяти килограммов, иначе ужин будет испорчен. Все же любопытство взяло верх и в холле ресторана взяла буклетик из которого узнала, что в Британии создано даже общество «Ренессансная овца» для поддержки фермеров и для особо понимающих истинных вкус и аромат возрастной овцы. Правда, такая должна всю жизнь питаться только английской травой. Подозреваю, что сердце может успокоит понимание — лучше прекратить отматывать чужую пленку назад или прокручивать ее виртуально вперед, ведь сколько бы мысль не струилась и не изображала небрежный успех, основная сегодняшняя программа достаточно жестка и идет она за мной след в след. Иногда от навязчивых мыслей, чувствуешь себя не беззаботно прогуливающейся в парке, а альпинисткой, которая не знает, сорвется ли на следующем шагу или доберется до вершины. Нет, не дам сбить защитные механизмы и пусть специалисты считают чуть ли не болезнью — невозможность отличить реальный мир от придуманного, выбираю последний, чтобы не замусолить легкость, не поддаться уверениям, что ноябрь — паршивое время. Сидя у маленького костра на берегу озера в Пуще-Водице, замечая как легко на природе некая свинцовость мыслей убегает вприпрыжку меняя окрас на легкий светло-серый, как и сама вода, а берег еще зеленый, конечно, мелирования яркой прекрасной желтизной, да и песок — влажно ласковый, каждый отпечаток нового гостя хранит как автограф. Вокруг почти аристократические сюжеты: юная всадница проскакала мимо на ухоженном коне, молодожены фотографируются у странного дерева с волнообразными корнями, ставшими своеобразной скульптурой. Слякоти, мокрых ног и надвигающейся тьмы нет и в помине, вокруг в этом, по сути, общедоступном киевском уголке, так спокойно, слезно и нежно, что дыша осенней влажностью и дымом последних осенних костров, вовсю наслаждаюсь ароматом опавших дубовых листьев с каким-то, может, и показалось, немного морским запахом, может, уже ушедших настурций, вернее, их побитых осенью, побегов, которым костер помог им напомнить о себе — мол, были мы еще совсем недавно. Летом. Проходя мимо частной усадьбы, Алик, мой спутник по городским путешествиям, честнее сказать, их вдохновитель, вдруг бросился к яркому костру с криком: «Что вы делаете, это же стул из дуба, я его куплю не сжигайте». Хозяева огня посмотрели на него сначала снисходительно, а потом озабоченно — неужели в ажиотаже сами что-то ценное отдали огню. Спинка стула еще держалась прямо как бы паря над огнем и, будто прислушивалась к нашему разговору, но огонь — нетерпелив, он не позволял стулу уловить эстетствующую комплиментарную интонацию в его адрес, и, поняв, что хозяевам он не нужен, а в хорошие руки страстного знающего собирателя попасть не удалось, вздохнул и сгорел как оловянный солдатик.
Мы потом еще долго сокрушались — вот, вроде, бедная страна, а декларации депутатов и чиновников — впереди планеты всей, почти все смакуют эту бедность, а дубовый стул с роскошной спинкой, из которой могла бы получится изысканная рама, к примеру, для зеркала, стал пеплом в огне, трамваи в эту ноябрьскую субботу в такое чудесное местечко шли почти пустыми (три таких насчитали один за одним), щедро освещенные аллеи позволяли только ветру заигрывать с пустотой да с нами-то мои волосы взлохматит, то за куртку дернет, вокруг манили цветы запоздалые — любимые хризантемы, которые почти ничего не боятся и тогда, когда уже жизнь цветов ушла под землю, заснув в клубнях и луковицах, их кудрявые головки так жизнестойки, что тут же решаю — буду учиться у них.
Один четырехлетний малыш, живя с мамой и бабушкой, всегда свое восхищение выражал словами — «какой кошмар, какая прелесть». Эта странная несовместимость вполне объяснима: когда воздушная его мама восхищалась чем-то, она восклицала: «Какая прелесть!», бабушка же, посмотрев своими глазами на то же, часто говорила: «Какой кошмар». Вот мальчик и решил, что это одно и тоже.
И, пожалуй, он прав.
Людмила ЗАСЕДА, специально для «Дня»
