Пора тревоги нашей
У меня есть двое детей, две очаровательные дочки. Свет их рождения, собственно, и является свидетельством моего счастья.
Каждая из них особенная и талантливая. С рождением каждой из них у меня связана особая история.
Старшая, Дарина, родилась в марте 2003 года, тогда было достаточно холодно и еще лежал на улице снег. Даруся родилась на рассвете около 6:30, в небе только зажигался день.
На окнах последний зимний морозец выводил хитрые узоры, и уже весеннее солнце щекотало мне лицо. В родильном зале кричали и тужились роженицы. Но утренние солнечные лучи так деликатно играли на кафельных стенах и стерильных медицинских инструментах, что придавали процессу родов какую-то божественную, литургическую торжественность.
Правда, это все я заметила потом, когда выдохнула и родила моего ребенка.
Как только я родила Даринку, ее положили мне на грудь. Чудо еще досматривало свои ангельские сны. А я смотрела на маленькое, розовое личико и открывала великую тайну абсолютного материнского счастья. Почти одновременно я постигла еще один секрет - чувство абсолютного материнского беспокойства за моего ребенка. Я чувствовала себя так, словно купила билет в неизвестное, приключенческое путешествие с маленьким и самым дорогим для меня пассажиром.
И такое путешествие уже до конца жизни. Сегодня я опытная мама и эти полюсы эмоций уже часть моей природы.
И с рождением Даринки я связываю свои большие экзистенциальные открытия абсолютного счастья и тревоги. Даже если кто-то и назовет это прыжками гормонов.
Дарину я рожала в совершенно мирное время, в стране, которая спала и досматривала последние советские сны.
Марию мы ждали уже вместе с Дариной. Она пришла к нам в мае 2005 года.
Я тщательно готовилась к появлению Марии. Мой предыдущий опыт и связанные с ним открытия давали мне уверенность, что все будет хорошо.
Поэтому я была очень спокойна и сдержанна. В родильный я взяла декоративную косметику, гель для душа, шампунь, духи, джинсы и почему-то совсем не взяла пакет вещей, необходимый именно роженице.
У меня до сих пор нет ответа на вопрос, «почему я не смогла собраться на роды, я все знала?».
Впрочем, я считала, что серьезно подготовилась. Перед самыми родами накрасила губы, чтобы моя девочка не испугалась страшной, перекошенной мамы.
Я даже хотела накрасить глаза, но хороший врач остановил меня в моих стремлениях гламурно перескочить роды.
Мария - вежливая девочка и родилась быстро, не причинив своей маме никакой боли. Было уже послеобеденное время, 15:30.
Санитарка открыла окно на проветривание, и май ворвался внутрь ароматом сирени и свежей дождевой зелени. Я чесала за ушком новорожденную Марию и наслаждалась своим абсолютным счастьем.
О тревоге я уже была в курсе, поэтому оставила ее временно где-то далеко.
Я чувствовала себя хорошо. Мне хотелось танцевать. Но вместо дискотеки меня привезли в палату. Выдали в руки Марусю. Я положила ребенка у груди, и мы сладко и крепко уснули.
Я родила Марусю в демократической стране, уверенно смотрела в свое европейское завтра.
С Дариной в коляске и Марусей в животе мы ходили на веселый, оранжевый Майдан-2004. Было не страшно. Я везла на Майдан хлеб, конфеты, апельсины и всякую всячину, в которой нуждались на Майдане 2004 года. В один из дней я привела на Майдан свою российскую знакомую, режиссера Галину Борисовну Волчек. Ее театр «Современник» как раз был с гастролями в революционном Киеве. Я поддерживала под руку Галину Борисовну, она осторожно держала меня, ведь я была беременна. Мы немного смешно скользили. Было скользко от первого декабрьского гололеда. Так, держа друг друга, мы долго ходили по Майдану. Я ей рассказывала об Оранжевой революции. Мне было крайне важно, что Галина Борисовна перестала бояться и уловила мирный свет нашего Майдана.
На европейский Майдан 2013 года выходила уже с повзрослевшими девочками. Я держала крепко их ладошки в руках, ведь этот Майдан был холодным и тревожным. Тепло детских ладошек согревало и успокаивало. Мы ходили на все акции в 2013 году. Новый 2014 год мы встретили под елкой на людном, уже неспокойном Майдане.
А после Рождества пришел страх. Тогда мне казалось, что это густое чувство страха ненадолго и вот-вот оно оставит мою душу. Я еще не знала, что «цей дощ надовго»...
И это уже был другой страх. Не тревоги материнства, а громоздкий груз необъявленной войны. Этот страх несет в себе что-то трагическое, роковое и даже животное. Потому что страшно все время.
Страх словно черный дым, которым наполнились Майдан и улицы Киева, а впоследствии этот черный дым охватил любимый мной юго-восток Украины.
Страх меня не покидает теперь никогда. Я боюсь, когда провожаю детей в школу, читаю новости, смотрю телевизор.
Из нашей жизни ушли уверенность, спокойствие и мир. Будущее наше видится словно через закопченное дымом стекло...
Почему я написала этот текст именно сегодня? Почему?
Видимо потому, что именно в эти дни годовщина и Майдана 2004 года, и Майдана -2013/14. И моя память возвращает мне прекрасные, счастливые и беспокойные мгновения моей жизни.
P.S. У меня много друзей в Москве. Приличных, порядочных россиян. В моем кругу в Киеве мне приходится очень часто слышать фразу «никогда мы не будем братьями». И мне очень трудно объяснить моему киевскому другу, музыканту и «системном казаку» Ивану Ленё, что в России есть люди, которым тоже стыдно за мой страх.
