Ход слоном
«26.05–01.06.2017»
Что-то около 800 года (ошибка в 10—15 месяцев для той эпохи, конечно же, не в счет), то ли уже приняв императорскую корону, то ли еще собираясь ее принять, повелитель франков и десятков покоренных ими европейских народов Карл, прозванный не только и не столько за свой гигантский рост Великим, отправил трех местных евреев с миссией к багдадскому халифу Харуну ар-Рашиду. Начало достойное восточной сказки, но, приношу извинения читателям, это не «Тысяча и одна ночь», но лишь «Одна из тысячи быль». Чего хотел добиться этим посольством Карл, то ли союза против отбившихся от рук мусульман Испании, то ли признания своего статуса одного из трех — наравне с императором Византии, и самим багдадским халифом — правителей тогдашнего мира, нам неизвестно.
Единственным дошедшим до нас его результатом, отмеченным во всех современных событиям хрониках франков, был доставленный в подарок Карлу слон. В те времена, когда в Европе еще не была изобретена сахарная вата, и зоопарки еще не приносили их владельцам фиксированный доход, слон был тварью абсолютно бесполезной, и при этом необычайно прожорливой. Возможно, таким отдарком халиф хотел, как это принято сейчас говорить, эзоповым дипломатичным языком самозваного императора Запада «отшить». Но дикие франки в дипломатическом этикете не разбирались, про слонов только читали (вернее слышали, когда длинными зимними вечерами им про этих слонов ученые монахи читали из бестиариев вслух), поэтому, получив своего слона, оскорбиться не догадались.
Наоборот, они раскрыли в удивлении рты, и, судя по хроникам, не закрывали эти рты все 9 лет, которые слону посчастливилось протянуть в далеком холодном краю. Император, который никак не мог наиграться со своей чудесной зверушкой, всюду возил слона за собой, и Абуль-Аббас (так слон был наречен согласно таможенной декларации и сопроводительным ветеринарным документам) так и умер в 810 году во время похода Карла Великого против короля данов, повергнув армию и двор в многодневный траур. По преданию, не желая расстаться с воспоминанием о большом ушастом чуде, император приказал изготовить из его бивней рог, который и сегодня хранится в Аахенском соборе (ФРГ), а также шахматы, которые и сегодня хранятся в королевской сокровищнице Сен-Дени (Франция). Впрочем, какие-то там ученые конечно ворчат, что рог и шахматы, мол, датируются более поздними временами, но, согласитесь, уж больно история хороша, чтоб к этому их ворчанию прислушиваться. Не станем к ним прислушиваться и мы.
Увы, эта слоновья дипломатия так и не прижилась, и в последующие века правители предпочитали поддерживать между собой отношения с помощью войн и браков в короткие промежутки между ними. Вкусив ужасов войны, они смирялись, что, в сравнении с ними, в браках нет ничего плохого, вкусив семейной жизни, убеждались, что войны не так и страшны. Только поэтому, наверное, ни руководители Франции и Германии — наследниц империи Карла Великого, ни руководители арабских государств — в десятом колене наследники Харуна ар-Рашида, никто сегодня не отдает Абуль-Аббасу дань признательности за установление двусторонних отношений. Не произносятся речи, не устанавливаются памятники. Более того, Франция и Германия, каждая опираясь на свое долю слоновьего наследства — рог и шахматы из его бивней, не оспаривают друг у друга право называться его родиной, и, уж тем более, родиной всех слонов. Да что там, им даже права на наследие самого императора Карла Великого не приходит в голову делить.
Правда, уже совсем другой самозваный император, в честь которого был назван популярная в моей юности сомнительного качества польская реплика на французский коньяк «Наполеон», установил было на площади Бастилии 24-метрового гипсового слона (помните, в «Отверженных» у Гюго в этом слоне жил Гаврош?). Но это совсем другая история — памятник его египетской экспедиции, следствием которой стало открытие европейцами тайн Пирамид, и еще сравнительно недавно популярных курортов на Красном море. А когда через 33 года этого слона по причине ветхости снесли, чтобы хоть как-то компенсировать образовавшуюся в результате его сноса пустоту, стали выводить живого слона на сцену в «Аиде». Слабое утешение, да и Верди я не люблю.
Вот и все, что осталось в памяти европейских и арабских народов о зарождении двусторонних отношений между ЕС и Ираком, о волшебном подарке багдадского халифа Харуна ар-Рашида. А ведь какой был слон, какой был слон!
