Оставить что-то и себе
Пять лет назад я прекратил фотографировать себя на фоне различных исторических и культурных памятников. Так было во время путешествия по центральной Италии — путешествовал я сам, поэтому время от времени приходилось просить кого-то из случайных прохожих об услуге. А так как памятников в Италии столько же, сколько у нас ям на дорогах, то каждые несколько минут я отдавал очередному незнакомому человеку фотоаппарат, фальшиво улыбался и застывал перед руинами чего-то очень важного. В одно из таких мгновений — перед Колизеем, скажем — я внезапно остро осознал весь идиотизм ситуации: на самом деле собой я только порчу фотографию; хочешь иметь собственный портрет — сделай его в соответствующих условиях и освещении, хочешь иметь фотографию Колизея — не заслоняют ее своей раскаленной на южном солнце физиономией.
Дальше — больше: а зачем мне фотография Колизея? Если бы я был Васко да Гамой, открывал новые континенты и туземные культуры, то фото пригодилось бы. Но у древнеримского памятника я — никчемный миллиардный турист, поэтому в спешке сделанное мною фото — только символ тщеславия, эгоистического желания тоже отхватить частичку величия Колизея, почувствовать фальшивую причастность к истории. Ведь в XXI веке можно в любой момент найти множество фотографий Пизанской, например, башни в лучшем качестве. С осознанием этого факта я прекратил возить с собой фотоаппарат и делать гигабайты снимков. Не буду лукавить: человеческая природа слаба, время от времени я еще делаю банальную фотографию какого-то здания или монумента для Instagram, но такой кадр преимущественно остается единственным, и функция его заключается скорее в обнародовании места своего пребывания, чем в рефлексе каждого смертного существа «остановись, мгновенье, ты прекрасно!».
Ведь самую главную фотографию, как ни банально это звучит, мы делаем глазами, душой, собой. Настоящей фотографией является умение закрыть глаза, вернуться мыслями в желаемое место и отдаленное время, увидеть снова отражение того дня, но уже внутри себя, почувствовать кожей температуру, уловить запахи, вспомнить свое тогдашнее настроение. Это — настоящая фотография. Поэтому мне импонирует привычка лучшего закарпатского художника прошлого века — изысканного Адальберта Эрдели — входить в близкий, интимный, телесный контакт с важными для него вещами и сооружениями. Художник касался камнем своего перстня скульптур, картин, стен архитектурных шедевров. Верил, что таким образом частичка гениальности Творца входит в контакт с ним, передается ему. Конечно, речь шла о символическом жесте, об обмене энергиями.
А когда речь заходит об энергии, то следует признать, что ими не стоит разбрасываться по сторонам. Ведь энергии имеют свойство иссякать. Поэтому с некоторых пор самые важные для меня фотографии (не в чисто механическом смысле, речь идет и о воспоминаниях, которые можно описать словами) я прекратил выставлять напоказ в социальных сетях, а действительно драгоценные — даже описывать в книгах. Стоит что-то оставлять и себе. Наиболее ценное. Потому что когда важную для тебя фотографию видят тысячи — она теряет свой магнетизм, перестает быть твоей, выветривается. Поэтому фейсбуки и инстаграмы не видят важнейших для меня фотографий, не становятся свидетелями самых счастливых моментов. Эти мгновения я не доверяю даже личной камере — только взгляду, запаху, прикосновению. Оставляю их в памяти. В себе. Навечно. Ведь как там у Сьюзен Зонтаг? «Жизнь — это кинематограф, смерть — фотография».
