Кошелек из Монте-Карло
Цвета вяленых помидоров, утонченно кожаный, без лишних украшений — такой не ждет, да и не нуждается, чтобы его хвалили, — он родился в месте авантюрно-будораживающем, бесшабашном на первый взгляд, в окружении изумительной роскоши, и потому, решила, новому кошельку тут же надо сформировать правильную ориентацию, а значит, сфотографироваться, подняв его высоко над головой, на фоне казино. Большой зеркальный шар, установленный на газоне перед его входом, как фейс-контроль, мгновенно отобразил: да, эта пани-travel тут была, зачем-то размахивала пустым кошельком, прислоняла его к рогу изобилия в фойе, будто собиралась все монеты нужного цвета переложить из его скульптурной емкости в свой кошелек. Уверена, все было не напрасно — когда вернемся домой, внушала кошельку, изволь пестовать удачу в Киеве, не заморачиваясь на вечно обновленные тарифы, ежедневные разоблачения и посадки. Судьба уготовила моему кошельку жизнь, полную неожиданностей, как на скоростных трассах, от гонорара до гонорара. Ничего, попривыкнет.
В Ницце, кстати, в воображении города сверкающем и отполированным, достаточно много нищих и не курортного шума, да и в Каннах, заметила, прогуливаясь вечерами по известной набережной, признаюсь, обязательно дотрагиваясь зачем-то к пропиаренным сине-голубым стульям, похоже, мыслящим себя в числе кинозвездной первой линии, каждый вечер видела, как старик, а может, и не старик, обшарпанный бородач без возраста, укладывался у двери бутика, используя углубление у входа как постель. Да и кроме него было достаточно протянутых рук. Просили и у меня, не подозревая о моей гривневой сути. Конечно, климат тут не настроен враждебно к бездомным, но в апреле было весьма прохладно и ветрено и, когда позировала с кошельком, сильный до неприличия плотный ветер чуть не сорвал защитные очки. Гид Елена тут же призналась, что теперь берет в эти места только пластмассовые очки не дороже пяти евро (в этот момент очень важно тормознуть желание делить и умножать), так как у нее три пары дорогих стекол и оправ были разбиты при участии морских порывов. Может, от этого у меня все время был ветер в голове — в прямом и переносном смысле. Апрель на побережье что французском, что испанском, убедилась, превращается в абсолютно геронтологический курорт. До большого сезона еще есть кусочек времени, когда заполнят все пляжи, набережные, кафе, ресторанчики молодые голоса, а пока посмотришь вокруг — будто детский садик третьего-четвертого возраста вышел на прогулку: в веселых брючках, прагматичных стилизованных телогреечках, с вечными разноцветными шарфиками, которые обязаны освежать уставшую кожу, отвлекать от хромоты, предавать пикантности в вечному желанию казаться молодым и бодрым. Они молодятся не с помощью косметики, в этом возрасте она, если переборщить, только подчеркнет откровенную усталость. Они подпитывают себя и, главное, имеют возможность тем, что не путаясь под ногами у давно взрослых детей и внуков, научились в своих кружках по интересам находить и удовольствия и темы для бесед. Они смеялись, пили вино и кофе на набережной, подставляя лица и руки, все остальное еще пряталось в одеждах, и все же не казались беззаботными в окружении холеных и изысканных фасадов, чистоты и комфорта. К чему особый пиетет, ведь все давно и удобно, и ухожено жить в последовательно и грамотно сработанных интерьерах, но ведь так и должно быть. Просто такие поездки уводят от печальных мыслей, подпитывают, а момента встряхнуться на первом солнышке никто не хочет пропустить.
Кстати, много тут и колясочников. Не озадачиваясь шаблонами как одеться, свои фэнтези-выкрутасы направляют, как сказала мне одна пожилая пара, сконцентрировавшись на важной аксиоме; кто сознательно лишает себя удовольствий, тот не живет. Разговорились с ними на набережной испанского курорта Ллорет-де-Мар во время парада нарядных лошадок, вернее, они почти упали на меня сзади, споткнувшись о высокий бордюр. Старики так взволнованно извинялись, хоть сразу успокоила, что все нормально, а я подивилась приятному запаху их французских парфюмов, с каким-то сочным молодым шлейфом. Значит, не наскучили сами себе и друг другу, да и самых дорогих для них брендов на этом отдыхе были походы, карабканье по узким тропам по горам к средневековым городкам. Оба заметно хромают и признались, что часто останавливались, чтобы отдышаться, но после такой естественной групповой терапии и преодоления, чувствуешь себя намного моложе. Их сегодняшняя устроенность — не подарок, а характеристика обществу, которое соблюдает правила — четкие, не меняющиеся ежеквартально, обкатанные и апробированные расчетами и ответственностью. Может, многие из них тоже чувствовали себя по жизни, как на надувной лодке посреди океана, — не подкачаешь — утонешь, но сейчас их стандарты, похоже, и умеренные для уверенного и небедного общества, но для наших стариков — это заоблачное богатство. Намеренно не останавливаюсь на воспевании красот вокруг — от бриза до цвета моря, от дворцов и крепостей до шарма узеньких улочек — это бессмысленно. К тому же это моя личная подпитка и просыпается желание укутать свою приватность. Всегда удивляют туристы, которые фиксируют чуть ли не каждый свой шаг — зачем? Впитать миг, оглушить себя восторгом сейчас, не задавая себе вечный вопрос — а назавтра хватит? Мой темп — наслаждаться без суеты. Вот странно, вдруг поняла — с текстом планировала поиграть на фоне нового кошелька, сочинить из впечатлений некий легкий микс, покуражиться, а все сюжеты по странному маршруту и новости старости ворвались с мужественной бодростью, с какой они карабкаются на горы. И еще один пример тут же всплыл: в испанском ресторанчике, где мы завтракали и ужинали, распорядителем служит мужчина чем-то похожий на Чарли Чаплина. Поначалу он слишком озабоченно суетился, наблюдая за порядком, а потом успокоился, убедившись, что публика и воспитана и искушена правилам шведских столов. Так вот — он уже 30 лет работает в этом отельном ресторане. Хозяева много раз менялись, но его передают как бы по наследству. «Чарли» и мечтал бы уйти на пенсию раньше срока, но его не увольняют. При такой выслуге лет при таком шаге, хозяин обязан был бы выплатить работнику огромную компенсацию, «Чарли» стал бы богатым человеком. Вот почему дяденьку, к тому же очень ответственного работника, дотягивают до пенсии. Таков закон, а прыжок нельзя сделать из пустоты и на многолюдную ярмарку счастливых случайностей тут никто не рассчитывает — важно не дать разбиться при любых обстоятельствах. Пытаюсь выскочить из сюжетов о заморской старости, да не получается. Застряла особая картинка да так и зафиксировалась памятью: две бесконечно немощные седые старушки, почти лысые, сказать честно, таких старых людей никогда не видела на солнечной улице, брели по направлению к казино в Монте-Карло. Они ковыляли, держась друг за друга, иначе, похоже, бы упали обе. Одеты были механически чисто и удобно, что главное. Зачем они брели туда, может, что-то важное хотели из молодости вспомнить, может, ветреная удача когда-то помогла им в этих стенах, может, они тут служили, хоть в холле и залах видела одних мужчин в обслуге, или они хотели, как последний глоток воздуха, ощутить еще пока доступный им кураж. Ведь все остальное уже отобрала жизнь. Мужественные старушки, подумала, не захотели тихо угасать в четырех стенах, а, может, верили до самого конца в свою удачу. На фоне роскоши Монако они стали для меня некой метафорой, которую буду зачем-то разгадывать долго.
Странно, ведь приехала сюда, чтобы насладиться, похорошеть, сбросить прессовку вечно рабочего графика, а сама смотрю совсем в другую сторону. Зачем тогда было покупать дорогой кошелек, чью тонкую кожу все глажу и глажу, ощущая его еще свежую пустоту. Интересно, как резво буду его наполнять дома, в контексте традиционных правительственных импровизаций ставших уже нашим главным жизненным брендом. Ничего, сказала тут же себе, раз приручила его еще на Лазурке, обязана поддержать уровень жизни для которой он родился. Да оптимизм, пожалуй, не излечим и потому верю, что наши воры обязательно будут сидеть в тюрьме. Правда и без бассейна и не в Монако, но в аранжировке соответственно новым тарифам, а что бодрит ощутимей рулетки. Можно и без усилий легко похудеть. Тут резвость пера тормознула усердно, анализируя вкус фиалкового мороженого, не понимая, почему его так расхваливали, и услышала уточнение гида — вот вилла, одна из самых богатых в этих краях, в ней 52 двери. Как только она это сказала, сразу встрепенулась — подумаешь, не раз писала в колонке о киевском коллекционере, архитектурном фантазере и просто умнице, известным под шифровкой Алик с Куреневки, так у него 140 дверей у его усадьбе. Когда уже выезжала из Монако вспомнила и воскликнула я же ошиблась — у него 150 дверей.
Вот так, Лазурка.
