Когда на кону жизнь...
«01-07.06.2018»
В последние дни мне часто напоминают один из моих любимейших советских телефильмов — «Дни хирурга Мишкина». Его главный герой провинциальный хирург «от бога» Евгений Мишкин, как и исполнитель этой роли не побоюсь тавтологии гениальный актер Олег Ефремов, человек с тяжелым не знающим компромиссов характером. Ему непросто в семье, потому что весь без остатка отдается работе. Ему тяжело на работе, потому что во главе угла советской, как и нашей медицины, стояло не спасение человеческих жизней, а стяжательство (в советское время чаще проявлявшееся в карьеризме) и формализм. Среди самых запоминающихся сцен фильма заседание врачебной комиссии, рассматривавшей очередную жалобу на Мишкина. Чиновники от медицины начинают зачитывать письмо от трудового коллектива больного (сейчас это многим уже непонятно, но в СССР существовали такой институт, и такой жанр) — врач без всяких на то оснований снова положил на операционный стол уже было начавшего выздоравливать пациента. Комиссия спрашивает Мишкина, что за диагноз. Тот отвечавет, эмболия — тромб. — Моей дед в те же годы, когда снимался сериал, умер от такого диагноза. Это был 100% смертный приговор. — Комиссия в штыки: зачем надо было браться за безнадежный случай, считай, ставить эксперименты на приговоренном к смерти человеке, и портить статистику. Долго спорили, вынести Мишкину строгий выговор, или вовсе отстранить от профессии. Все же решили жалобу сперва дочитать до конца. Оказалось, предмет жалобы состоял не в том, что пациент умер на операционном столе, а что из-за, как показалось его коллегам, ненужной операции он вышел на работу на несколько недель позже. — В общем, было совершено врачебное чудо. Чудо не только потому, что обреченный пациент остался жив, но и в том, что только оно спасло замечательного хирурга от чиновников от медицины, которых волнует статистика, но не человек.
Конечно, история с замминистра здравоохранения Александром Линчевским во многом другая. Ее герой лишен обаяния Олега Ефремова, хоть не в меньшей степени, чем сыгранный тем персонаж, тяжел на язык. Но в главном она сходится — в продолжающемся старом споре, что важнее, красиво выглядящая в отчете статистика, бухгалтерия, или спасенная, пускай даже просто на несколько лет продленная, человеческая жизнь. С одной стороны, вопреки занимаемой Линчевским высокой должности, взгляд врача. С другой — со стороны главы Счетной палаты Валерия Пацкана, взгляд бухгалтера, для которого высокая смертность среди прошедших лечение за границей без него 100% обреченных на мучительную смерть людей повод объявить эту программу неэффективной, потребовать ее закрыть. Что для меня неприемлемо, что волну возмущения в этом споре вызвала позиция врача. Его вина в том, что он назвал вещи своими именами, что эти больные иначе обречены, что даже трансплантология дает отсрочку, но не дарует вечной жизни пациенту? Почему несколько сотен журналистов и блогеров взяли на себя смелость говорить от имени якобы оскорбленных Линчевским пациентов, оскорбляться за них? Ведь, в отличие от этих журналистов и блогеров, нуждающиеся в пересадке костного мозга, больные хорошо представляют, какая судьба, если закрыть эту государственную программу, их ждет. Они не могут позволить себе прекраснодушие, у них нет времени на политкорректность, когда на кону их, а не каких-то там воображаемых оскорбленных жизнь.
Для меня эта история еще и о другом. Не только о цене человеческой жизни, но и об ответственности за свои слова пишущего человека. Да-да, в первую очередь не тяжелого на язык Линчевского, а нас с вами — журналистов и блогеров. Потому что на Линчевского есть дисциплинарная комиссия, а на нас с вами — издержки свободы слова — такой комиссии нет. Потому что, не разобравшись в вопросе, основываясь лишь на не без умысла кем-то вырванной из контекста фразе, мы слишком часто формируем (а часто и симулируем) то, что называют общественным мнением, с грацией слона на выставке посуды влияем на решения, от которых подчас зависят тысячи человеческих жизней. В этом деле мои коллеги судят Линчевского за неприкрашенную риторикой правду, и не замечают, как Пацкан в своем выступлении неоднократно, для красного словца, пририсовывал в приводимых им в выступлении цифрах нули. — Поступок недопустимый как для главы Счетной палаты, но жертва уже назначена, и спущенный с тормоза каток публичной травли уже не свернет с однажды выбранного пути. И дело тут даже не в том, как это скажется на карьере Линчевского — для меня самого, как и для вас, он не больше чем еще один волей случая выхваченный из безвестности чиновник. Задумайтесь на секунду, готовы ли вы взять на себя ответственность за жизни людей, которых лишат права на надежду, если из-за раскрученного с вашей помощью скандала эту государственную программу закроют? Впрочем, на кону даже больше, ведь истинной целью тех, кто за кулисами дирижирует этим скандалом, вся медицинская реформа, а, значит, наше с вами будущее, наша с вами жизнь.
