Мамина мама
Разве может быть порядочным человек, которого зовут Оксана? Примерно так лет пятнадцать назад меня учил сосед, сорокалетний лузер, спитой валютчик, о золотых временах которого напоминала разве что потертая кожанка. Назову его для удобства и условности Святополком. Итак, Святополк говорил со мной таким тоном, который не предусматривает ответа или возражения. Возможно, именно поэтому я ему поверил.
А, может, и потому, что комбинация была идеальной: сорокалетние мужчины очень любят поучать, передавать, так сказать, опыт молодым пацанам, а десятилетние ребята такие «мудрости» слушают с открытым от восторга ртом. Я слушал, он рассказывал.
Жену Святополка звали, как вы уже догадались, Оксаной. Именно в ней, а не в бутылке, он видел причины всех своих поражений и крахов, ползучей деградации, которая поглотила сначала прибыльную точку на базаре, а затем и его дом, старое, но понтовое вольво, толстый золотой браслет и счастье. Это Оксана, а точнее брак с ней, сбросили с седьмого неба мастера валют и банкнот. Последним гвоздем - после продажи дома - стал неизбежный переезд к ее маме. Обе женщины прятали от Святополка водку и вечно жаловались на его бездействие, поэтому неудивительно, что мне, единственному человеку, который его слова все еще воспринимал всерьез, он рассказывал примерно следующее: «Большей ведьмой, чем Оксана является только ее мама ! Представляю, какой же была мамина мама». Эта последняя звучала у него как ругательство, одним словом, на выдохе: «маминамама».
Мне он казался крутым и резким, крепким орешком, которого побила судьба. Он пил и проклинал все на свете, рассказывал о временах своего подъема и ментовский рэкет, который отнял у него все. Я еще удивился, что Святополк так твердо отмечает, что в жизни ничего общего ни с одной Оксаной не надо иметь, а сам на Оксане женат. Теперь я его понимаю. Но еще недавно, в университете, я тоже придумал себе правило «крепкого орешка». Как в фильме о Леоне-киллере, где Жан Рено говорит, что « только не женщин и детей». Так и я безапелляционно утверждал, что у меня никогда не будет: а) девушки, которую зовут Наташей (потому что очень популярное имя) и б) девушки из Львова (ибо слушать о дожде, брусчатке и запахе кофе уже сил не было). Я так и говорил друзьям: «Со мной может случиться любая неприятность, но только не Наталья и только не из Львова». Ну, и пацан сказал - пацан сделал: уже четыре года я сохну по Наташе из Львова.
Но сейчас не об этом. Несколько недель назад я был на малой Родине. Святополк умер первым, еще несколько лет назад - пьяный упал и замерз на улице, через несколько месяцев отошла мама Оксаны, теперь же мне сообщили печальную новость, что еще одной нашей соседки не стало - Оксаны. Их дом стоит пустым, даже в окнах по вечерам не светится. Видимо, весной и двор, всегда красочный от цветов, зарастет сорняками.
Я проходил мимо этого дома и вспоминал свое детство, а значит - и Святополка. Он объяснял, что водка, хотя и жидкость, измеряется не миллилитрами, а граммами, потому что она тоже еда. Любимым вставным оборотом у него было «будем откровенны». Святополк как-то признался, что это только из-за радостного для него слова «будем». Вот такой был человек, такие были времена.
А сейчас их дом светится пустотой. Скоро никто и не вспомнит, что там жила такая семья. Как вряд ли кто-то придет на могилу бездетного Святополка. После него остались всего несколько ярких слов в моей памяти, в частности одно гениальное - «маминамама».
