Одеть жизнь
В Браззавиле, столице Конго, существует интересная, и, с учетом местных обстоятельств, удивительная субкультура.
Называют они себя SAPE (Sociйtй Des Ambianceurs Et Des Personnes Йlйgantes) — «Общество элегантных людей». Суть такова: мужчины, по преимуществу небогатые, одеваются в дорогие костюмы из лучших бутиков. При этом покрой достаточно консервативен — приблизительно так выглядели французские колонизаторы перед уходом из Конго в 1960-м.
Пророком этих безукоризненных эксцентриков является Андре Бернан Матсуа — первый конголезец, совершивший путешествие во Францию в 1922 году и позднее впечатливший соотечественников своим нарядом по последней парижской моде. Портреты Матсуа до сих пор висят в домах многих конголезцев.
Фетишизм, конечно, запредельный: конголезские денди прибавляют к своим именам названия известных в бывшей метрополии торговых марок — Бенуа «Кристиан Диор», Пьер «Ролекс», Серж «Мерседес», Ксавье «Паркер», — и собираются на дискотеках, чтобы померяться престижностью ярлыков, устраивая комичные танцевальные поединки.
Создание такого гардероба обходится как минимум в 300 долларов, это примерно полугодовой заработок в Браззавиле. Кто-то берет кредиты в банке, кто-то голодает, откладывая каждый месяц по 10-15 долларов, совсем неимущие одалживают одежду, а некоторые даже сидели в тюрьме из-за своего пристрастия. В Европе целые банды магазинных воров, организованные выходцами из Конго, крадут и присылают на родину новые коллекции. В последние годы западные фотографы открыли этот культ миру, тем самым еще более подчеркнув его экзотичность: роскошно, с иголочки одетые парни позируют на фоне вопиющей конголезской нищеты. При этом все поголовно — чертовски обаятельны, уверены в себе, знают, что выглядят на миллион.
Казалось бы, параллели с нашим Голохвастовым — скорее из фильма, нежели из пьесы «За двумя зайцами» — очевидны. Но здесь все-таки другое.
Посреди бедности, болезней и войн («элегантные» есть и в соседней, истерзанной насилием Демократической Республике Конго), SAPE создают вокруг себя собственную Европу, пусть и карикатурную, ограничивающуюся пределами дорогого костюма. Их символ веры звучит приблизительно так: «красиво одеваться значит кормить душу». В этом детском, смешном, наивном вызове окружающему ужасу есть действительно что-то сродни просветлению.
Вспоминаю цветовую гамму наших прохожих: черное, серое, коричневое зимой и осенью, летом чуть разнообразнее, но тоже, в целом, весьма сдержанно; ваш покорный слуга, кстати, не исключение. То ли с душой не в порядке, то ли с кошельком (что вряд ли). Или должно стать совсем плохо, как в Конго? Так было уже. Одной из констант советского быта являлась ненависть к тем, кто одет отлично от повседневной массы, кто выбивался из официально одобренных стандартов. Часто и вмешательство милиции не требовалось: бдительные граждане сами брались контролировать внешность не по уставу свободной молодежи. Стиляги с разрезанными штанами, насильственно остриженные хиппи, избитые панки — несть им числа; причем, чем дальше от столиц, тем хуже.
Речь даже не об африканских модниках. В вышеупомянутой Франции молодежь требовала всей власти воображению; у нас воображение вместе с чувством стиля, похоже, вообще ампутировали. Совдепа уже 20 лет нет, а серость по-прежнему процветает, и не только на улицах, и не только в одежде.
Потому и говорим все время о революции. Революция — это ярко. Это значит покормить душу — одеть жизнь как следует. Да, так: красиво одеть жизнь.
